Айен (СИ) - Церн Ася

«Этот Стражник совсем не такой, как Дан», — Ай нахмурилась, глядя в шумящую даль.

Просто ли сидеть на берегу моря, не понимая, что нужно делать?

«Я не хотела этого всего, но оно в моей жизни всё равно есть».

Море дышало волнами, блестело солнечными искрами и вальяжно растягивалось до горизонта.

Айен так бы и просидела в раздумьях, если бы не маленькое торнадо, учинившее шторм. Тогда девушка поняла, что надо делать. Море просило его понять, войти, так сказать, в положение, и стать частью его, разумной его частью, заметьте. Ведь чтобы чем-то управлять, разум должен быть. А море чаще всего желает быть стихией и жить в едином моменте с бытием, какое уж тут управление.

И леди Ай задышала вместе с волной. На приливе вдох, на отливе выдох. Руки сами тянулись вслед, когда волна уходила. К утру она вымоталась, но смогла не дать морю с торнадо затопить комнату.

Шагнув в открытую дверь она проснулась, так и не успев побеситься с Волком Сновидений, как планировала.

Проснулась Ай за несколько минут до рассвета. Под крылом Демонического Амелиса тепло и спокойно. Только вот под другим его крылом безмятежно спал и улыбался господин лекарь, лучший мальчик всея деревни, сын маминой подруги.

Прямо над Амелисом в палатке зияла дыра, из неё торчала ветка, упавшая от снега. Рядом в овраге росло несколько деревьев, никто не предположил, что они могут подпортить инвентарь.

В дыру сыпался снег, прямо на лицо Демона. За палаткой по звукам ощущалась буря. С рассветом Амелис лишился тёплых крыльев, но не проснулся, зато очнулся Дан и с каменным лицом высвободился из крепких объятий.

— Как только утихнет буря, собираемся и идём к дороге. Будем ловить телегу, — Распорядился лекарь, стоило только блондину открыть один глаз.

— Угум…

— Недалеко город Дебрин, я знаю, там живёт Космея. Мне ваша матушка рассказала про всех, у кого можно остановиться.

Амелис почему-то не склонен был к разговорам и просто мычал в ответ что-то похожее на «Мхм» или «Угу». Все трое сидели рядышком, пили горячее питьё, что сотворили вместе. Непременно сегодня захотелось Амелису бросить в отвар лимонный базилик, припрятанный из дома, а Госпожа сыпанула в котёл цветков розовой акации, давно засохших в кармане штанов.

Айен гадала, что же случилось с Амелисом, он НИКОГДА не был таким странным. Блондин следил взглядом за Даном, прятал глаза от леди, не смеялся и не шутил.

— Ээй! Чем ты занимался там, пока я усмиряла море? — леди поймала его лицо и глянула в голубые озёра глаз своего Амэ.

«Это что… Паника?»

Зрачки глаз его расширялись и сужались в бешеном темпе, он так ничего и не сказал, а лишь вырвался из рук Айен и бросился вон из палатки.

«Ей точно нельзя об этом знать. По крайней море пока… — Амелис прыгнул в снег, как лисичка, лицом вперёд, продолжая говорить сам с собой, — Рану на его руке она и не заметила. Собачья Мать! Как я мог??? Так некрасиво повздорил с лекарем и укусил руку, которая кормит и лечит… Как я мог?! Я негодяй. МНЕ НЕЛЬЗЯ БЫЛО ЭТО ДЕЛАТЬ. Рана почему-то не осталась во сне… он вынес её из сна? Или есть такие вещи, которые по-любому выйдут из сна? Это опасно. Мне так нужен твой совет, мама…»

— Я просто резвился в снегу, — мрачно сообщил Амелис, вернувшись в палатку.

Когда настало время собирать вещи и уходить, блондин поймал момент, когда Ай вышла, схватил Дана за плечо и развернул его к себе.

— Прости меня. Я не знал, что рана останется. Мне не следовало… — вдруг волна чувств накрыла Амэ с головой. Дружба, любовь, преданность, нежность. Он зажмурил глаза, закусил губу и прижал офигевшего лекаря к груди.

Даниэль отсчитал пятнадцать секунд и, мягко высвободившись, молча вышел, оставив Амелиса одного собирать вещи.

— Что с ним? — тревожно спросила Айен.

Дан неопределённо дёрнул плечами, он и сам хотел бы знать.

