Точка Бифуркации XIII - Дейлор Смит

И потому я призываю тебя отозвать своих людей. Это в интересах обеих сторон.

Император Российской Империи медленно перевёл взгляд на сидящего рядом наследника. Тот с лёгкой улыбкой несколько раз качнул головой, в диалог при этом, естественно, не вмешиваясь.

— Ты звонишь, чтобы мне угрожать, Вильгельм? — в отличие от сына, безэмоционально бросил Романов, не меняясь в лице.

— Я звоню, чтобы обсудить мирные инициативы. Чтобы напомнить о рисках, Владимир. Об ответственности. Ты же понимаешь, что мы будем вынуждены отвечать на подобные действия на британской земле.

Романов чуть прищурился. Он на мгновение отвёл взгляд, затем вновь посмотрел в сторону переговорного устройства. Уголки губ чуть приподнялись:

— Что я тебе могу сказать… — начал он, и в голосе его появилась узнаваемая интонация, почти пародия, исполненная ледяной насмешки. — Громкие обвинения звучат сегодня в мой адрес. Всю эту информацию нужно проработать и внимательно изучить. Подобные обвинения должны иметь под собой крепкую почву и железобетонные доказательства. Показания свидетелей… и всё в таком духе.

Он отпустил фразу так легко и хладнокровно, словно вернул мяч на чужую половину поля в неторопливом матче по королевской игре.

В разговоре повисла длинная, тягучая пауза, словно время в комнате остановилось и замерло в напряжённом ожидании. Ни один из собеседников не торопился разрывать молчание. Виндзор, человек с годами политического опыта и врождённым аристократизмом, тонко уловил не только суть, но и эмоциональный настрой слов российского монарха. Его внутренний эмоциональный барометр сработал точно — ситуация была шаткой, на грани, и каждый шаг мог повлечь за собой каскад непоправимых последствий. Тем не менее, король Великобритании не собирался терять лицо, его опыт и стаж не позволили ему растеряться или остаться сбитым с толку.

— Вы загоняете нас в угол, Владимир, — наконец отозвался он безэмоциональным голосом. Спокойствие и твёрдый тон в этой ситуации должны были действовать куда лучше. — Это очень опасно. Уверяю тебя, у нас есть масса вариантов, как сделать больно в ответ. Очень больно. Твоим структурам. Твоей экономике. Твоим активам вне государственных границ.

— Как и у нас, если вы решитесь на открытую конфронтацию, — холодно и без колебаний отозвался Романов, скрестив руки на груди и приподняв подбородок. — Или ты думаешь я простил тебе попытку захода воинского контингента на наши земли? А османов? А поляков? — в этот момент голос Романова стал громче и оттого страшнее: — Великобритании придётся серьёзно отступить. Очень серьёзно. И предложить нам нечто такое, что чисто прагматически убедит нашу Империю отказаться от законной мести.

На том конце трубки послышалось тяжёлое дыхание. Пауза затянулась. Вильгельм явно боролся с раздражением, но удерживал себя в дипломатических рамках.

— Говори прямо. Чего хочешь? — проронил он наконец, и в его голосе впервые за разговор прорезалось раздражение.

— Хочу, чтобы ты перестал отрицать очевидное, Вильгельм, — ответ Романова прозвучал на удивление спокойно, сдержанно. — Только при признании реальности имеет смысл пытаться останавливать тот хаос, который вы сами же и начали. И лишь после этого можно будет приступить к переговорам всерьёз.

Пару мгновений казалось, что король Соединённого Королевства намерен парировать эту фразу сразу же, но связь неожиданно умолкла, а переводчик, перехватив взгляд императора, сделал лёгкий жест: очевидно, собеседник обдумывает ситуацию или советуется с кем-то на том конце линии. В эти краткие мгновения тишина усилилась настолько, что можно было уловить стук сердца, если бы кто-то решил прислушаться.

Наконец, Виндзор вновь заговорил, и голос его звучал чуть ровнее, будто он за время паузы успел проглотить горечь недовольства:

— Я думаю… это справедливое требование, — заключил король. — Выдвигаю в свою очередь и наше предложение. Мы отправим к вам делегацию переговорщиков, в числе которых будет моя дочь, принцесса Елизавета. Думаю, её участие придаст процессу дополнительный импульс, а также вес. Мы готовы к открытому диалогу. С вашей стороны, Владимир, нужно остановить деятельность твоих диверсионных подразделений, для начала на время дебатов. Это позволит сохранить хрупкое равновесие и не спровоцирует необратимых последствий.

Романов, не отвечая сразу, перевёл взгляд на сына, уже стоявшего неподалёку, и едва заметно кивнул. Его лицо сохраняло сдержанное выражение, но в глубине глаз тлел внимательный, холодный огонь.

— Предложение интересное, — задумчиво произнёс император. — Моё окончательное решение будет передано по нашим дипломатическим каналам в течение ближайших суток.

— Тогда до связи, Владимир, — сдерживая эмоции, произнёс Виндзор, явно недовольный повисшей неопределённостью.

— До связи, Вильгельм, — с прежним невозмутимым спокойствием отозвался Император и, не дожидаясь, пока англичанин разорвёт линию, сам выключил громкую связь.

Стало очень тихо, и все присутствующие отчётливо услышали, как где-то далеко в коридоре щёлкнули каблуки имперской стражи. Владимир Анатольевич выдохнул и, нахмурившись, откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы в замок на животе. Его лицо по-прежнему оставалось маской спокойствия, но в глубине глаз теперь скрывались как утомлённый гнев, так и зарождающаяся стратегия.

— Что думаешь, отец? — наконец нарушил молчание цесаревич.

— Думаю, Глеб, что у нас есть хороший шанс преподать этим людям урок.

Глава 12

Преобразившаяся после модернизации лаборатория сегодня больше напоминала футуристический медицинский комплекс. Белоснежные стены отражали и рассеивали свет десятков вмонтированных в потолок ламп, создавая на первый взгляд едва ли не болезненно-яркое освещение. Воздух был наполнен лёгким гулом приборов и редкими щелчками переключателей, что издавали работающие устройства. В центре комнаты, внутри рунного круга, в одном из полулёжа разложенных кресел, находился молодой мужчина в белом халате — Сергей. Его тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад, а глаза смотрели в одну точку. Они хоть и отражали волнение, но были полны внутреннего согласия и решимости.

Сергей был одним из тех, кто не просто увлекался артефакторикой, но и волею судьбы стал неотъемлемой частью новой научной команды, собранной князем Черногвардейцевым. И теперь получил возможность стать не просто наблюдателем, но и непосредственным участником экспериментального ритуала с загадочным родовым артефактом — честь, выпадающая единицам. Предложение поступило внезапно, и было из разряда тех, от которых не то что не отказываются — над ними даже не задумываются. Именно так все присутствующие в этом помещении сегодня и считали.

Вокруг кресла, словно кольцом, стояли его друзья и коллеги в одном лице. Они хлопали Сергея по плечу, произносили подбадривающие слова, кто-то шутил, кто-то наоборот молча поджимал губы, разделяя волнение с товарищем.

— Ваша Светлость, у нас всё готово, — раздался хрипловатый голос пожилого мужчины, подошедшего к князю.