Робин Хобб - Королевский убийца

Ознакомительный фрагмент

— Могу ли я послать за чаем и пирожными, моя леди? — с надеждой спросила одна из дам. Обе они сидели, натянув на плечи шали. Кетриккен, по-видимому, не замечала холодного морского воздуха, льющегося в окно, но этим женщинам вряд ли было приятно сидеть и работать на таком морозе.

— Если хотите, — ответила Кетриккен без всякого интереса. — Я не хочу ни есть, ни пить. В самом деле, я боюсь растолстеть, как гусь в загоне, весь день сидя за вышиванием, пощипывая и прихлебывая. Мне хочется делать что-то нужное. Скажи мне правду, Фитц. Если бы ты не чувствовал себя обязанным приходить ко мне, стал бы ты сидеть без дела в своей комнате или вышивать за станком?

— Нет. Но я не будущая королева.

— Будущая! Теперь-то я хорошо понимаю эту часть моего титула. — В ее голосе была горечь, какой раньше я никогда не слышал у Кетриккен. — Но королева? В моей стране, как ты прекрасно знаешь, мы не говорим «королева». Если бы я осталась там и правила после моего отца, я бы называлась «жертвенная». Более того, я и была бы «жертвенной» во имя всего того, что хорошо для моей страны и моего народа.

— Если бы вы были там сейчас, в разгар зимы, что бы вы делали? — спросил я только для того, чтобы направить разговор в другое русло. Это было ошибкой. Она замолчала и уставилась в окно.

— В горах, — начала она тихо, — никогда нет времени для безделья. Я, конечно, была самой младшей, и большая часть обязанностей «жертвенных» падала на моего отца и старшего брата. Но, как говорит Джонки, работы всегда хватает, чтобы быть занятой, и остается еще немного в запасе. Здесь, в Баккипе, все делают слуги, незаметно, и видишь только результаты: убранную комнату, еду на столе. Может быть, это потому, что здесь живет так много народа.

Она немного помолчала, и глаза ее смотрели вдаль.

— В Джампи зимой и во дворце, и в городе тихо. Снег тяжелый и густой, и страшный холод охватывает землю. Проселочные дороги завалены снегом. Колеса заменяются полозьями. Гости города уже давно дома. Во дворце в Джампи только наша семья и те, кто хочет остаться и помочь нам. Не прислуживать, нет, не совсем так. Ты был в Джампи. Ты знаешь, там нет никого, кто все время сидит сложа руки. В Джампи я бы вставала рано, чтобы принести воды для каши и помешивать в котле, чтобы каша не подгорела. Киира, Сенник, Джофрон и я оживили бы кухню разговорами. А все младшие бегали бы вокруг, приносили бы дрова, расставляли тарелки и болтали о тысяче разных вещей. — Она запнулась, и я почувствовал ее одиночество.

Через некоторое время она продолжила:

— Если есть работа, которую надо сделать, — тяжелая или легкая, — мы делаем ее вместе. Я помогала сгибать и связывать ветки для сарая даже в разгар зимы. Я помогала счищать снег и ставить новые арки для крыши людям, у которых дом сгорел. Думаешь, «жертвенная» не может охотиться за старым кривоногим медведем, который повадился воровать коз, или тянуть веревку, чтобы помочь починить мост, разбитый паводком? — Она посмотрела на меня, и в глазах ее я прочел подлинную боль.

— Здесь, в Баккипе, мы бережем наших королев, — просто сказал я ей. — Другое плечо может поддерживать веревку, у нас есть дюжины охотников, которые будут состязаться за честь убить зверя, повадившегося в овчарню. У нас только одна королева. Есть вещи, которые может делать только она.

Позади нас в комнате ее леди почти забыли о ней. Одна позвала пажа, и он вернулся с конфетами и дымящимся чаем. Они болтали, согревая руки о свои чашки. Я быстро посмотрел на них, чтобы запомнить, какие леди решили быть со своей королевой. Кетриккен, как я начал понимать, была не лучшей патронессой для своих дам. Маленькая Розмэри сидела на полу, зажав в своих ручонках конфету. Глаза ее были сонными. Мне внезапно захотелось, чтобы мне снова было восемь лет и я смог бы присоединиться к ней.

— Я знаю, о чем ты говоришь, — прямо ответила Кетриккен. — Я здесь, чтобы выносить наследника для Верити. Я не против и рассматриваю это не как обязанность, а как удовольствие. Я только хотела бы быть уверенной в том, что мой лорд разделяет мои чувства. Его никогда нет, он вечно занят делами в городе. Я знаю, где он сегодня. Там, внизу, смотрит, как строятся его корабли. Неужели я не могла бы быть с ним? Кроме того, если только я могу выносить его наследника, только он может зачать его. Почему я должна быть заперта здесь, в то время как он погружен в работу по защите наших людей? Это работа, которую мне бы следовало разделять как «жертвенной» Шести Герцогств.

Даже я, за время своего пребывания в Джампи привыкший к горской манере выражаться, был шокирован ее прямотой. Это заставило меня ответить сверхсмело. Я встал, наклонился над Кетриккен и закрыл ставни. Я воспользовался этим моментом близости, чтобы свирепо прошептать:

— Если вы думаете, что это единственная обязанность королевы, вы жестоко ошибаетесь, моя леди. Я буду говорить так же прямо, как вы. Вы пренебрегаете вашими обязанностями перед вашими леди, которые находятся здесь сегодня только для того, чтобы угождать вам и беседовать с вами. Подумайте. Разве они не могли бы заниматься тем же самым вышиванием в собственных удобных комнатах или в обществе миссис Хести? Вы вздыхаете о том, что считаете более важной работой, но перед вами дело, с которым не может справиться сам король. Вы здесь, чтобы сделать его. Восстановить двор в Баккипе. Сделать замок приятным и привлекательным местом. Понукайте лордов и леди, чтобы они соперничали из-за внимания короля, заставьте их поддерживать его начинания. Прошло уже много времени с тех пор, как в этом замке была настоящая королева. Вместо того чтобы смотреть вниз, на корабли, которые легко могут строить другие, возьмитесь за работу, которая вам дана, и постарайтесь приспособиться к ней.

Я повесил гобелен, закрывавший ставни и сдерживавший холод морских штормов. Потом отступил назад и встретил взгляд своей королевы. К моему огорчению, она выглядела пристыженной, как молочница. В ее светлых глазах стояли слезы, щеки так раскраснелись, словно я ударил ее. Я посмотрел на дам, которые все еще пили чай и болтали. Розмэри незаметно воспользовалась случаем, чтобы разломить пирожное и посмотреть, что там внутри. Никто, по-видимому, не заметил ничего неладного. Но я уже знал, насколько сведущи придворные дамы в науке лицемерия, и боялся разговоров о том, что после каких-то слов бастарда, обращенных к будущей королеве, в глазах ее появились слезы. Я проклинал свою неуклюжесть и напомнил себе, что, какой бы высокопоставленной особой ни была Кетриккен, она не намного старше меня и одна в чужой стране. Мне не следовало говорить с ней подобным образом, а надлежало изложить проблему Чейду и позволить ему устроить так, чтобы кто-то объяснил это ей. Потом до меня дошло, что он уже выбрал кое-кого, кто должен объяснять ей такие вещи. Я снова встретился с ней глазами и рискнул нервно улыбнуться. Она быстро проследила за моим взглядом в сторону дам и сразу овладела собой. Сердце мое забилось сильнее от гордости за нее.