Алексей Герасимов - Мерзкий старикашка

— Позволь представить тебе, князь Хурам, брата Прашнартру из Обители Святого Солнца, — указал на меня Зулик.

Наместник скользнул по мне взглядом и ограничился простым кивком. Я тоже кивнул ему как равный равному — благо, священнослужители в Ашшории всем, ну кроме, может, царя, равны по своему положению — от князя до золотаря.

— Мне сообщали, что вы ездили через Запоолье в горную обитель, да я не поверил — думал, перепутали с кем-то ваши знамена. К тому же свидетели говорили, что видели среди ваших стягов и штандарт Блистательных… Теперь я вижу, что это правда, но поверить в сие было выше моих сил, а постичь — превыше разумения. Покинуть Аарту в такое время, когда все вооружаются, ради богомолья?

— Об этом наедине, — отрезал князь Софенине. — Такие речи не для чужих ушей. Вот если брат Прашнартра соизволит?..

— Почему и нет? — я пожал плечами. — Можно и прямо сейчас, если наместник никуда не торопится.

Хурам с Большой Горы поглядел на меня снова, более пристально на сей раз, и кивнул в знак согласия.

— Тогда, — произнес он, — прошу вас в мой кабинет, перемолвимся, покуда ваших людей устраивают.

А на родного сына за все это время ни полвзгляда — вот ведь выдержка у мужика! Не зря, видать, Каген его на это место поставил.

До кабинета пришлось идти чуть ли не через весь дворец и вверх на два этажа. Ревматизм в коленках возмущался и грозил устроить опорно-двигательному аппарату саботаж — может и не прямо вот сейчас, но в ближайшее время точно, — так что когда мы добрались до места в кресло я буквально рухнул.

— Что столь важное вы желали мне сообщить, владетельные? — спросил Хурам, занимая свое место.

— Ты, дорогой кузен, верно, из столицы вести получаешь, и знаешь, что совет князей так ни к чему и не пришел — Валиссу видеть правительницей никто не желает, а о другом регенте договориться не удается, — произнес Арцуд утвердительным тоном.

— Да, верно, — наместник вздохнул сокрушенно. — Я покуда подати и оброк в столицу не отправляю, здесь придерживаю, потому как неясно, чем все дело закончится. Если дойдет до резни, да выяснится, что я не тех кого надо было снабжал… Ах, ну чего царевича Тыкави лично понесло у заков табун угонять? Не поймай он в брюхо стрелу, каких бы потрясений мы могли избежать!

— Думаю, не будет никаких потрясений, — ответил его сеньор. — У Кагена есть брат, и он имеет преимущественные права на корону перед царевичем Асиром. Наиболее благоразумные из членов совета, в том числе князья Самватини и Коваргини, решили призвать его на царство.

— Лисапета? — удивленно всплеснул руками князь с Большой Горы. — Так ведь он…

Тут наместник осекся, медленно перевел взгляд на меня, поднялся и отвесил поклон.

— Простите мою непочтительность, государь, — смиренным тоном произнес он.

Быстро соображает мужик! Я в восхищении.

— Сиди, досточтимый, — прокряхтел в ответ я. — Мы не афишируем мое присутствие в кавалькаде, так что постарайся не распространяться о новости. Хотя бы до времени нашего отъезда.

— Мой дом к вашим услугам, царевич, и на тот срок, который определите вы сами.

— Надолго тебя не стесним, князь, — заверил я Хурама. — Этой ночью вознесение Святого Сердца начнут праздновать, завтра народные гульбища, ведь так?

— Да, ваше высочество, — ответил наместник. — С закатом начнутся торжественные молебны и жертвоприношения во всех храмах…

Это он монаху рассказывает… Ясно дело, что с закатом — именно в час, когда солнце коснулось горизонта святой, если верить легендам, и преставился. С последующим вознесением и занесением в пантеон. Вот Око — тот ровно в полдень умудрился коньки отбросить, его славить начинают когда солнышко в зените находится. Ну а Солнце, поскольку он на небо живым взошел, по вполне понятной логике, на восходе.

— …которые продлятся около двух часов, а затем, с полуночи и до самого следующего заката будет празднество. Я, без лишней скромности скажу, его хорошо подготовил. Бродячих циркачей с половины Ашшории собрал, расширение театров и ипподрома как раз к празднику успел закончить, вина для народных гульбищ заготовил, менестрелей поназвал, торговые ряды для ярмарки обновили, а некоторые так дополнительно на площадях установили, а стадиум и коррера у нас и так замечательные, их только украсили, — что такое коррера я не знаю, но перечень приготовлений звучит внушительно. — А петушиные бои грозят стать самыми крупными за всю историю если и не Ашшории, то Запоолья-то точно! Я даже опасаюсь, что за праздник все схватки провести не успеем.

По мере рассказа Хурам все более и более воодушевлялся — вроде как и о проделанной работе отчитывается, рисует себе плюсик в личное дело, а с другой стороны видно, что сам в предвкушении и намерен славно повеселиться наравне со всеми. Вон как глазки-то блестят.

— Праздник — это прекрасно, — кивнул я. — Святая Троица вообще завещала жить в радости. А после праздника из города по домам потянутся окрестные жители, купцы, что приехали на ярмарку двинутся дальше, ну и мы с ними вместе. Так нам легче будет затеряться. А теперь, дорогие князья, пойдемте отдыхать — нашему хозяину наверняка не терпится перемолвиться с сыном парой слов.

— Боюсь, ваше высочество, ваши покои еще не совсем готовы, — на лице наместника появилось озабоченное выражение.

— Какие покои, князь, ты в своем ли уме? — хмыкнул я. — Где это видано, чтобы простого монаха наравне с владетельными поселяли? Я, поди, знаков члена конклава на себе не ношу.

— Но ваше высокое положение…

— Должно остаться тайной. Прикажи кому-то из слуг меня проводить, да не особо доверенному кому-то. Простая комнатушка, наравне с солдатами, наверняка для меня твоим домоправителем выделена.

— Как пожелает ваше высочество, — удрученно вздохнул наместник Тампуранка и всего Запоолья.

Ну, могу сказать, что на слугах и прочем подобном народе Хурам не экономит. Комнатка мне досталась небольшая, с мою бывшую келью размером, но кровать (на которой я растянулся с неземным просто удовольствием) оказалась помягче, обстановка — поновее, а окно выходило в сад, отчего нарастающая по мере приближения полудня жара казалась не особо изнуряющей. Я даже подремал часок.

А потом явился Тумил — возбужденный, радостный, с горящими от восторга глазами. Расхристанный весь — в одних лишь портах да полузашнурованной рубахе. Ну и в сапогах еще.

— И у кого из твоих врагов последняя курица сдохла? — поинтересовался я, когда парень, предварительно постучав и дождавшись разрешения войти, вихрем влетел в комнату. — Чего такой счастливый-то?