Маргарита Дорогожицкая - Грибная красавица(СИ)

- Встаньте, пожалуйста, - мне было неудобно перед несчастной женщиной за ее сумасшедшую госпожу. - Я уже говорил, что откажусь от обвинений, пусть только вернет девочку в приют. Даже ее извинения мне не нужны.

- Милостивый господин, - она упорно валялась у меня в ногах. - Моя госпожа очень упряма. Как решит что-то, ее не остановить. Но ведь она не злая! Как можно ее так сурово наказывать, ведь публичная порка... Она же из благородных! Какой позор...

- Отведите девочку в приют сами. Вы же рисовали портрет колдуньи, знаете, что она губит детей. И вы пошли на поводу у своей хозяйки? Она ведь задумала недоброе, а вы ей помогаете...

Невольница удивленно вскинула на меня глаза.

- Да нет же! Как вы могли такое подумать! С колдуньей это совсем не связано.

Я устало покачал головой.

- Вы плохо знаете свою госпожу...

- Может быть. Зато я знаю, зачем ей девочка. С ее помощью она хочет вернуть разум жене портного, Изхази.

- Что-о? - я не поверил своим ушам. Что за глупая ложь?

- Да, я сама сначала понять не могла. Когда рисовала портрет его дочери, Евы, а потом, когда госпожа попросила ее вещи, я даже грешным делом подумала, что... Что она колдовать собралась, духов вызывать или что похуже. Но она приказала мне обойти приюты и найти девочку, похожую на Еву. А Верочка, девочка, что сейчас живет у нас, она очень на нее похожа. Госпожа приведет ее в дом портного, а его жена подумает, что их Евочка вернулась... Понимаете?

- Что за бред? Вы в своем уме? Это жестоко, жестоко по отношению к умалишенной матери, потерявшей дочь, а каково будет девочке? Что она будет чувствовать, притворяясь чужой дочерью?

- Девочка обретет семью! Вы знаете, как тяжело быть сиротой? А тут такой шанс. И пусть, пусть сначала ее будут любить за то, что она похожа на их умершую дочь, но потом, кто знает.. Госпожа дает шанс этой девочке обрести любящую семью. А даже если ничего не выйдет... Это ведь все равно лучше, чем ничего, верно?

Я ошеломленно покачал головой.

- Уходите! Довольно вашего бреда. Вы словно заразились безумием от своей госпожи...

Отец Георг ласково обнял за плечи невольницу и стал настойчиво выпроваживать ее.

- Господин инквизитор! Позвольте хотя бы навестить госпожу. Стража никого к ней не пускает, а она там в одном исподнем, и голодна небось...

- Хорошо, скажете стражникам, что я разрешил. Уходите!

Я устало сел за стол, аппетит пропал начисто. Механически жуя хлеб и запивая его остывшим молоком, я пытался разобраться в том, что было сказано. Только в безумную голову Лидии могла придти такая дикая мысль выдать другую девочку за дочь портного, чтобы... Чтобы что? Она всерьез думает, что таким образом сможет вернуть разум его жене?

- Мальчик мой, Кысей, я совсем забыл. Когда ты ушел за девочкой, приходил посыльный, принес ответ от епископа...

Я вскинулся.

- Отец Георг, ну что ж вы молчали! Давайте сюда!

Я сломал епископскую печать, распечатал письмо, пробежал глазами неровные строчки... Слова расплылись в бессмысленный рисунок, я не мог поверить своим глазам. Невозможно! Я ошеломлено сел, уронив письмо на стол. Как же так?

- Что случилось? Ты побледнел...

Я поднял невидящий взгляд.

- Отказ! Мне отказано в проведении дознания...

Отец Георг казался удивленным не менее моего.

- Ты должно быть ошибся. Дай сюда. - Он прочитал письмо, беззвучно шевеля губами про себя. - Может быть, ты не достаточно представил важность дела? Ведь дети...

- Возможно, все как раз наоборот.

- Не понимаю тебя...

Я сжал руки в кулаки. Мысль о том, что Лидия может оказаться права, и колдунья заручилась поддержкой церковника высокого сана, была невыносима. Но как иначе объяснить отказ епископа? Причем не просто отказ, а категорический запрет на любые действия в отношении помчицы Малко. Я вскинулся в последней надежде.

- Отец Георг, письмо ведь доставил приходской гонец? Ведь оно не может быть подделкой?

- Ну что ты, конечно нет. Епископскую печать невозможно подделать. Да и посыльного я знаю лично.

Рухнула последняя надежда. Я сидел, уставившись невидящим взглядом в стол. Что же делать?

- Надо написать кардиналу Яжинскому. Он точно не оставит нас без помощи.

- И сколько времени это займет? Неделю, не меньше. А если за это время погибнет еще один ребенок? Как мне будет возможным дальше с этим жить?

Вспомнились последние слова Лидии, брошенные ею, когда я оставил ее в тюрьме. Мыслимо ли, что она может как-то помочь? Я осознал, что сказал это вслух. Отец Георг недоуменно уставился на меня.

- Ты о чем?

- Отец Георг, у меня нет другого выхода. Я должен... должен испробовать все способы. Я отпущу Лидию... госпожу Хризштайн и попрошу ее о помощи.

- Да помилуй Единый, мальчик мой, - вскричал отец Георг. - Как же она может тебе помочь?

- Не знаю, - я горько улыбнулся. - Но должен попытаться.

- Она нехороший человек, и она тобой просто манипулирует. Не доверяй ей слепо.

Уже возле двери я кивнул:

- Да, отец Георг. Ее можно обвинить во многих грехах, но только не в том, что она глупа. И знаете... - я помедлил, потом продолжил. - Она хитра, изворотлива, может все перевернуть с ног на голову, и тут же черное сделать белым, и наоборот. Но возможно, в такой ситуации она - именно тот союзник, который мне нужен.

Стражник не хотел отдавать мне мое заявление, и лишь прибегнув к угрозам, я забрал его. Отперев дверь клетки, я увидел, что Лидия сидит в той же позе, с закрытыми глазами. Я вошел в клетку и сказал просто:

- Я снял обвинения. Вы можете быть свободны.

Она лениво приоткрыла глаза и взглянула на меня снизу вверх:

- А мне здесь нравится.

Возле нее стояла нетронутая миска с едой, и лежало заботливо сложенное теплое платье. Она ни к чему не притронулась. Удивительное упрямство.

- И я все еще жду ваших извинений.

Вместо того, чтобы в очередной раз вспылить, я просто уселся рядом с ней на солому, плечом к плечу, чем явно удивил ее. Мелочь, но все же приятно сбить с нее спесь. Даже сквозь ткань я чувствовал леденящий холод ее плеча и каменной стены. Она даже не подумала отодвинуться. Я запрокинул голову и прикрыл глаза. Усталость, накопившаяся за день, давала о себе знать. Мы молчали, и я гадал, сколько так придется сидеть. Холод начал пробирать и меня, поэтому я не выдержал первым и сказал обыденно, словно о погоде:

- Мне отказали в дознании.

Я ожидал язвительного комментария, что-нибудь вроде: "Я же вам говорила! Болван!", но Лидия лишь вздохнула и равнодушно произнесла:

- Я бы сказала, что сочувствую вам, но это будет неправдой, так что промолчу.