Пола Вольски - Великий Эллипс

— А что такое сезини?

— Его превосходительство Периф Нин Сезини, Мастер Выбора. Грейслендцы сейчас его топят.

— Что? Вы хотите сказать, что тут казнь? Публичная? И прямо сейчас ?

Еще один из стоявших рядом кивнул.

— А какое преступление он совершил?

— Преступление? — лантийка поджала губы, давая понять тем самым, что она не намерена быть такой неосмотрительной. Одержав свою маленькую победу, она, соблюдая осторожность, ответила: — Грейслендцы обвиняют сопротивление во взрыве, который произошел здесь вчера утром. Они не знают, кто привел в действие бомбу, но они знают, что просвещенные Выбора поддерживают сопротивление. Так что грейслендцы делают то, что они в растерянности могут сделать — топят его превосходительство Сезини здесь же, на месте, преступления. Такова их месть всем в назидание.

— Та большая яма появилась в результате взрыва бомбы лантийского сопротивления?

— Так говорят грейслендцы. Но… — лантийка поймала на себе чей-то пронзительный взгляд и, понизив голос, продолжала, — я скажу вам, каждому скажу, что это не дело рук сопротивления. Эти лантийские патриоты — вы понимаете меня, я хотела сказать, эти преступники — не ведут войну со своими. Взрыв повредил пристань, уничтожил зарку, которая участвовала в гонках, вместе с ее автомобилем, этот же взрыв убил несколько добропорядочных лантийцев. Люди из сопротивления не опускаются до такого.

— Шетт Уразоул? Она погибла? Вы говорите, что Шетт Уразоул была убита вчера, а ее коляска уничтожена?

— Да. И не только она, погибло много лантийцев. Я не думаю, что это сделало сопротивление. Но грейслендцы должны раскрыть преступление и наказать виновного, потому что они правители, они все знают, они всесильные. Вы понимаете меня? Вот поэтому сейчас они топят его превосходительство Сезини, и, конечно же, всем нам этот урок пойдет на пользу.

— Если ее убили не члены сопротивления, то кто же тогда?

— Какое это имеет значение? Лантийцы этого не делали. Может быть, за этим стоят соперники этой Уразоул. Эта северянка сама во всем виновата, вообразила себя великой, вот и накликала беду на свою голову, а мы, лантийцы, должны платить за ее глупость. Я думаю, ей надо было сидеть дома, праведная жизнь спасла бы ее, а где сейчас эта великая женщина?

— Вы точно уверены, что Шетт Уразоул мертва? — Вопрос казался явно риторическим, и Лизелл продолжила: — А что его превосходительство Нин Сезини? У грейслендцев есть веские доказательства его вины?

— Вы меня не понимаете, — ответила лантийка с ноткой нетерпения в голосе. — Им не нужны доказательства. Их совершенно не волнует, причастен к этому взрыву его превосходительство Сезини или нет. Это все — как вы это называете — забавы. Шуточки. Грейслендцам нужно довести до сведения каждого, что за любое преступление против Империи наказание должно пасть на головы лантийцев. Вот это они нам сейчас и демонстрируют.

— Но Мастер Выбора — довольно значительная персона, человек, облеченный определенной властью. Грейслендцы не боятся силы Познания этого Просвещенного?

— Да вы смотрите, — посоветовал Лизелл другой человек, — и увидите, сильно ли они боятся.

Легче сказать, чем сделать. Люди в толпе стояли плотно, и ей ничего не было видно. В любом случае зрелище публичной казни вряд ли доставило бы ей удовольствие. Из всех отвратительных, варварских анахронизмов, присущих грейслендцам…

Какая-нибудь пара недель — и сцены, подобные этой, могут произойти в Вонаре.

Лизелл начала пробираться к билетным агентствам, сгрудившимся в дальнем конце пристани, но плотная стена людей свела результат ее усилий к минимуму. Несколько отчаянно грубых попыток проложить себе дорогу ни к чему не привели, пара локтей ответила ей взаимно любезными толчками и совсем сбили ее с направления. Очень скоро ее, запыхавшуюся и растрепанную, втиснули в нишу, образованную штабелями деревянными ящиками. Пути дальше не было, пока не…

Она подняла глаза. Огромная пирамида из ящиков напоминала рукотворную открытую трибуну, на которой расположилось несколько наблюдающих. Казалось, забраться наверх не составляет труда. С сумкой в руке она начала восхождение, проворно карабкаясь с ящика на ящик, не заботясь о том, что ее нижнее белье и верхняя кромка чулок стали доступны глазам любопытных. С четвертого яруса ящиков, куда она взобралась, открылась полная картина. Она не собиралась здесь задерживаться, просто остановилась ненадолго без всякой задней мысли, совсем не желая быть прикованной к сцене, разыгрываемой на пристани вокруг свежей ямы с острыми обгоревшими краями.

Грейслендцы очистили периметр, оттеснив толпу подальше от ямы, и теперь там остались только одетые в серую форму фигуры и осужденный, по всей вероятности, обреченный его превосходительство Сезини. Она не поняла, откуда и когда он появился, но ее переполнило острое сострадание при виде пожилого седовласого мужчины, обмотанного тяжелыми цепями, и праздным мыслям больше не осталось места. Несмотря на кандалы, его превосходительство Сезини производил незабываемое впечатление: высокий, с гордой осанкой, одетый в традиционное черное платье лантийских Просвещенных. Руки его были связаны за спиной, во рту большой кляп. Лицо было опухшим, с кровоподтеками.

Толпа глухо зарокотала, и грейслендские солдаты заметно напряглись.

Они били пожилого человека, эти грейслендские свиньи. И зачем этот кляп? Что он может сказать? Она неожиданно вспомнила, что прочитала в одном из старых текстов: магическое Познание Просвещенных Ланти Умы имеет вербальную природу и зависит от слов, в которые его облекают. Кляп подавлял сверхъестественную силу его превосходительства Сезини.

Грубый грейслендский офицер в серой форме с нашивками подкомандира второго класса, плохо выговаривая лантийские слова, громко начал читал приказ о казни. Толпа слушала со сверхъестественным вниманием. Лизелл, которая пообещала себе не задерживаться здесь, застыла как парализованная, не в силах отвести глаз от лица приговоренного Просвещенного. Расстояние и кляп не позволяли ей рассмотреть выражение его лица, но она видела, что престарелый Сезини держался с высоко поднятой головой.

Подкомандир закончил чтение приказа. Без промедления пара его подчиненных сделала шаг вперед, схватила приговоренного и без лишних церемоний швырнула его в яму. Толпа в испуге затаила дыхание, и в наступившей тишине раздался плеск воды от падения его превосходительства Перифа Нина Сезини, тяжелые цепи которого тут же утянули его на дно.