Михаил Ахманов - Кононов Варвар

Ким оглядел стены, увешанные мечами и топорами, побарабанил по щиту, закрепленному над кухонным столом, и сказал:

– Не дашь чего-нибудь попользоваться? Ну, хотя бы эту штуку?

Он покосился на огромный клинок с рукоятью из моржовой кости, крестообразной гардой и бронзовым навершием. Мысль о том, что надо бы вооружиться, бродила у Кима в голове и укреплялась с каждой выпитой бутылкой. Не всюду ведь найдутся батарея и труба! А парни у Чернова ушлые и после битвы в подвале знают, что почем… Заявятся с ножиками и ломами, с цепями и кистенями, а мы им меч продемонстрируем… Вон, дрын-то какой! С рукояткой до подбородка достанет!

Дрю-Доренко почесал в макушке.

– Попользоваться, говоришь? Это с какими такими целями?

– Помахать! – Ким сделал неопределенный жест. – Почувствовать в руке клинок и натурально впечатлиться. А впечатлившись, сесть и написать, как Конан рубит пиктов от плеча до паха.

– Этим мечом ты не помашешь, – заявил Доренко, открывая пиво. – Кишка тонка! Это двуручный рыцарский меч, и весит он двенадцать с половиной килограммов. Таким рубили сарацина вместе с лошадью.

– Ну, другой дай! Вон тот, поменьше и полегче!

Хмыкнув, Дрю покачал головой:

– Не игрушки, Мэнсон! А ну, как в ногу попадешь или соседке в задницу? Вот палку я тебе дам. – Он сунул Киму дубовое древко. – Маши себе, впечатляйся! А у меня еще есть.

Взвесив дубинку в ладонях и решив, что лучше что-то, чем ничего, Ким сказал:

– А машину на завтра дашь? Надо мне за город съездить, проведать кой-кого.

– Машину бери, но с обеда. Утром у меня дела – в институт, потом заправлюсь и в мастерскую… А в три я ее подгоню прямо к тебе на Президентский. И пошагаю к Леночке… а может, к Анечке…

– Ну, спасибо, благодетель!

Они разлили по стаканам, прикончили воблу с крендельками, и Ким отправился домой. Первую сотню шагов его слегка пошатывало, и приходилось даже опираться на дубинку, но хмель стремительно выветрился, словно и не плескалось в животе шесть бутылок пива. Свернув с Северного проспекта на Энгельса, Ким поинтересовался:

– Твоя работа, Трикси?

«Разумеется, – ответил пришелец. – Твой организм очищен и приведен в фазу нормального функционирования. Дело несложное – всего-то окислить спирт в глюкозу».

– Цены тебе нет, дружище, – сказал Ким. – Алкаши бы тебя на руках носили. Наверно, передрались бы, решая, в кого ты въедешь.

«Хватит с меня одного сантехника, – откликнулся Трикси и добавил: – Иди помедленнее и держись поближе к домам. Я сканирую».

– И как успехи?

«Пока безрезультатно».

– Ну, не расстраивайся, – утешил его Кононов. – Ты ведь не только ищешь, ты еще и работаешь. Собираешь информацию о том, какие на Земле живут уроды.

Впереди замаячило здание торгового центра с многочисленными вывесками, и Ким, сощурившись, прочитал: «Кафе „Засада“», «Пиво оптом – 24 часа», «Унитазы и ванны из Бразилии», «Секс-шоп „Руслан и Людмила“», «Аптека „Пурген“», «ДСО „Киммерия“». Последняя надпись ввела его в задумчивость. ДСО – добровольное спортивное общество? Дежурный салон одалисок? Дворец садистов-олигофренов? Диетические супы и обеды? При ближайшем рассмотрении выяснилось, что ДСО означает «Дом, сад, огород». Оставалось узнать, какое отношение это имеет к Киммерии.

Магазин был невелик и очень напоминал квартиру Дрю-Доренко, ибо на стенах висели смертоубийственные орудия – топоры, блестящие косы и тяпки, зубастые диски для распиловочных станков, лопаты, ломики и прочий инвентарь. Ким, помахивая дубовой палкой, прошелся взад-вперед, любуясь стальными лезвиями и остриями и соображая, что ему больше по нраву, топор или саперная лопатка, а может, лом или кетмень. Но все эти приспособления казались ему легковесными по сравнению с рыцарским мечом – лопаты и косы словно из жести, ломы коротковаты, а тяпка совсем уж штука несерьезная. Ким было остановился на топоре, но тут за его спиной послышалось негромкое покашливание.

– Чего желаете, молодой человек?

Повернувшись, Кононов обнаружил старичка-продавца в синем халате и синей же кепочке с надписью «Lily-boy». На вид ему было лет семьдесят с хорошим гаком, но держался он бодро.

– Ищу что-нибудь такое-этакое, потяжелее, – сказал Ким.

– Ферштейн! Кувалда вас устроит? Пудовая, для забивки свай?

– Можно посмотреть?

– Отчего же нельзя? Пройдем в подсобку, и посмотрите.

Кувалда нашлась в дальнем углу, за частоколом грабель и бочкой с садовым варом. Бетонный пол под ней растрескался.

– Давно лежит, – произнес старичок, задумчиво лаская взглядом слегка проржавевший инструмент.

– Как давно?

– Лет восемь. С той самой минуты, как открыли магазин.

– А почему она здесь валяется?

– А потому, что до прилавка ее не донести. Подниму, и аллес капут! – объяснил продавец и, подумав, добавил: – Интересует? За полтинник отдам.

– Интересует, – промолвил Ким, вытаскивая деньги. – Беру! Заверните.

– Шутник вы, однако, – вздохнул продавец и покосился на дубинку. – Если хотите, я вам кувалду насажу, и понесете на плече. Рукоятка у вас подходящая… обстругаем конец, пристукнем молотком… С этим гешефтом мы живо управимся.

Так и было сделано, а к тому же, когда Ким с натугой перевернул кувалду и поставил ее на попа, старик закрепил рукоять железным клинышком. Затем инструмент улегся Кононову на плечи, и он, постанывая, но чувствуя себя вооруженным до зубов, потащил его к выходу.

– Не давит? – заботливо спросил продавец, когда они вышли на улицу. – Может, желаете тачку купить? Но это не в пятьдесят обойдется, а в пятьсот.

– Дотащу, – прохрипел Ким и, подняв голову к вывеске, спросил: – А почему Киммерия?

– Какой вы любопытный, юноша… – Старик взглянул на витрину соседей, где красовались черные ванны и унитазы, и объяснил: – Киммерия, потому что не Бразилия, не Парагвай и не княжество Монако. – Он похлопал Кима по спине. – Заходите! Подберу вам что-нибудь еще, потяжелее или полегче. Выбор у нас неплохой.

Ободренный этим напутствием, Ким свернул за угол, проковылял до кирпичной стенки, что огораживала баки с мусором, укрылся за ней и замер, кряхтя и отдуваясь.

«Трикси!»

«Ким?»

«Матрицу Конана, да поживее! Меня сейчас расплющит!»

Джинсы затрещали, рукава рубашки вздулись под напором мышц, и кувалда разом стала легче перышка. Убедившись, что зрителей нигде не наблюдается, Ким подбросил ее вверх, поймал за кончик рукояти и крутанул в воздухе. Ощущение невероятной силы переполняло его; казалось, он мог сокрушить Китайскую стену одним ударом, а вторым – вогнать ее обломки в землю. Чудесное, пьянящее чувство!

«Все в порядке?» – осведомился пришелец.