Пирс Энтони - Зеленая мать

Но как они будут передвигаться? До сих пор ребята были уверены, что спокойно наймут автобус, установят там кровати и кухонные принадлежности и прямо в нем и будут жить…

— Ноги моей не будет в этом автобусе! — заявила вдруг Луи-Мэй. — Я честная девушка!

Орб не так волновалась по поводу своего морального облика или безопасности — у нее был амулет. Но и ей не нравился подобный способ путешествия.

— Почему нельзя ездить нормальным транспортом и спать в гостиницах? — спросила она.

— А ты знаешь, сколько это стоит? — провозгласил ударник.

— Да и не доверю я свой орган всяким там! — добавил органист. — Возьмет да и поломается где-нибудь.

— Ох поломается! — воскликнул гитарист, и они с ударником громко заржали. Органист, похоже, обиделся.

Орб и Луи-Мэй переглянулись, пытаясь понять, в чем дело. Потом до Орб дошло, что ударение в слове «орган» можно поставить по-разному. Тогда все стало понятно.

Итак, у них, похоже, возникла проблема. Денег-то хватит на все, судя по тому, сколько им предлагают за каждое выступление, но общественному транспорту и в самом деле доверять не стоило. Надо было найти свое собственное средство передвижения.

Они попробовали снять железнодорожный вагон, но те, что им показывали, сплошь обветшали от старости и были уже заняты — клопами. Кроме того, железные дороги связывали далеко не все города, а расписание поездов оставляло желать лучшего. Аэроплан тоже не годился — цены там были чудовищные, а места почти никакого; в довершение всего гитарист боялся летать. Кто-то заикнулся было о передвижном доме, но Луи-Мэй заявила, что это та же передвижная спальня и она категорически против.

Луна с прискорбием отметила, что, похоже, придется вернуться к первоначальной идее с переоборудованным автобусом. Однако Луи-Мэй убедить не удавалось. У нее было стойкое предубеждение против автобусов. Почему-то девушка считала, что там к ней непременно будут приставать.

— Я прослежу, чтобы никто тебя не тронул! — уверял ее ударник.

— Тебя-то я больше всего и боюсь, Дэнни! — парировала Луи-Мэй и крепко поцеловала его.

Остальные уныло кивнули. Луи-Мэй с самого начала очень нравился ударник, а после успеха их первой песенки она звала его не иначе как Дэнни. Но девушка считала грехом близость с мужчиной вне брака и чуть меньшим грехом — саму возможность такой близости, пусть даже гипотетическую. Возможно, она просто боялась сама себя. В любом случае результат был таков: Луи-Мэй предъявляла свои требования, а молодые люди принимали эти условия игры, даже не пытаясь понять, чем они вызваны Автобус исключался. Что же остается?

— К примеру, магия, — предложила Луна. — Достаточно большой ковер смог бы…

— Нет! — взвыл гитарист. — Ни за какие деньги! Нас сдует ветром!

Его боязнь полетов даже усилилась при мысли об открытом ковре.

— Или фургон с запряженным в него драконом…

— Разве можно доверять свою жизнь дракону! — возмутился органист. — Эти проклятые твари только и мечтают вас поджарить! Когда магия была под запретом, добрая половина из них пряталась в Аду, и зло осталось в них на веки вечные. Конечно, погонщики знают защитные заклинания, но заклинание может и не сработать!

— Есть еще единороги.

— Так они же никого не слушаются! — возразил ударник. — Кроме как… — он покосился на Луи-Мэй. — Ну, и…

— Я всегда обожала единорогов, — призналась Луи-Мэй.

— Да, но если она… Если что-нибудь с ней случится, где мы тогда окажемся? — спросил органист, в упор глядя на ударника. — Застрянем в какой-нибудь проклятой дыре с парой разъяренных единорогов в придачу?

— Как это прикажешь понимать — «что-нибудь случится»? — возмущенно воскликнула Луи-Мэй. — Я же говорила, ничего не может… — Тут она взглянула на ударника, который безуспешно пытался спрятать от приятелей свое покрасневшее лицо. — То есть ничего не должно… Во всяком случае, это маловероятно.

Луи-Мэй тоже покраснела, но ей было проще — ее черная кожа служила неплохой маскировкой.

— Пожалуй, лучше нам обойтись без единорогов.

— Поговорю-ка я с местными цыганами, — сказала Орб. — Уж они-то знают толк в путешествиях с большим багажом.

— Так ты цыганка? — спросил гитарист. — Всегда думал, как было бы славно жить в фургоне и тащить все, что плохо ле… Ну, то есть…

Орб улыбнулась:

— Цыгане поступают так для того, чтобы выжить. Они совсем не плохие люди, просто не любят никаких ограничений.

— Понимаю их чувства, — сказал гитарист.

— Хочешь, пойдем со мной, послушаем, что они скажут.

— Еще как хочу!

Ковер Орб был способен при необходимости поднять двоих, но гитарист не смог бы лететь на нем ни при каких обстоятельствах. Поэтому они просто взяли такси и отправились в тот район, где стояли сейчас цыгане. Орб решила, что стоит прихватить с собой инструменты — цыгане любят музыку.

Увы, их ожидало горькое разочарование. Местные цыгане носили потрепанные, однако обычного покроя костюмы и ездили на помятых автомашинах. Более того, они были недружелюбны и плохо относились к незнакомцам.

— Уходи отсюда, женщина, — огрызнулся кто-то из них. — У нас и без тебя хватает неприятностей.

— Но я жила среди цыган в Европе! — воскликнула Орб. — Я знаю ваш язык!

— Да? Ну скажи нам что-нибудь!

— Я ищу средство передвижения, — сказала Орб на кало.

Цыгане смотрели на нее непонимающими взглядами. Потом одна старая женщина кивнула.

— Да, это древний язык, — промолвила она. — Но мы почти забыли его здесь, а те, кто помоложе, никогда и не знали.

— Ох!

Орб постаралась не выдать своего разочарования:

— Может быть, вы все-таки сможете мне помочь? Я хочу только узнать о…

— Неужели нельзя взять машину? Или ковер?

— Нас пятеро, и у нас с собой музыкальные инструменты. Один из нас не поедет в автобусе, а второй не переносит полетов. А мы хотели бы ехать вместе, если бы придумали как.

— Ты знаешь цыганские обычаи?

— Я же говорила, в Европе…

— Танцевать умеешь?

— Я знаю танану, — осторожно начала Орб, — но…

Женщина рассмеялась:

— Ты же не сможешь танцевать ее! Умрешь от стыда. Ты ведь не цыганка, ты просто наблюдала за нами!

— Это верно. Но я уважаю цыганские обычаи, пусть они на самом деле не мои. Вы мне не поможете?

— Может быть, девочка. Может быть. Что ты знаешь про Иону?

— Про кого?

— Про Рыбу, проглотившую Иону.

— А, вы имеете в виду кита? Из Библии?

— Он Рыба. За этот поступок он был проклят, хотя в Ад не попал. Он осужден плавать только в воздухе и в земле, но никак не в воде, пока Ллано не освободит его.