Наталия Ипатова - Куда глядят глаза василиска

— Я и не плакала прежде. Отвези меня домой.

Единорог в нерешительности мялся на месте.

— Боюсь, — наконец сказал он, — я не смогу этого сделать.

— Ну если ты так занят, — съязвила Королева, — то иди и позови кого-нибудь другого, и я ему окажу эту честь.

Единорог потупился.

— Ты не будешь больше ездить на единорогах, Королева. Ты изменилась. Как бы тебе объяснить? Ты теперь невкусно пахнешь. Ты была с мужчиной?

— Да! — яростно крикнула Солли. — Да, да и да! Ну и чего же стоит ваша преданность, скоты? Надвигается ночь, мне больно и плохо, я несчастна и хочу домой! И ты не можешь отвернуть в сторону свой паршивый нос, чтобы хотя бы в последний раз помочь мне?

— Извини, Королева, — прошелестел удаляющийся голос. — Мы так придуманы.

И он сгинул, исчез в темных, смутно колышащихся кустах, предоставив Королеву надвигающейся ночи.

* * *

Ее доставил домой случайный эльфийский патруль, и встретивший ее Амальрик, разумеется, понял, что единороги предали ее. /Правда, справедливости ради следует отметить, что сами-то единороги полагали, будто это Королева их предала, променяв чистую радость духовного общения с ними на минуту животного удовольствия./ Регент помог своей Королеве выбраться из паланкина, не говоря ни слова упрека, проводил ее до комнаты и тихим голосом отдал распоряжения прислуге. Вокруг измученной Солли поднялась суета, служанки раздели ее, вымыли и уложили в постель. Ей принесли обильный ужин, но она отказалась от него и отвернулась лицом к стене. Прислуга удалилась, оставив зажженным ночник, и Солли всю ночь провела без сна, наблюдая пляшущие по резному деревянному потолку тени.

* * *

Она не выходила из комнаты семь дней, и за все семь дней не произнесла ни звука. Опытная прислуга с полувзгляда угадывала ее настроения и старалась не попадаться ей на глаза. А на восьмой день Амальрику доложили, что Королева исчезла.

Наученный горьким опытом исчезновений предыдущей Королевы — Сэсс — Регент, проклиная миропорядок, обрекавший его возиться с девчонками, разослал во все концы поисковые группы, вернувшиеся ни с чем. Королева накрыла себя пеленой Иллюзии и стала невидима даже для глаз бдительнейшего из подданных.

* * *

Между тем, она ушла совсем недалеко, лишь настолько, насколько ей позволили ее босые ножки, инстинктивно выбирая наиболее безлюдные /или безэльфьи/ места. У нее кружилась голова, и она ни разу в жизни так отчаянно не трусила. Она села на землю, обхватив колени руками. Немного подождала, а потом, собрав вокруг себя кокон своей ничем не объяснимой магии, тихо и робко позвала. Треск сучьев и птичьи голоса понесли ее зов адресату. Потом стала терпеливо ждать. Нет, на сей раз не единорога.

Дробный топот копыт достиг ее слуха быстрее, чем она ожидала. Она встала и обхватила руками березку, не в силах заставить себя сбросить спасительное покрывало Иллюзии, как была не в силах оторваться от дерева, дававшего ей опору, и сердце трепыхалось в ней, как бабочка.

Всадник летел по лесу, не разбирая дороги, его нес горячий тонконогий вороной конь, чьи неподстриженные грива и хвост мешались с ветром. Плащ всадника полоскался за его спиной, а следом поспешал заводной конь, оседланный и взнузданный, его поводья всадник держал намотанными на кулак левой руки. Он был один, несмотря на то, что забрался глубоко в эльфийские края, и ежесекундно рисковал жизнью. А она? Разве она не будет рисковать, снимая покров невидимости?

Осаженный вороной конь присел на задние ноги и затанцевал на месте. Всадник беспокойно озирался, а у Солли не было сил оторваться от спасительного ствола березки.

— Солли! — позвал он. — Рыжая Королева! Ты здесь.

Это было сказано утвердительно, и Солли, вздохнув так, будто шла на эшафот, сняла завесу.

Он увидел ее сразу, даже еще до того, как ее силуэт обрисовался в дрожащем нагретом воздухе, спешился, но, вопреки ее опасениям, не кинулся к ней, а замер между своими лошадьми.

— Ты звала? — спросил он. — Или я ошибся?

Она кивнула, настороженная, как лань.

— Послушай, Солли, — он не сводил с нее столь же настороженных глаз, — я слыхал сплетни, что распускает твой Регент. Будто бы то, что между нами было, случилось… против твоей воли. Ты на самом деле так думаешь?

— Мерзавец, — прошептала она.

Рэй усмехнулся одними губами.

— Даже если это обо мне… Ты убежала столь поспешно, и я подумал, что у тебя, наверное, возникли проблемы с единорогами.

Он хлопнул по крупу другую лошадь, не Расти, подтолкнув ее к рыжей Королеве.

— Она твоя. Я специально выбрал белую, чтобы тебе легче было к ней привыкнуть.

Белая кобылица медленно двинулась через разделяющее их пространство. Королева Соль оттолкнула от себя березку. А потом все вдруг сорвалось с места. Рэй обхватил это бросившееся в его объятия, повисшее у него на шее, кудрявое, смеющееся сквозь слезы и шмыгающее носом существо.

— Попробуем еще раз? — предложил он. — Не торопясь?

Она скроила рожицу, опустив вниз уголки губ.

— С ума сойти, — сказала она басом. — Мой мужчина!

Глава 10. КОРОЛЕВСКИЕ КАНИКУЛЫ

Ночь опрокинула свою чернильницу на белый лист дня, и чернила, вытекая, липли к стеклам световых люков пирамид Хайпура, прикрывавшим таящиеся под ними секретные залы.

В одном из таких залов сидели эльф и принцесса Белого трона. Прочие члены Совета частью уже разошлись, частью не явились вовсе ввиду локального характера этой войны, и остались только эти двое, неизменный костяк Светлых Сил.

Джейн погасила в зале большой свет, зажигаемый лишь для церемоний, оставив одну свечу на столе, на границе круга света плавало напротив нее в теплом дрожащем сиянии измученное лицо эльфа. Она не ожидала, что Амальрик, всегда острый, язвительный и прямой, сможет так расслабиться, и уж тем более не ожидала, что он снизойдет в ее присутствии до личной откровенности и приоткроет ей уголок своей бессмертной души, и что она при этом будет испытывать одновременно жгучий интерес, болезненную неловкость и странную жалость к этому, в общем-то, очень старому и никем, в сущности, не любимому существу.

— Я устал, — признался он тихо. — У меня нет ни единой спокойной минуты. Война идет за мою голову. Поверишь ли, я никогда не ночую дважды в одном замке. День я трачу на переезд на новое место ночевки. Я смертельно устаю, но ночами просыпаюсь в холодном поту, почти чувствуя, как в округе рыщет охотник за головами. А ведь это еще не война. Это затишье перед чем-то грозным, и я ощущаю, как вокруг меня сужается кольцо страха.