Роберт Джордан - Память Света

Грендаль вновь окутало сияние саидар. И вновь Авиенда справилась с плетениями Отрёкшейся, но это замедлило её продвижение к Вратам.

Застонав, Грендаль с усилием выпрямилась и, шатаясь, направилась к Авиенде, хотя казалось, что от потери крови она вот-вот потеряет сознание.

Девушка тоже потеряла много крови и едва могла защищаться. Она была практически беспомощна.

Разве что… Узел от плетения Врат. Он был рядом и удерживал Врата открытыми. Ниточки кружев.

Отбросив сомнения, она осторожно и медленно мысленно потянулась и освободила одну из нитей плетения Врат. Она сумеет. Ниточка задрожала и исчезла.

Такие вещи практиковались среди Айил, но среди Айз Седай считались невероятно опасными. Результат мог оказаться непредвиденным. Взрыв, небольшой дождь из искр… Авиенду могло усмирить. А могло и ничего не случиться. Когда подобное попыталась сделать Илэйн, это вызвало чудовищный взрыв.

Так тоже сойдёт. Если она сумеет забрать с собой одну из Отрёкшихся, это будет замечательная смерть.

Она должна попытаться.

Грендаль остановилась рядом с Авиендой и, закрыв глаза, что-то пробормотала себе под нос.

Затем женщина открыла глаза и начала создавать новое плетение. Принуждение.

Авиенда стала дёргать быстрее, вытягивая две, три, полдюжины нитей из плетения Врат разом. Ещё чуть-чуть…

— Что ты делаешь? — потребовала ответа Грендаль.

Авиенда стала дёргать ещё быстрее и в спешке вытянула не ту нить. Она застыла, наблюдая, как искажается поток, вбирая в себя соседние.

Зашипев, Грендаль наложила на Авиенду Принуждение.

В этот момент с яркой вспышкой света и огня Врата взорвались.

Шаизам властвовал на поле боя, его туман пробирался через волков и людей, считавших, что преграждают ему путь к ал’Тору.

Да, ал’Тор. Тот, кого он убьёт, уничтожит и поглотит. Да, ал’Тор!

На границе его ощущений что-то затрепыхалось. Шаизам замешкался, мысленно нахмурившись. Что там не так? Какая-то часть него… часть него перестала что-либо чувствовать.

Что это было? Он послал свою физическую форму бегом сквозь туман на другой край долины. Кровь стекала с пальцев, изрезанных кинжалом — чудесное семя, последняя крупица его прежней личности.

Он наткнулся на труп убитого туманом человека. Шаизам присел, нахмурившись. Тело выглядело знакомым…

Внезапно труп протянул руку и схватил Шаизама за горло. Он охнул и забился в судорогах, а труп открыл глаза.

— Мне довелось слышать одну интересную вещь насчёт болезней, Фейн, — прошептал Мэтрим Коутон. — Если однажды подхватил хворь и выжил, то не сможешь заболеть ею снова.

В панике, Шаизам забился у него руках. Нет, нет, не так должны встречаться старые друзья! Он вцепился в державшую его руку и вдруг с ужасом понял, что выронил свой кинжал.

Коутон дёрнул Фейна вниз и швырнул на землю. Шаизам воззвал к своим рабам. Слишком поздно! Слишком медленно!

— Я пришёл вернуть тебе твой подарок, Мордет, — прошептал Коутон. — Думаю, теперь мы в расчёте.

С этими словами Коутон вонзил кинжал прямо в сердце Шаизама. Привязанный к этой жалкой смертной форме Мордет закричал. Падан Фейн взвыл и почувствовал, как его плоть кусками сползает с костей. Туман всколыхнулся, начал скручиваться и дрожать.

Они скончались вместе.

Переместившись в волчий сон, Перрин сумел отыскать Гаула по запаху крови. Ему ненавистна была мысль, что он оставляет Мэта наедине с Машадаром, но, судя по тому как Мэт подмигнул ему, когда свалился с лошади, его друг знал, что делает, и сумеет справиться с туманом.

Гаул отлично спрятался, втиснувшись в расщелину между камней сразу у входа в Бездну Рока. У него по-прежнему оставалось одно копьё, и он перекрасил одежду под цвет окружающих скал.

Когда Перрин его нашёл, Гаул клевал носом. Он был не только ранен, но и пробыл в волчьем сне слишком долго. Если уж Перрин чувствовал себя уставшим до изнеможения, то Гаулу должно было быть ещё хуже.

— Пойдём, Гаул, — сказал Перрин, помогая ему выбраться из расщелины.

Айилец был в полуобморочном состоянии:

— Никто не прошёл, — бормотал он. — Я следил, Перрин Айбара. Кар’а’карн в безопасности.

— Ты отлично справился, дружище, — ответил Перрин. — Лучше, чем можно было надеяться. Ты обрёл много чести.

Гаул улыбнулся, опираясь о плечо Перрина.

— Я забеспокоился… когда волки исчезли, я забеспокоился.

— Они сражаются в реальном мире. — Перрин чувствовал, что ему нужно сюда вернуться. Отчасти для того, чтобы найти Гаула, но было и ещё кое-что: притяжение, которое он не мог объяснить.

— Держись, — сказал Перрин, обхватив Гаула вокруг талии. Он перенёс их на Поле Меррилора, затем переместился из волчьего сна и появился прямо посреди лагеря двуреченцев.

Люди мгновенно заметили Перрина, и поднялась суматоха.

— Свет, Перрин! — произнёс кто-то рядом. Это к нему подскочил Грейди, у парня под глазами были здоровенные круги. — Я едва не испепелил вас дотла, лорд Златоокий. Как вы тут очутились?

Перрин покачал головой и положил Гаула на землю. Грейди оглядел рану в боку айильца и тут же позвал одну из Айз Седай, чтобы провести Исцеление. Все суетились вокруг, кто-то из двуреченцев прокричал, что лорд Златоокий вернулся.

Фэйли. Фэйли ведь была здесь, на Поле Меррилора, с Рогом.

«Нужно найти её».

Но Ранд остался один без защиты в волчьем сне.

«Пропади оно пропадом, это всё не важно, — подумал Перрин. — Если я потеряю Фэйли…»

Но если Ранд погибнет, то он точно потеряет Фэйли. И всё остальное. Там всё ещё оставались Отрёкшиеся. Перрин колебался. Разве он не должен пойти искать её? Разве не в этом состоит долг мужа? Может ли кто-то ещё приглядеть за Рандом?

Но… если не он, тогда кто?

Раздираемый на части противоречивыми чувствами, Перрин в последний раз погрузился в волчий сон.

Моридин схватил с пола Калландор, и тот засиял, наполнившись Единой Силой.

Ранд отступил, прижимая ноющую руку к груди. Моридин рассмеялся, поднимая оружие выше:

— Ну, теперь ты мой, Льюс Тэрин. Наконец-то ты мой! — Он умолк, и с благоговейным трепетом посмотрел на меч. — Он может направлять Истинную Силу. Са’ангриал для Истинной Силы? Но как? Почему? — И он рассмеялся ещё громче.

Вокруг бушевала буря.

— Направлять здесь Истинную Силу равносильно самоубийству, Элан! — прокричал Ранд. — Она испепелит тебя!