Саймон Грин - Охотник за смертью. Честь

Ознакомительный фрагмент

– Видишь, а ты думала, что они наконец образумились и принялись носить бронекостюмы, – произнес Оуэн.

– Должно быть, этот парень новенький.

– Если он не усвоит хороших манер, стать стареньким ему не придется. Дай-ка я проверю, не было ли при нем каких-нибудь письменных предписаний.

Оуэн опустился на колени и принялся тщательно обыскивать чиновника, который время от времени издавал стон. Наконец Оуэн нащупал у него несколько запечатанных приказов, на которых значилось имя Дезсталкера.

Хэйзел нахмурилась.

– Вот так штука. Почему на подобных документах никогда не указывают мое имя?

– Они просто тебя побаиваются, – заверил ее Оуэн.

Вскрыв восковые печати, он быстро ознакомился с содержанием бумаги, которая, в угоду моде, была написана обыкновенной ручкой и чернилами.

– Проклятие! Для нас организовали очередной парад. Прямо сейчас, по дороге в Парламент. Терпеть не могу парады.

– Зато люди их обожают, – пожав плечами, ответила Хэйзел, пока Оуэн засовывал приказы в карманы парламентского курьера. – От тебя немногое требуется. Просто улыбайся и помахивай рукой. И при этом старайся выглядеть как истинный герой. Не забывай целовать детишек и дружески гладить их по головке. Только не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость.

Оуэн тихо засмеялся.

– Как мне надоела эта чушь собачья! Тебе, я знаю, нравятся всякие публичные почести, а я мечтаю лишь о том, чтобы меня оставили в покое. Терпеть не могу толп народу. Терпеть не могу, когда на меня пялятся. И ненавижу давать автографы. Помнится, последний раз после этого занятия у меня целую неделю болела рука.

– А ты просто расслабься и постарайся получить удовольствие. Мы это заслужили. Так пусть нас боготворят, раз им хочется.

– Ладно, – покорно согласился Оуэн. – Все равно другого выхода у меня нет. Когда эта пытка закончится, мы отчитаемся в Парламенте о проделанной работе. Потом, стоически борясь с искушением расстрелять это скопище придурков, ответим на массу глупых вопросов. И только тогда мы отправимся домой и немного поспим.

– Вот именно, – подхватила Хэйзел. – Кажется, я могла бы не просыпаться целую неделю.

– А знаешь, этот тип прав, – продолжал Оуэн. – Это была не самая удачная наша миссия.

– Брось, как бы там ни было, мы отомстили за твоих людей. Помни это и перестань себя терзать. А сейчас пора идти. Поклонники нас заждались.

Тщательно изучив опыт прошлых парадов, организаторы мероприятия решили предоставить Оуэну и Хэйзел грависани. Теперь герои парили над главной улицей города на достаточном от обезумевшей толпы расстоянии, так что никто не мог достать их руками. Случалось, что увлекшаяся общением с поклонниками Хэйзел чересчур страстно выражала им свое расположение, однако столь благие с ее стороны порывы подчас заканчивались несчастными случаями. Во избежание неприятностей организаторы парада сочли, что будет гораздо безопасней для каждой из сторон, если героев держать подальше от толпы.

Оуэн улыбался и махал рукой, как автомат. Стараясь по возможности отгородиться от шума и гвалта на улице, он изо всех сил пытался сосредоточиться на отчете, с которым ему предстояло выступить перед Парламентом. Ему никогда не нравилась толпа. Когда на него смотрело много народу, он ощущал нервозность и неловкость. Помнится, как-то раз, еще в той жизни, когда он был историком, ему нужно было прочитать доклад перед собранием ученых. Тогда он заперся в туалете и просидел там до тех пор, пока за ним не пришли. Теперь обстоятельства изменились. В его руках была власть и судьбы людей. И все это знали. Он прошел сквозь огонь войны, сражался с полчищами имперских сил и ни разу не испытывал колебаний.

Несмотря на это, Оуэн по-прежнему чувствовал себя среди толпы неуютно. По-прежнему ненавидел, когда на него таращили глаза.

Не спасало положения и то, что Хэйзел наслаждалась парадом, будто только о нем и мечтала всю жизнь. Расплывшись в лучезарной улыбке, она махала рукой и вертела головой, предоставляя всем и каждому разглядеть ее во всех ракурсах. Какая-то группа фанатов скандировала ее имя. Когда же Хэйзел удостоила их своим вниманием, те приветствовали ее громким визгом. Причем среди них были и женщины. Кто-то бросал ей розы на длинных стебельках. Хэйзел ловила их, не обращая внимания на шипы, а в ответ посылала воздушные поцелуи. Толпе это нравилось. Оуэн делал вид, что ничего не замечает. Однако роз ему никто не кидал.

Восстановление города шло полным ходом. Во время войны было разрушено и повреждено много домов, и их реконструкция еще продолжалась. На стенах зданий работали ремонтники. Они не упускали случая бросить в адрес Хэйзел какую-нибудь непристойность. Та отвечала еще более крепким словцом, чем приводила их в неописуемый восторг. То здесь, то там щелкали камеры, подчас сталкиваясь друг с другом, когда их хозяева стремились получить наилучший ракурс.

От улыбки у Оуэна уже ныла челюсть. Кроме того, он не переставал поглядывать по сторонам. Любовь толпы – хорошо, но бдительность прежде всего. Не исключено, что за окном какого-нибудь ремонтируемого здания скрывается снайпер. К тому же, несмотря на то что жители города оказывают им столь радушный прием, среди них довольно много и тех, кто скорее предпочел бы видеть Оуэна и Хэйзел в гробу. Если кого и могло одурачить ликование толпы, то только не Оуэна. Он прекрасно знал, что за этим стоит. После того как Империя понесла столь многочисленные потери с обеих сторон, появилось много материала для пересадки органов и тканей. Люди, которые прежде были вынуждены выстаивать непомерно длинные очереди и подчас умирать, не дождавшись операции, теперь обрели новую надежду. И все это благодаря мертвецам, которые на совести Оуэна и Хэйзел.

У льстивого почитания толпы существовала и еще более темная сторона. Воодушевленные сверхъестественными способностями Оуэна и Хэйзел, многие из простого люда задались целью во что бы то ни стало «усовершенствовать» себя. Все это привело к граничащему с безумием буму в пересадочной хирургии. Исправить положение Оуэн не мог при всем желании, хотя неусыпно следил за развитием этой тенденции. Неужели он спас человечество от Императрицы Лайонстон только затем, чтобы превратить его в жалкое подобие хэйденов?

Казалось, конец парада никогда не наступит. Между тем они все-таки добрались до старинного дома, в котором размещался Парламент. Поскольку в течение нескольких веков Парламент слыл чисто формальным органом власти и никто его серьезно не воспринимал, занимаемое им здание находилось в захолустье. Благодаря такому расположению огонь Восстания практически не коснулся его, хотя строение существенно обветшало.