Запрещённый приём - Лорел Гамильтон

будто бы уронили в кровь уже после того, как жертву убили. Или, как минимум, после того, как он сам оказался на полу.

— И что с того? — Спросил Ледук.

— То, что если вещи свалили на пол во время драки, на некоторых из них должна остаться кровь.

— Вы так зациклились на том, чтобы притягивать за уши факты, что не видите того, что у вас перед носом. — Сказал Ледук.

Я уставилась на него. В полумраке кабинета его карие глаза казались почти черными.

— Может, это вы притягиваете за уши факты? Мы с Ньюманом пытаемся спасти жизнь. А у вас какая мотивация?

— К чему вы клоните, маршал?

— Просто спрашиваю, почему вы так хотите добиться казни верживотного.

— Потому что здесь все очевидно, Блейк. Это вы с Ньюманом все усложняете.

— Не всякое дело настолько очевидно. — Возразила я.

— Вы и за пределами работы все усложняете?

Я почти на автомате ответила, что нет, но потом поняла, что это неправда.

— Чем старше я становлюсь, тем очевиднее для меня тот факт, что личная жизнь большинства людей — это чертовски сложная штука. Однако моя работа обычно предельно проста, шериф. Я выслеживаю монстров и убиваю их.

Он издал какой-то грубоватый звук, похожий на смешок.

— «Чем старше я становлюсь», Блейк? Вам же еще тридцати нет. Вы понятия не имеете, что значит быть старше.

— Мне тридцать два. А что, тем, кому перевалило за тридцать, выдают бесплатный купон на уважение?

— Да, выдают.

— Почему? Я понимаю, что с возрастом приходит опыт, но мудрыми и развитыми с точки зрения личностных качеств мы становимся не из-за возраста.

— Это камень в мой огород? — Поинтересовался он, сунув большие пальцы за ремень, который натягивался под его животом. Этот жест заставил меня в очередной раз задуматься о том, чтобы сказать ему, что такой быстрый набор веса не коррелирует с его пантомимой. Он заедал стресс из-за болезни дочери и потому так быстро располнел?

— Нет, но вы уже давно на службе, и наверняка повидали идиотов и неудачников всех возрастов. «Старше» не всегда значит «мудрее». Черт, да некоторые сотни лет живут, и они по-прежнему идиоты.

— Вампиры не в счет, Блейк. Они не люди.

— А это камень в мой огород, потому что я собираюсь выйти за вампира?

Дюк выглядел удивленным, но потом его злость и высокомерие вернулись.

— Откуда мне знать, за кого вы выходите? Возможно, вы удивитесь, но не все следят за вашей личной жизнью в соцсетях.

— Ладно, но теперь вы в курсе, что я собираюсь выйти замуж за вампира. Это меняет вашу точку зрения?

— Почему это должно ее менять? Это просто факт. — Удивился он и уставился на меня так, будто пытался понять, не задел ли он мои чувства.

Я рассмеялась, отчего он подпрыгнул, как будто я ткнула его палкой.

— Не вижу здесь ничего смешного. — Сказал он, и по голосу было слышно, что градус его гнева подрос до плашки ненависти. Ему не нравилось, когда над ним смеются. Что ж, его право.

— Вы только что сказали, что вампиры — не люди. Это почти то же самое, что и бездушные монстры, как любит называть моего жениха моя бабушка. Она мне сказала, что я буду проклята, если выйду за него. А мой отец не слишком-то уверен, что горит желанием вести меня к алтарю. Он — убежденный католик, а католическая церковь ставит вампиров в один ряд с суицидниками, которые никогда не попадут в рай. Для нее вампиры подобны демонам.

Ненависть в глазах Ледука смягчилась. Может, я удивила его, или он просто мне сочувствовал.

— Я бы все отдал за то, что проводить мою Лайлу к алтарю, где ее ждет тот, кого она любит. Иметь с ним терки было бы хреново, но, клянусь богом, я вел бы ее под руку и гордился бы ею.

Что-то блеснуло в его глазах в полумраке. Он мотнул головой чересчур быстро и добавил:

— Пойду проверю, что все заняты своими прямыми обязанностями. Эти два дела крупнейшие за… черт, да за всю историю Ханумана, пожалуй. — Он отвернулся, чтобы мы не видели его лица, и вышел за дверь.

16

— Не будь шериф такой занозой в заднице, я бы его пожалела. — Заметила я.

— Я все равно его жалею. — Ответил Ньюман.

— Я тоже. Меня всегда бесит, когда люди усложняют мне жизнь, а потом выясняется, что их собственная наполнена кучей переживаний, и она настоящая. После этого уже как-то сложнее надирать им задницы.

Ньюман усмехнулся.

— Ты в своем репертуаре, Блейк.

— Да, сарказма мне не занимать. — Я осветила комнату фонариком. Луч света был яркий, но в дальнем конце кабинета его проглатывал мрак.

— Какого размера эта чертова комната и почему тут так мало света?

— Большую часть света дают ростовые окна, они сейчас зашторены. Тут есть еще светильники — просто пройдись по комнате и заметишь их.

— Давай пройдемся вместе.

— Не знал, что ты боишься темноты, Блейк.

Я начала было отвечать, что не боюсь, но передумала.

— Обычной темноты — нет.

— А какая еще бывает? — Спросил он.

— Поверь мне, Ньюман, ты не хочешь этого знать.

Воспоминание о тьме, у которой был голос и собственный разум, попыталось заполнить мои мысли, но я прогнала их, включив лампу, которую обнаружила на стене, увешанной оружием. Теплый золотистый свет прогнал мрак из комнаты и воспоминания о Матери Всей Тьмы. Она была мертва — ну, по крайней мере, настолько мертва, насколько могла быть. Трудно убить того, у кого нет физического тела.

Я осмотрела стену с оружием. Здесь было старинное огнестрельное оружие, мечи всех форм и размеров. У одних лезвия были гладкими, у других — ломаными, как изгиб молнии, у третьих — плавными, как океанская волна. У одного меча лезвие напоминало металлический хлыст — я понятия не имела, как таким пользоваться. Первые огнестрельные пушки, которые бросились мне в глаза, я приняла за короткоствольные ружья, но потом поняла, что это могли быть обычные мушкеты. Я не так хорошо разбираюсь в стволах, как Эдуард. Он наверняка знал каждую пушку из тех, что здесь висели, в том числе и в историческом разрезе. Моих знаний хватало только для того, чтобы понять, что в расположении стволов не было никакой системы — они просто развешаны так, чтобы умещаться на стене. Смотрелось это все как фрагмент музейной выставки, которую готовил человек, злоупотребляющий наркотиками. Или это дизайн такой?

Я отошла подальше, чтобы понять, есть ли какая-то концепция в расположении