Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад

за ними — беломраморный силуэт Института, от рассветного солнца полыхающий золотом и словно обагренный кровью в закатные часы.

Это утро началось для Геры с потока холодной воды, пролившегося на лицо. Юноша подскочил, но, к своему удивлению, не обнаружил в шатре ни души. Подушка, между тем, была мокрая, да и с лица стекали прозрачные капли, задерживаясь в бороде, которая совсем недавно перестала походить на обычную густую щетину и приобрела мало-мальски солидный вид.

Гера еще раз огляделся по сторонам. Никого. Да и разве спрячешься в маленьком шатре? Юноша перевел взгляд наверх. Крыша обычная, остроконечная, без дырок и мокрых пятен. Над самой Гериной постелью в плотную ткань потолка был вшит кованый крючок, сейчас пустующий.

— А почему он пустует? — удивленно спросил сам себя Гера.

На этом крючке всегда висел большой фонарь, с которым сударь главнокомандующий обычно обходил караулы. Этот фонарь по конструкции напоминал витражные сильфийские светильники — четыре прозрачные стенки, в центре свеча или плошка масла с фитильком. Но фонарь Геры был не витражный. Его в незапамятные времена соорудил Тенька из пластинок сухого льда, как-то по-особому над ними поколдовав. Сухой лед оказался гораздо удобнее сильфийских стекол: он не нагревался от тепла, делал свет ярче и не давал пламени вырваться наружу, что полностью исключало пожар.

Сейчас фонарь пропал.

— Не растаял же он, в самом деле, — пробормотал Гера, и тут заметил на одеяле обрывок веревки. Этот обрывок служил кольцом для фонаря: благодаря Тенькиному колдовству веревка стала твердой и прочной, точно кованая сталь.

Сейчас веревка была самой обыкновенной на ощупь, даже концы обтрепались.

Но с чего бы это Тенькиному колдовству внезапно рассеиваться? Те же ставни из сгущенного льда могут десятилетиями в окнах стоять, если не разобьют.

Гера встал, оделся, вытер лицо и бороду, взял обрывок веревки как доказательство и отправился к другу за разъяснениями.

Теньки в его шатре не оказалось. Только радужная рябь скользила по поверхности водяного зеркала. Гера не обеспокоился. Колдун наверняка мог выгуливать где-то по окрестностям свою пассию или отправился к знакомым солдатам на поиски завтрака. В обоих случаях искать Теньку было бесполезно, проще подождать, пока сам найдется. Гера подумал, не пойти ли за советом к прочим колдунам, но отмел этот вариант. Тенькиных коллег он недолюбливал. Мнят о себе невесть что, считают себя образованными, а сами математику хуже него знают, не говоря уже о Теньке. С колдунов станется просто из принципа отказаться давать объяснения. Придется идти за Климой, чтобы приструнила их, а это долго и вряд ли того стоит.

Поэтому Гера отправился к Лернэ. Она живет с Тенькой всю жизнь и знает почти все его странности. Да и общаться с ней куда приятнее.

Гера так замечтался о приятном общении с Лернэ, что сам не заметил, как добрался до ее шатра и откинул ткань со входа.

Лернэ, в отличие от брата, была у себя. Она сидела на низенькой скамеечке и заплетала косу. При виде посетителя девушка так удивилась, что и сам Гера вспомнил: чего-то не хватает.

— Как ты прошел через Тенечкину сигнализацию? — озвучила свое изумление Лернэ. — Он научился делать так, чтоб на тебя не выло?

До Геры только сейчас дошло, что он начисто забыл про сигнализацию, стоит столбом за запретной чертой уже невесть сколько, а воя на весь лагерь до сих пор нет. При этом еще вчера Тенька уверял, что в ближайшие дни сигнализацией заниматься не будет, мол, есть дела поважней.

— Лера, — начал он, все больше одолеваемый нехорошим предчувствием, — ты знаешь, при каких обстоятельствах может пропасть все, что наколдовал человек?

Лернэ прижала кулачки к груди.

— Что-то с Теней?!

Гера рассказал ей о потекшем светильнике, прибавив еще отключенную сигнализацию и отсутствие колдуна, как и следов погрома в его жилище, что несколько обнадеживало. Потом сообща они разыскали среди вещей Лернэ несколько колдовских побрякушек, которые дарил ей Тенька. Те тоже стали обычными. С этими побрякушками и с куском веревки от фонаря Гера и Лернэ заявились к Климе, подняв с постели.

Не выспавшаяся и оттого втройне суровая обда выслушала их рассказ и напрямик спросила то, что остерегался произнести Гера:

— А после смерти колдуна такого не бывает?

Лернэ помотала головой.

— Если б это так было, то и города древние осыпались бы. Их же на колдовстве строили! И Тенькин папа много чего по дому колдовал, до сих пор держится.

Клима зевнула и постановила:

— Если весь этот смерч не означает, что Тенька умер, то сперва поищите его живого. Не объявится ко времени сворачивания лагеря — тогда и будем думать.

Теньку не нашли. Ни ко времени сворачивания лагеря, ни днем, ни следующим вечером. Когда от Теньки не было вестей вторые сутки, Клима собрала прочих колдунов на совещание у своего шатра.

Как и следовало ожидать, никто из них ни о чем подобном не слышал.

— Весьма нелепо, — сообщил самый старший и маститый. — Это лишний раз подтверждает то, о чем мы неоднократно говорили тебе, моя обда. Тонкая материя колдовства не терпит отступления от вековых правил.

— Я присоединяюсь к мнению коллеги, — кивнул другой колдун. — От неправильных векторов одно огорчение!

— В сущности, он совершенно не умел колдовать, — развел руками третий колдун.

— Туда ему и дорога, — рубанул четвертый. — Это послужит хорошим уроком для таких же легкомысленных новичков.

Несколько молодых учеников расстроенно и пристыженно переглянулись. Речь явно шла о них.

— Тебе давно было пора обратить свой взор на настоящий мастеров сего древнего искусства, — подытожил пятый колдун. Остальные, а их было не меньше трех десятков, согласно закивали.

Гера, тоже присутствовавший на совещании, поглядел на Климу. Обда не умела метать молнии, но в шатре отчетливо запахло грозой.

— Что ж, — почти ласково произнесла девушка. — Если судари столь уверены в своих силах, то пусть предоставят мне к послезавтрашнему штурму Кивитэ нужное количество взрывчатки. Те запасы, которые заготовил сударь Артений, распались на составляющие, как и все его колдовство.

Колдуны замешкались.

— Моя обда, — осторожно напомнил самый маститый. — Но мы не делаем взрывчатку.

— Отчего же? — резко осведомилась Клима. — Вы считаете сей труд бесполезным?

— Что вы, сударыня обда, это очень полезно, — принялись соглашаться колдуны, тоже прекрасно чуявшие грозу. — Вы очень многого добились с этим оружием. Прежде мы мало что могли противопоставить орденским тяжеловикам.

— Так сделайте мне ее, — приказала Клима и очень нехорошо ухмыльнулась уголком рта.

— Наш долг — служить тебе, — поклонился старший. — Но не требуй от нас невозможного.

— Я бы не требовала от вас взрывчатки, — пояснила Клима, — если бы