Игорь Вереснев - Лунный Зверь

Сегодня в Академии шел суд. Судили обманщика, мракобеса, посмевшего усомниться в научном объяснении Мироздания. Посмевшего оспорить незыблемость, универсальность и совершенство законов Природы. Судили Феокла. Он стоял в углу подиума, охраняемый, словно главарь банды разбойников, дюжиной вооруженных до зубов солдат. Стоял, внимательно вслушивался в каждое слово высокообразованных обвинителей, всматривался в лица людей вокруг. Страха не было. Правда ведь на его стороне! Правда и сила. Нужно лишь ждать и верить — Бог не оставит своего первого слугу в этом мире.

В мягких креслах разместились самые важные лица Тарсуса. Столичные вельможи, государственные сановники, их жены, пришедшие не столько поглазеть на судилище, сколько пощеголять друг перед другом нарядами и драгоценностями. Позади них, в амфитеатре и на галерке, собралась публика попроще. Худородные провинциальные дворянчики, волей случая оказавшиеся в стольном граде, купцы, хозяева ремесленных мастерских и мануфактур. Вели себя все непривычно тихо и скромно. Еще бы! Напротив, в ложе, сидел почтивший своим присутствием судилище Император. Его черный камзол контрастно выделялся на фоне разноцветных нарядов придворных дам, сгрудившихся вокруг.

Солдаты, вельможи, Император — все они были наблюдатели процесса. А участники собрались на подиуме. Ученый совет, восседавший за длинным красным столом, Главный обвинитель в мантии цвета индиго и черной квадратной шапочке с белым меховым бубоном. И обвиняемый, в штопаной полотняной рубахе, свисающих бахромой штанах, стоптанных башмаках. Наблюдателям сразу видно, на чьей стороне правда и сила… Ничего им пока не видно!

— Так ты продолжаешь настаивать, что наш мир создан неким высшим существом? Что научные трактаты, составленные лучшими умами человечества на протяжении сотен поколений, — не более чем досужее фантазирование? Что Истина известна лишь тебе, малограмотному матросу, не способному и одно предложение написать без ошибок?

— Истина доступна любому, кто ее не боится. Кто доверяет своему разуму больше, чем изъеденным червями манускриптам.

Тихий гул пробежал по залу. Профессор недовольно нахмурился.

— Ты еще и наглец вдобавок. Тупой, невежественный наглец. Как можно упорствовать после диспутов, в которых ученейшие мужи Академии неоспоримо доказали тебе все действующие законы Природы? Объяснили все наблюдаемые явления? За исключением тех, разумеется, которые ты сам выдумал. Как убедить тебя, если ты глух к логике?

— Как могут сто ученых убедить селянина, что не существует никакой курицы, несущей яйца? Если они видят эти яйца только в качестве омлета на своих золотых тарелках и в их трактатах написано, что омлет этот готовится кухаркой на кухне посредством сковороды, очага и огня?

Теперь гул в зале стал громче. Кажется, на галерке он перемежался сдержанными смешками. А из лоджии донесся звонкий голосок

— А он забавный. Из него мог бы получиться придворный шут.

Феокл поднял голову. Молоденькая девушка в белом кружевном платье, примостившаяся в ногах Императора, смотрела на него благосклонно. То ли родственница, то ли любовница правителя. Встретившись с подсудимым взглядом, улыбнулась, жеманно прикрыв губки веером.

— В самом деле, шут, — процедил сквозь зубы тоже услышавший реплику обвинитель. — Так ты, значит, видел «курицу», снесшую наш мир?

— Да, я видел Бога. Я говорил вам об этом. Теперь повторю при всех.

— И где же ты его видел, если не секрет? — вкрадчиво поинтересовался профессор. — Он живет в золотом дворце на вершине высочайшей горы? Либо ты заметил его изумрудный остров во время своих морских путешествий? Где нам искать твоего бога?

Историю «встречи» подсудимого с «богом» он знал прекрасно. На допросах к этому возвращались многократно, надеясь уличить Феокла в противоречиях. Так что сейчас вопрос предназначался для зрителей. Собственный сарказм казался обвинителю верхом остроумия. Однако мошенник только улыбнулся и терпеливо принялся в который раз повторять:

— Бога не нужно искать. Он сам найдет вас, если

понадобится. Найдет всегда и везде, скрыться от его глаз невозможно. Я встретил его ночью. На дороге близ Пиринских гор.

— Создатель мира слоняется, подобно бродяге? Как он выглядел? Уверен, тоже как бродяга. Твои выдумки глупы и смешны!

— А мне он нравится, — перебила обвинителя девушка в белом, — Ваше величество, давайте возьмем его к себе шутом. Он умеет забавлять.

— Он слишком умен для шута, дорогая, — нежно коснулся пальцами ее ушка Император.

Профессор, подобострастно ждавший окончания короткого спора в ложе, негодующе вскинул руки.

— Умен?! Ваше величество, не оскорбляйте присутствующих здесь ученых мужей, одаривая этого болвана таким эпитетом. Это неизлечимо больной сумасшедший. И его бред опасен! Мы должны как можно скорее избавиться от него.

Девушка, не желающая уступать понравившуюся ей игрушку, надула губки.

— Чем же он опасен?

— Законы, на которых зиждется наше Мироздание, незыблемы, ваше высочество, — поклонился ей ученый. — Они объясняют все. В том числе объясняют, почему люди рождаются неравными. Одних Природа одаривает высоким умом. Других, — вновь поклон, в сторону Императора, — талантом властвовать. Третьих — удивительной красотой. Четвертых — силой и храбростью. Пятых — умением искусно работать руками. Люди разные, и это незыблемо. Никому не придет в голову браться за дело, для которого ты не рожден. Этот же человек утверждает, что мир создан неким «богом». И бог решает, кому отдать богатство, кому — славу. Власть его безгранична, и перед ним все люди равны. Вы, я, какой-то землепашец, вельможа и..

Профессор осекся, не решившись закончить фразу. Испуганно оглянулся на коллег, будто спрашивал: «Не слишком ли далеко я зашел?» Оправившись, добавил:

— Это самая страшная ересь, какую я когда-либо слышал. Мы понимаем, как глупо звучат его бредни. Но для неокрепших умов…

В зале воцарилась тишина. Кажется, не только профессора на подиуме чувствовали себя неуютно. Даже вельможи и сановники в первых рядах заерзали, опасливо оглядываясь, втягивая головы в плечи.

— Да, ты прав. Ересь этого человека может посеять смуту в душах наших подданных, — разрезал тишину резкий, словно удар клинка, голос Императора. — Какое наказание для него вы предлагаете?

— Наказывать следует виновных. Этот человек не виноват в своей болезни. Трактат по медицине советует душевнобольных, опасных для окружающих, держать взаперти в комнате без окон и дверей. Либо избавить их от страданий, если надежды на излечение нет. Как нам лучше поступить в данном случае?