Карл Вагнер - Паутина тьмы

– Я выгляжу такой опасной, мой господин?

Пальцы с черными ногтями расстегнули застежки зелено-золотого одеяния. Полы шелка соскользнули к ее ногам. Она была тонкой и белокожей, ее тело покрывали узоры красок цвета осени. Она сделала беззаботный пируэт.

– Ты боишься меня, мой господин? – улыбнулась она.– Разве у меня есть оружие?

– Иди сюда, – хрипло позвал Касси.

Страж вмешался:

– Мой господин, наши приказы…

– Идите к черту с вашими приказами! – фыркнул Касси. – Мой друг Неистен Мариль прислал мне доказательство своей милости. Вон отсюда!

Она рассмеялась, когда стража захлопнула за собой дверь.

– Что ты любишь, мой господин? – Она выступила из облака шелков и затанцевала перед ним, как сказочная бабочка.

– Мы с тобой что-нибудь придумаем. – Касси усмехнулся, поманив ее на постель.

Она была опытна, признал Касси. Спустя некоторое время он оказался на ней сверху.

– Мариль замечательно проявляет свою благодарность, – выдохнул он между поцелуями. – А-ах… Убери ногти, ты! Моя спина обожжена и просолена, как у моряка… А-ах…

Ее дыхание стало неровным, когда ее ногти вонзились в его спину.

– Разве оргазм не называют маленькой смертью? – выдохнула она, покусывая его ухо.

Тело Касси сотрясли волны удовольствия. У него все еще кружилась голова и трепетало тело, он удивился ее словам, и тут яд, скрытый под ее острыми ногтями, опалил его кровь предсмертной агонией.

Она слизнула пену с его мертвых губ и подмигнула, порхнув мимо стражников.

XV. БАШНЯ НА ЗАРЕ

Ночное небо светлело от приближения зари. Два человека стояли рядом на башне перед портовыми воротами Товностена, наблюдая, как гаснут звезды. Лагес стоял прямо и гордо, как будто заключение было всего лишь дурным сном, теперь забытым. Молодой человек был великолепен в посеребренной кольчуге, украшенном гребнем шлеме и алом плаще имперского полководца. М'Кори молча прижималась к нему; занимающаяся заря бросала отблески на водопад густых светлых волос, рассыпавшийся по ее плечам. Роскошный горностаевый плащ, застегнутый у шеи изумрудной заколкой, защищал ее от холодного морского бриза. Ветер обвивал плащ вокруг ее стройного тела, играл с прядями волос. Он была хрупкой и прекрасной, как фарфоровая нимфа – белизна и золото, и глаза, зеленые, как море внизу.

– Рассвет, – сказал Лагес.

– Рассвет. И ты должен отплывать.– М'Кори посмотрела на флотилию, стоявшую на якорях под ними. Она медленно сосчитала: – Только двадцать четыре корабля. Так мало, чтобы сразиться с флотом ведьмы.

– Это все военные корабли, которые мы смогли подготовить к бою за такое короткое время. Через месяц мы могли бы иметь еще сотню, но за месяц и Эфрель собрала бы свои силы. Лучше нам атаковать сейчас, пока ее приготовления еще не завершены. И не забывай, наши суда все до единого – первоклассные военные корабли, хорошо оснащенные оружием и укомплектованные обученными солдатами. А против нас всего лишь шайка недисциплинированных предателей. Жаль, что Касси не успел рассказать нам все, что знал. Судя по его словам, ее флот состоит из горстки настоящих военных кораблей и жалких торговых суденышек и барж, переделанных, чтобы они могли нести команду и оружие.

Она, казалось, не разделяла его уверенности:

– Я опять тебя теряю, любимый, – опять, после всех этих недель в темнице. Лагес, я лгала – временами я была уверена, что отец собирается убить тебя. Он, наверное, так и сделал бы, если бы ты не был нужен ему, чтобы сразиться с Эфрель. Теперь ты свободен. Но свободен только для того, чтобы снова меня покинуть, после недолгих дней счастья. Я почти хочу, чтобы ты остался в тюрьме. Ты был в безопасности там, и я могла приходить к тебе, когда хотела.

Лагес резко повернулся к ней:

– Как птичка в клетке! Сласти, цветочки! Лучше смерть, чем такое!

Он оборвал себя. Он вовсе не хотел обидеть ее. Хормент! Она всего лишь беспокоится о его безопасности. Но ее непостижимая нелогичность временами приводила его в ярость. Он хотел извиниться, но, почувствовав неловкость, ничего не сказал. Только посмотрел на небо, зная, что пора уходить.

– Я люблю тебя, М'Кори, – прошептал он.

Она закинула руки на его закованные в доспехи плечи и отчаянно прижалась к нему. Спустя несколько минут он нежно высвободился. Чувствуя острое желание обладать ею – и в то же время избавиться от нее, Лагес направился по ступеням башни вниз, в гавань.

Сквозь слезы М'Кори смотрела, как флот отплывает.

XVI. ВИДЕНИЯ ЧЕРНОГО ПРОМЕТЕЯ

Вырубленный в базальтовом монолите, тайный зал Эфрель располагался глубоко под Дан-Леге. Мало кто приходил сюда по своей воле, и еще меньше тех, кто вышел отсюда. В этом мрачном склепе – огромной пещере из замысловато вытесанного камня, где единственным светом испокон веков были лишь мерцающие светильники, – Эфрель занималась своими чародействами и опытами в черных искусствах. Ибо давным-давно пеллинские владыки приспособили эту палату для подобных нечестивых занятий, и обширный зал был полон эманации злых свершений за долгие века.

Эта палата была огромной темной пещерой, и большие масляные светильники – большинство из них не зажигалось столетиями – были расставлены по всему залу, чтобы давать освещение. Лампы стояли на треножниках в половину человеческого роста, и их резервуары наполняли галлоны масла, чтобы поддерживать неверный свет. Посередине палаты находился бассейн чернильной воды – черная зеркальная поверхность, окруженная низкой стеной с любопытными барельефами. Около водоема стояли изваяния в человеческий рост, изображавшие каких-то отталкивающих морских демонов с щупальцами. Посетитель мог бы подумать, что это храм какого-то забытого дьявольского культа, служители которого ныне стали пылью, как и их боги. Водоем, судя по всему, был очень глубок, так как его уровень поднимался и опускался вместе с приливом, указывая на сообщение с морем.

Вокруг круглого водоема располагались приспособления для потусторонних занятий Эфрель – необычно переплетенные тома запретных знаний, странной формы перегонные кубы и реторты, шкатулки и пузырьки с порошками и эликсирами сомнительного происхождения, жуткие изображения на полу и стенах. Покрытые пятнами и намасленные пыточные инструменты были, пожалуй, наименее омерзительными предметами в палате.

Эфрель была здесь не одна. Перед ней, заключенный в тщательно нарисованную пентаграмму, извивался ее знакомый змеевидный демон – создание ужасной злобы, призванное Эфрель из другого мира. Колдунья имела обыкновение пробуждать своего любимца, чтобы добыть сведения, которые не один человеческий источник не мог ей дать. С этой целью она вновь призвала его.