Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

Вскоре его оставили в покое. Минуту, а может быть и несколько часов спустя пришёл сон. Впрочем, бодрствование мало отличалось ото сна. Никаких мыслей. Никаких тревог. Вселенский покой. Как раньше он не понимал — вот оно — счастье! Жизнь без глупых мечтаний, без стремлений. Покой — только он имеет ценность. Снова сон без сновидений.

Утром пришёл главврач.

Отчего-то с кем-то ругался. Вадим не вникал, его утомляли чужие заботы. Но главврач вернулся, бесцеремонно выдернул капельницу из вены. Отвесил несколько пощёчин. Как младенца поднял его и отнёс в душ, где долго издевался, поливая холодной водой. Вадик бы согласился остаться под ледяными струями навечно, лишь бы тот отстал — вернул тишину и покой. Под конец экзекуции шевельнулась злость.

Заикаясь из-за холода, он еле выговорил:

— Ч-ч-чего вам нужно? Оставьте меня!

— А! Заговорил! Ну, слава тебе господи! — врач выключил воду, кинул чистую одежду, — одевайся, нужно поесть. Хорошая пища — любую хворь лечит!

— Вы видимо слишком часто так лечитесь, — пробормотал Вадим.

Врач серьёзно посмотрел на него, на свой большой живот и весело расхохотался. Он хохотал так искренне и заразительно, что Вадим тоже заулыбался. Главврач, судя по всему, оказался неплохим дядькой!

Они поели. Маленькие тефтели с жидкой подливкой и картошка-размазня никогда не казались ему столь бесконечно вкусными. Компот с одиноким сухофруктом на дне стал прекрасным финальным аккордом их шикарной трапезы. Голова, наконец-то, заработала в нормальном режиме. Мир вновь раскрасился яркими красками. Весёлая повариха в красном фартуке игриво подмигнула доктору. По столу пробежал рыжий откормленный таракан. Захотелось жить!

— Меня, Борис Сергеевич зовут, мы же так и не познакомились, — первым начал разговор огромный доктор.

— Теперь я понимаю — каково это…

— Что — ЭТО?

— Быть овощем…

— Вот оно что. Значит, вернулся — пришёл в себя?

Вадиму почему-то стало за себя стыдно:

— Угу.

— Ты ни в чём не виноват. Вот наш новый врач — тот да… Я семь шкур с него спущу, где это видано, чтобы мальчишке вкололи такую дозу! Ты реально мог опять впасть в кому. Но теперь всё нормализуется. Слушай, Вадик, ты мне лучше другое расскажи: помнишь к тебе отец приходил?

— Да, помню…

— А теперь припомни, что ты ему наговорил? Что видел?

Вадим промолчал. Он прекрасно всё помнил и визит отца, и свой рассказ, и недоверие в глазах, и удивление доктора-орла и, что самое важное — капельницу.

— Ну-ну, не бойся, рассказывай!

— Я… Я… — Вадим колебался, — я не помню… Знаете, что-то нашло… Гулял по больнице, упал, ударился головой вот что-то и примерещилось… Ничего важного.

Борис Сергеевич пристально изучал его лицо — смотрел недоверчиво:

— Вадик, а ты мне врёшь! Нехорошо! Я тебя снял с лекарств, накормил, а ты значит вот как? Давай, попробуем ещё раз: расскажи мне о привидениях, которых видел! Ведь ты же видел?

Вадим вспомнил белёсые глаза, потусторонний холод, электрическую боль в голове и во всём теле. Ему стоило большого труда ничем не выдать страх, вернувшийся вместе с воспоминанием:

— Я, правда, ничего не помню… И, кстати, в привидений не верю! — весело улыбнулся он.

Провести доктора оказалось нелегко. Тот устало вздохнул, зачерпнув ложечкой мороженное, которое им любезно принесла весёлая повариха:

— Врёшь, конечно, боишься и врёшь. Ну как хочешь, я думал, что смогу помочь… Переведём тебя на лёгкие препараты, день понаблюдаем и можешь быть свободен — тебе нужно вернуться домой…

Ему показалось, что в словах доктора (между строк) промелькнуло нечто важное, но радость от новости о возвращении в родной дом, где не был пять лет, всё заглушила.

— Через день я буду дома? Вы не шутите?

— Не шучу, но будешь принимать лекарства и приходить на еженедельный осмотр…

Вечером Вадик долго не мог уснуть — видимо выспался за последние сутки. В голову лезли разные мысли. Мысли о призраках он гнал прочь, сосредоточившись на другом: почему больше не приходит мама? Неужели, с ней что-то произошло? Если да — то вот, что имел ввиду доктор, говоря "тебе нужно вернуться домой". Сон всё же пришёл, но поверхностный, неспокойный. Всё утро он прозанимался на физиопроцедурах, считая минуты до прихода на работу Бориса Сергеевича, а когда тот наконец-то пришёл, с ходу спросил:

— Что-то случилось с мамой? Она больна?

Лучше слов, ему всё сказало опечаленное лицо доктора:

— Да. Ничего страшного, просто, странный диагноз, но её вылечат.

Всё.

Спокойствию пришёл конец. Терзаемый предчувствиями, Вадим четыре раза обошёл все этажи больницы. Полежал в палате. Снова совершил обход. Накрутив себя до такой степени, что невозможно разболелась голова, он решительно постучал в кабинет главврача:

— Простите, но я места себе не нахожу. Борис Сергеевич, что с мамой?

— Ох, сынок, не должен я тебе этого говорить, но вижу, что ты просто так не уйдёшь.

— Не уйду, — подтвердил он.

Врач нахмурился, снял очки:

— У неё внезапное проявление Розацеи, молниеносная форма Ринофимы и атипичный Дерматит.

— А по-русски?

— У твоей мамы, по неизвестным пока причинам, возникли серьёзные проблемы с кожей лица…

— То есть — это не угрожает её жизни? Просто прыщи? Она поправится? — обрадовался Вадим.

Борис Сергеевич отчего-то нахмурился сильнее, но сказал:

— Угрозы жизни нет, но всё более чем серьёзно.

У Вадима, можно сказать, камень упал с плеч. Он поблагодарил доктора и чуть ли не вприпрыжку выскочил из кабинета.

Жизнь налаживалась.

Проснулся в шесть утра. В предвкушении выписки, почти летал, а не ходил. Собрал нехитрые пожитки. Умылся, побрился, что было в диковинку, и снова принялся ходить по спящей больнице, чтобы поскорее восстановить утраченную форму. У Вадима скопился миллион планов на жизнь, ещё бы — пропустить всю юность! Он собирался встретиться с бывшими одноклассниками и друзьями, наверное, напиться с ними вместе. Узнать кто, чем сейчас живёт. Погулять по знакомым улицам, наверняка сильно изменившимся. Парень вспомнил, как возвращаясь из прошлых поездок в лагерь, шёл по городу и дивился незнакомым вещам: тут — покрасили телефонные будки в неожиданный зелёный цвет, а здесь — поставили новую остановку. И это всего за одно лето! Сколько же всего нового появилось в мире за пять лет? А ещё неплохо бы позвонить Наташке из параллельного класса, вдруг она его не забыла? Вадим заметил, что его очень сильно тянуло к девушкам. Гораздо сильнее, чем раньше. В голову постоянно лезли неприличные мысли, от которых становилось тесно в штанах, чтобы как-то успокоиться ему приходилось вспоминать таблицу умножения, или алфавит, или в уме возводить простые цифры в квадрат. Да, ему обязательно нужна была девушка.