Софья Ролдугина - Тонкий мир

Мои руки скользнули Ксилю на плечи и выше – огладили шею под воротником-хомутом, обхватили лицо, словно заключая его в рамку…

– Не смей так делать, – прошептала я, приподнимаясь на цыпочки. Зрачки у князя расширились – единственный знак испуга. Или просто волнения… – Этого я не прощу.

Холодная ладонь легла поверх моей.

– Я всегда буду делать то, что для тебя в итоге обернется пользой, – негромко ответил Максимилиан, не отводя от меня взгляда. – Даже если ты и не простишь.

На одно мгновение любовь к нему пересилило жгучее раздражение, едкой тьмой закипающее в венах.

– Ты… никогда… больше… не посмеешь… обидеть… Дариэля.

– Уроки нужно учить, малыш.

– Какие еще к черту уроки?

Голос прозвучал так неожиданно, что я едва не вынырнула из транса. Цвета сверкнули проблеском – синева глаз, темно-красная капля моей крови, выступившая на порезе, густеющая, пачкающая белые нитки свитера…

– Это не твое дело, Ками Кайл, – произнес Максимилиан с неуловимо угрожающими интонациями.

Но Ками ответил ему белозубым оскалом – почти звериным по своей сути – и взглядом исподлобья.

– Она беспокоилась о матери, – Ками стиснул кулаки на поясе. – О матери. О той, кого она будет любить всегда и гораздо сильнее, чем дружков разной степени близости. Только такому выродку, как вы, этого не понять. Ну, вообще-то, и мне не понять. Я ведь тоже сирота, – глаза заблестели у него, а солоно на языке стало у меня. – И я жутко завидую. А вы?

Максимилиан промолчал. На секунду я испугалась, что он сорвется… Но нет. Просто улыбнулся до жути беспечно:

– Мне все равно.

А потом добавил:

– Хватит сцен, Найта. О тебе мы позже поговорим. Твои мокрые ноги и простуда устраивают меня еще меньше невыученных уроков, – а затем проскользнул в подъезд мимо Ками, все еще ошарашенного собственной смелостью.

Наверх меня донес Дариэль. На руках и молча.

Феникс жила на пятом этаже в пятьдесят пятой квартире. Сколько себя помню, лифт здесь был на ремонте – видимо, с самого дня основания дома. Раньше меня это забавляло, но сегодня количество ступенек словно удвоилось. Я разглядывала стены с облупившейся светло-зеленой краской, из-под которой проглядывали слои синей и совсем уж доисторической желтой, и думала, что хорошо, если бы лестница вообще не кончалась. Можно было бы вечность провести, прижимаясь щекой к теплому плечу Дариэля, забыв о войне, ссоре с Ксилем и чувстве вины.

Жаль, что такие мечты редко сбываются.

Ками плелся в хвосте – бледный, с затравленным взглядом и слегка сумасшедшей улыбкой. Видимо, только сейчас лисенок осознал, что и кому наговорил. Максимилиан редко бывал снисходительным к тем, кто не входил в круг его личных привязанностей… Впрочем, я надеялась, что от мести бедолагу Ками избавит обещание князя, данное Ногицунэ.

Цепочка неприятных последствий моего необдуманного поступка уходила в бесконечность. Сначала целитель, потом лисенок…

– Прости, – шепнула я на ухо Дариэлю. Глаза щипало. И вряд ли от типично подвального запаха в подъезде. – Не думала, что Ксиль так разозлится…

Дэйр улыбнулся – на этот раз искренне и даже с облегчением, словно боялся, что недавняя сцена повлияет на мое к нему отношение.

– Ерунда, Нэй. Если даже ты не представляла себе последствия, то я ждал чего-то подобного. И, возможно, худшего. Впрочем, убить или необратимо повредить мою психику Максимилиан бы не смог. Я целитель, как-никак, – неуклюже пошутил он. – Не бери в голову. Позлится и забудет.

Внезапно мной овладело совершенно детское желание залезть в какой-нибудь шкаф и там, среди пахнущих лавандой шуб и пиджаков, провести остаток жизни в темноте, тишине и угрызениях совести.

– Больше никогда не буду сбегать от вас, – от всего сердца пообещала я, закрывая глаза. – Никого не подставлю, не позволю волноваться за меня, не…

– Тише, Нэй, – даже в интонациях Дариэля звучала улыбка – светлая и спокойная, как он сам. – Я не считаю, что ты совершила ошибку. Ксиль и впрямь бы тебя не отпустил, а что такое тоска по матери… я это помню хорошо. Шакаи-ар – другие, они легче забывают, переключаются с одной эмоции на другую. А ты – человек, Нэй, да к тому же еще пока ребенок. Жестоко было вовлекать тебя в эту войну, и вдвойне жестоко – разлучать с близкими.

Воздух стал горьким.

– Я сама так решила. Никто меня не вовлекал.

Теплые губы Дэйра на мгновение коснулись моего лба – так легко, что это можно было принять за игру воображения.

– Иногда судьба предоставляет всего лишь иллюзию выбора – множество неприемлемых вариантов и один просто плохой. Улыбнись, Нэй. Черная полоса не может длиться вечно.

– Ага, – пробормотала я. – Еще как может. Если ты идешь не поперек полосок, а вдоль.

Сначала я всем телом почувствовала смех Дариэля – как сбой дыхания, дрожь, руки, еще крепче прижавшие меня к груди… И только потом услышала – мягкий, глубокий.

И – улыбнулась невольно.

– Ты не ищешь легких путей, Нэй, а потому вряд ли пойдешь вдоль, – сказал Дариэль и остановился. Скрипнула дверь, и пахнуло теплом и ароматом кофе и… и… и какой-то горелой вонью!

Мне понадобилась всего одна секунда, чтобы сообразить.

– Картошка! – охнула я и, спрыгнув на пол, побежала на кухню.

Обед, пусть и подрумянившийся больше положенного, спасти удалось. К сожалению, это была единственная хорошая новость за весь день.

Максимилиан больше не ругался и не пытался угрожать. Он просто следовал по пятам, как тень, и молча смотрел, заставляя с ума сходить от беспокойства и чувства вины. Постепенно моральный дискомфорт начал отражаться и на физическом состоянии – все валилось из рук, ноги стали как ватные, да еще и температура подскочила вдобавок. Дэйр не единожды ненавязчиво предложил мне успокоительного, но князь каждый раз так скептически хмыкал, что пропадало всякое желание прибегать к лекарствам.

Ближе к вечеру появилась Айне, задумчивая, но явно чем-то довольная. Ириано остался ночевать в резиденции клана Ирвина, а сама пророчица предпочла раскладушку в той же комнате, где временно поселились мы с Этной и Феникс. Ками, как выяснилось, спал в лисьем обличии, уютно накрывшись разноцветным хвостом. Корделия собиралась ночью присоединиться к патрулю, так что проблем с размещением не возникло.

Однако тишина за ужином стояла прямо-таки траурная… пока с «дежурства» не вернулась огненная мастерица.

– Всем приветики! – пропела она из коридора. – Ой, сколько обуви! Найта, это твои, ну, товарищи по команде вернулись? А я каблук сломала, и мастерская закрыта – думаешь, магией можно приклеить? Я вот думаю, да – в прошлый раз приклеила, ну, потом все сломалось, а каблук целый был… Ой, а чем это пахнет? – она быстро выглянула из-за дверного косяка и широко распахнула голубые глаза, в которых не было ни тени разумной мысли… с точки зрения того, кто Феникс не знал. – А, и мне тогда положите – есть ужасно хочу, ну просто ужасно…