Елена Саринова - Тайна деторождения: практика и теория

— Да что ты? — ухватившись за мою руку, подпрыгивает на бок Софико. — И какие это?

Нет, ну точно: ни одно, ни другое. А ведь так здорово всё началось… Свободных два дня. Погода — прекрасная. Колено после ристалища уже не болит. Ник с самого утра…

— Привет.

— Ни-ик, — наконец, открываю я глаза под накрывшей сверху лицо тенью. — У тебя с волос и носа вода капает прямо на меня.

Тот, усугубляясь, трясет своей мокрой гривой. И вот теперь с покрывала срываемся мы все трое. С визгом (Ксю и Софико) и воплями (я, конечно):

— Ты что делаешь то?!

— Уже ничего, — еще с колен, с прищуром глядит он на меня. — Я — за тобой, Агата.

— А я не хочу, — подбочениваюсь в ответ я.

— Почему? — сдвигает Ник брови. — Вода сегодня — теплая.

— А-а просто…

— Понятно. Рычаг нужен, — и рывком, подрывается с колен.

— Ник!.. А-а-а!

От нашей лежанки до кромки воды — пять ярдов, не больше. И я истошно ору, вцепившись в мокрые его русые лохмы. Наглец, рискуя их потерять, на ходу отдирает меня от себя и с усилием подбрасывает… Ну, уж нет! Воздушник я или кто?! И через долю секунды зависаю в полете:

— Сам ныряй! — ногами в лицо ему брызги.

О-о, связаться с магом воды?! Две встречные волны с обеих сторон, не дав раскинуть рук, схлестываются в аккурат на мне, вмиг накрыв с головой. И через мгновенье летят уже в Ника. Нарвавшись на пущенную от него. Да мы так речку всю вдвоем…

— Рыбу, баламуты магические, мне спужнёте! — трясет на нас рукой дед-рыбак с того берега. — Чего творите на пару?!

— Агата?! — сквозь шум падающей вниз воды кричит мне Ник.

— Кхе-кхе!

— Агата, — и, рванув вперед, притягивает меня, продирающую глаза и горло, к себе.

— Ага, — обхватываю я его руками и ногами. — Кхе-кхе… Ник?

— Что… любимая? — слово это, произнесенное им впервые, звучит, будто тайную дверцу настежь распахнули. Да и не закрыли.

— А просто меня попросить?

— А ты бы пошла «просто»? — упирается он своим носом в мой.

— Неа, — смеюсь в ответ я.

— В том то все и дело. А теперь, набери в грудь воздуха. И-и…

— Ник!!! Да чтоб тебя!!!..

— Ник! — и, уже наяву в постели выдыхаю…

С одной стороны от меня — Варя, лежа поперек с ладошками под щеками. С другой — сама причина «ора», стоя и низко склонившись:

— Доброе утро, любимая, — с сосредоточенным прищуром изрекла она. — Что, опять тот самый сон? И я тебя снова топлю?

— Ага, — прихлопнув рукой рот, зевнула я. Хотя мы в реальности просто целовались тогда. Вроде как.

— Тетя Катаржина говорит: у нее этот… «типичный предсвадебный манраж».

— Мандраж, вероятно, — скосился на Варвару Ник. — Агата, что: так плохо?

— Ох, как плохо, Ник, — с надеждой заныла я.

— Ничем не могу помочь, любимая. А ты, Варвара?

— И я, — сдула та с лица густую прядь. — Агата, вставай. Мне идти скоро, а я еще не заплетена.

— О-о, вы меня оба нисколько не любите.

— Мы тебя любим. Поэтому собрались на свои службы сами. Почти собрались. А ты вставай — пора за стол завтракать и плести Варю. У нее сегодня пять уроков, так что из гимназии ее надо будет забрать…

— Я помню. В двенадцать, сорок.

— Так точно. А еще у тебя…

— Пара у шестого курса, свадебный салон и…

— И-и?

— Вечером — семейный ужин в Гусельницах.

— Молодец!

— А за это поощрить? — воздела я вслед развернувшемуся мужчине руки.

Тот, не оборачиваясь, распрямил плечи:

— Хорошо. Давай!

— Даю! — и, поддернув сорочку, запрыгнула на него со спины.

— А я?!

— И ты — давай, — поймал Ник в объятья Варвару. — Поощрительный заезд с остановками по требованию! Готовы?

— Ага!

— По-ошли!.. — и так почти каждое наше утро. Марта месяца 2572 года.

Первый месяц весны обозначился на улицах нашей столицы пока лишь темными проединами в снегу на тротуарах, да осевшими сугробами в городских скверах и дворах. Но, пахло уже по-особенному: влажной корой, талой водой и, отчего, не пойму, набухшими почками верб. Хотя до них еще… Минимум, две недели. Как до моей с Ником свадьбы. Две недели… А единственное желание сейчас: застыть, уткнув нос в небеса и в таком «стихийном» виде дышать…

— Варенька! Варежки свои брось на решетку камина. Пусть просохнут, — вот чем еще весна моя сейчас пахнет — мокрыми шерстяными варежками Варвары. Запах — из собственного детства. — Агата! От окна оторвись. Мы с Гортензией новый список гостей написали.

— Опять?

— Последний, — скрипнула старым креслом моя тетка. — Куда уж тянуть-то? — и, хмыкнув, добавила. — Я и сама, честно сказать, не ожидала, что у нас столько родственников в наличии. Мозг вывернуть.

— Так, может, не стоит? — хлопнулась я на стульчик рядом с ней. — Не знали их, и жили ведь как-то?

— Нет, доча, — поддернула мама на переносице очки (наверняка, для важности нацепила — магу и в очках?). — Традиция.

Ох уж эти мне «традиции». Напасть данная имеет свойство «проявляться» в самых неподходящих (и без того ответственных) семейных делах, еще больше их усугубляя собой. Мы, когда в первый раз с Ником эту «тайну ритуала» постигли… в общем, ломанулись с места и одновременно прямиком наверх в библиотеку деда с оригиналом рассказ мамы сверять. В итоге оказалось страшней во много раз:

— Я не буду делать этого! Не буду и все!

— Чего именно? — оторвался мой жених от книги «Свадьба через миры и века».

— Выслушивать твой бред на этих, как их? — и снова зашарила по мелким буквам пальцем, — «заручинах». Что это за текст: «Не имеете ли вы для продажи телки? Не пропала ль курица у вас? А нельзя ль гусыню купить?»

— Ну, так, любимая, — почесал тот пятерней свой затылок. — Вряд ли в хозяйстве держали раньше «зорек ясных» или «немеркнущих звезд». Хотя, я где-то подобные клички слышал. У коров.

— Я тебя сейчас пришибу, ценитель «скотской красоты».

— А я-то здесь причем? — взъелся тот. — Ваши ведь семейные традиции. У нас — все гораздо проще: пришли, руки пожали и ушли.

— Ага-а, — протянула я, вспомнив, и в правду, потрясенные лица родителей Ника, оставшиеся внизу. — Все равно, не буду.

— Ну, как зна… а если я отредактирую текст?

— В каком смысле?

— Ну, кое-что заменю, сглажу?

— О-о… Я не знаю, — закатила я к световому шару глаза. — А дальше?

— Что, «дальше»?

— Ну, если невеста соглашается, то ставит на стол к принесенной сватами водке рюмки, все дружно ее пьют и едут смотреть хозяйство жениха.

— Как это? Куда… едут?

— Видимо, в Бадук. Не в пещеру же твою? Хотя, я б туда, честно говоря, не заезжая в другие места.