Спустя некоторое время Амелис всё-таки вышел, резво сгрёб палатку в аккуратный прямоугольник с лямками и укутал живот подруги в дополнительную одежду демона, чтобы не простудить «женские яйца», как он говорил о яичниках.

Чем ближе к дороге, тем тише ветер, и тем больше поднималось настроение. А когда удалось поймать крытую телегу и ехать в комфорте с людьми, то и поговорить с ними было за счастье. Но главное — это всё-таки слушать.

— Представляете, молодой Лорд не послал Железных Птиц к Аз-Тархани, а заявился туда сам! Прилетел, покружил сверху, говорят, поглядел на город, что он цел, и высыпал на город тонну лепестков роз. И след его простыл!

— Ну надо же! Какой романтичный!

— Да не романтичный, а со странностями. С тех пор, как старый Лорд умер, творится чёрт знает что. Всё летает молодой Лорд, ищет чего-то. Говорят, ищет девчонку-колдунью, хочет подле себя как собачонку держать.

— Ага, слыхал ещё, что она из деревни какой-то захудалой сбежала, когда туда господин нагрянул. Сама-то деревня что, а вот солдаты легиона рассказывали, что лес там у деревни странный, светящийся, вот-те крест! Туда страшно было заходить, всё песни оттуда заунывные да пугающие доносились. Вроде как колдунья уходя, околдовала лес-то.

— Да ну…

— А какая она, колдунья-то?

— Девчонка, говорят. Всё время меняет внешность свою, поэтому запомнить её никто не может. С нею один красавец околдованный путешествует, истинно бог. Говорят, она его в сексуальном плену держит.

— Ого как. И зачем Лорду она нужна? Ещё и его в рабство околдует. Тьфу!

«Вот как, — поглядела Ай насмешливо на Амелиса, — ты у меня в секс-рабстве, парень, понял! А ну принимай к сведению!»

«Госпожа! Я лично выдам вам хлыст», — наконец улыбнулся Амелис, сжимая руку Айен.

«Блиин… а про меня даже сплетен нет… Будто меня и не заметили, — приуныл Дан. Впрочем, это к лучшему. Ищут двоих. А нас трое».

*****

Лирическая зоологическая ремарка. К сюжету отношение имеет.

Сцена вторая. Комната рассказчика, без окон, с одной дверью. За дверью —

Свидетель Мохнатого Зверя, со скрипом отворяя дверь, он глядит на рассказчика.

Тот улыбается и приглашает Свидетеля войти.

— Конечно, дорогой, тебе нужны подробности. Я знаю, что тебя интересует. Хоть он и становится громадным Демоном, хоть он и любит внимание публики, но ещё в детстве получил топором по жопе от своей подружки.

Амелис рос в тепле и довольствии, всегда сытый красивый любимый мальчик. Но мать его — кузнец. Лучший кузнец по всей округе. Представляете эту женщину, с нежными, но строгими чертами лица, мощными бицепсами, в пылу кузни творящей лучшее оружие воинам? Она воспитывала сына так, как ковала мечи — контролируя силу, внимательно, точно желая видеть тот результат, о коем думала, собирая материал. И сын стал лучшим её мечом. Он встрянет лишь туда, куда вселенная уверенно его направляет. А если происходят события с сомнениями, то силы подачи не хватит, чтобы довести острие до блуждающей цели. В отношениях с Ай он был аккуратен и внимателен, словно скрестил свой клинок с её в дружеском спарринге.

Айен получила в детстве опыт жизни в Военном Городке, холод, голод, лишения, и это не сломило, а закалило её характер. Во снах она стала лидером команды. По приезду в теплую деревню, — Ай с Амелисом не разлей вода. Он тянется к ней, потому что она похожа по сути на его мать, она к нему — потому что мальчик единственный, кто выдерживает её тяжелый характер и всё равно приходит играть.

Он может победить толпу воинов, встряхнуть волосами под восхищенные ахи толпы и ускакать в поле искать цветок для Айен.

Она может долгое время сидеть в лесу в одиночестве, но именно Амелис станет тем, кого она будет искать для компании.

Определённо, он лично выдал бы ей хлыст, его это не пугает. Когда нужно, он сам становится хлыстом, может смеяться и подтрунивать над ней, защищать её, хотя леди и сама прекрасно владеет мечом.

— И топором… — заискивающе пришёптывает читатель.