Андрей Астахов - Крестоносец: Железная Земля

— Девять грошей с вас, — сказала она сквозь зубы, без тени улыбки.

— Прими заказ на горячее, мазелька, — ответил я, показывая ей серебряный сильверен. — Что есть мясного?

— Курица на вертеле, фриттер, мясные шарики в галантине, жареная колбаса и пастушье жаркое.

— Говяжье жаркое-то?

— Баранина…. сударь.

— Жаркое на двоих, — я бросил монету на стол. — И поторопись, мы голодны.

Девица мазнула по нас холодным взглядом и, приняв монету, отправилась к стойке хозяина. Я взял кружку и сделал глоток — пиво было отменным. До попадания в этот мир я даже не представлял себе, каким может быть вкус настоящего пива.

— Ваше здоровье, шевалье, — Ганель отведал пива, облизнул губы. — Ммммм!

— Еще три недели назад такое нам могло только присниться, — произнес я.

— Ваша правда. Посему давайте возблагодарим Матерь за наше спасение.

— Э, нет! — Я погрозил Ганелю пальцем. — Вы с самого начала знали, что это испытание и скрыли от меня.

— Поверьте, нет! — воскликнул ученый, прижав ладонь к сердцу. — Я, как и вы, был уверен, что оказался в заключении. Меня лишь просили позаботиться о вас. Сказали, что ваша жизнь напрямую связана с моей, и если вы умрете, мне тоже не жить.

— Однако! — Я сделал еще глоток пива, отломил у самого крупного рака на блюде клешню. — Наверное, не стоит об этом больше говорить.

— Я сам вспоминаю все это как дурной сон, — сказал Ганель.

— Да, как сон….

— О чем вы думаете, милорд?

— О своем сне, — ответил я, помолчав. — И о том, что сказала мне по поводу этого сна Элика….

— Так и сказал? — Элика аж зажмурилась от удовольствия. — Рад, что я рядом с тобой?

— И что в этом смешного?

— Ничего. Прости. Это и в самом деле необычный сон. Не сомневаюсь, что он вещий.

— И вряд ли он к добру.

— Ты ведь хочешь поговорить со мной о сэре Роберте, я угадала?

— Понимаешь, я его совсем не знал. Какой он был, Элика?

— Ты ошибаешься, считая, что я была с ним близко знакома. Я видела его несколько раз в Фор-Маньене, встречалась с ним на семинарах в Высоком Соборе. Но я знаю, что у него была очень высокая репутация в ордене. Он был рыцарем, и этим все сказано. Мы, виари, редко относимся к людям с симпатией, на то у нас очень много причин. Вы кажетесь нам грубыми, неуклюжими, крикливыми и тупыми варварами, живущими в грязи и убожестве. Но некоторые из вас, салардов, отличаются от своих собратьев в лучшую сторону. Мы видим внутренний свет, который горит в их сердце. — Элика очень выразительно посмотрела на меня. — Таким вот уникальным салардом был сэр Роберт де Квинси.

— Понимаю, — я почувствовал, что Элика врет. Она наверняка знала сэра Роберта лучше, чем говорит. — И чем же он тебя покорил?

— Ты ведь знаком со всеми командорами, Эвальд? Вот и я с ними знакома. Представь себе, что у сэра Роберта были лучшие качества всех семи командоров, и не было их недостатков. А он был всего лишь рыцарь-капитан.

— Похоже, ты была влюблена в него.

— Неправильная мысль, мальчик. Скорее, я видела в нем настоящего друга. Женщинам иногда нужен друг, а не любовник. Хотя, признаться, он вызывал у меня интерес, как мужчина. Я была очень молодой и любопытной, а маркиз Дарнгэм был одинок и окружен романтической аурой. Так что…. — Элика сверкнула глазами. — Но сэр Роберт был как неприступная крепость. Мне кажется, он всю жизнь любил только Агнессу де Монмерай. Я слышала, что после Агнессы он ухаживал за какой-то дамой из Рейвенора, но та обошлась с ним подло, и после этого сэр Роберт так и остался одиноким.

— Обошлась подло? Я не знаю этой истории.

— Говорят, эта дама изменяла ему с…. Впрочем, неважно. Сэр Роберт узнал о том случайно. После этого он уже не пытался найти себе супругу.

— Печально. Я сжег его письма к Агнессе.

— Ты поступил правильно. Ни одна сволочь не имеет права их читать.

— Я тоже так решил.

— По поводу твоего медальона. Во-первых, надень его на шею. Во-вторых, скажи мне, что ты чувствуешь.

— Ничего.

— Конечно, — Элика коснулась пальцами своих губ. — Для тебя это просто кусочек металла. Хотя ты, как мне помнится, уже видел, что может сделать при помощи фламенант-медальона опытный фламеньер.

— Я видел это в Баз-Харуме. Ну и что?

— Магия — вещь очень специфичная, Эвальд. Она похожа на плавание под парусами: все о ней знают, некоторые знают больше других, очень немногие могут применять это искусство на практике, но лишь единицам дано достичь особого мастерства. В древности магия была душой виари, и каждый из нас обладал способностями к магии. Любой виари появлялся на свет с навыками волшебника и целителя. Этому обучали в наших древних школах и университетах. Но потом пришла Тьма, и наше искусство управления Силой было утрачено. Теперь это Дар, которым наделены лишь очень немногие из моих соплеменников.

— Как ты и Домино?

— Да. Лишь один ребенок из тысячи обладает Силой, и обычно это девочки. Арас-нуан, магов мужского пола, гораздо меньше, за сотню лет их рождается не более полудюжины во всех кланах виари. Считается, что девочки с большей вероятностью принимают природу Силы и — увы! — больше подвержены проклятию. Всего же в одном поколении не бывает больше десяти детей, наделенных Силой, и всех их виари обязаны отдавать. Почти все они оказываются у магистров Суль, но некоторые оказываются в империи, и это счастье. В этом случае Дитя Силы может хотя бы надеяться, что не станет добычей Ваир-Анона, Неназываемой Бездны. Среди детей, отмеченных Силой, раз в столетие рождается ребенок, зараженный древним проклятием Нежизни. В древности виари знали секрет правильного Пути Силы, но ныне он утрачен. Природа магии хаотична, она разрушает мага и превращает его в безумца, а после смерти — в нежить, способную повелевать демонами.

— И Домино боится, что может стать такой нежитью, она говорила мне.

— И я этого боюсь, — на лицо магички будто упала тень, когда она это сказала. — Я тоже могу лишиться рассудка или стать глайстиг. Причем это может случиться в любой момент, внезапно. Если я погибну, то вы обязаны будете сжечь мое тело — этим вы избавите меня от Перерождения.

— Давай не будем говорить о таких печальных вещах.

— Давай. Однако наша деликатность не изменит сути, Эвальд. Никто не знает, какой из наделенных Силой детей может подпасть под действие проклятия. Семя проклятия носит в себе каждый из арас-гвур, детей Силы. Можно избавиться от Силы, подвергнув арас-гвур обряду Очищения — это очень болезненная и опасная процедура, которую должен проводить опытный маг. А еще нужен сильный магический артефакт, который примет на себя удар высвобожденной Силы, например, харрас. В Охранительной Ложе за последние двести лет лишь четырежды принимали решение о проведении обряда Очищения, и лишь однажды обряд закончился успешно — в прочих случаях подвергнутые Очищению маги погибли.