Василий Сахаров - Империя Оствер. Трилогия

Девушка замолчала, а я задал себе несколько вопросов. Можно ли помочь этой рабыне? Надо ли это делать? Почему манкари покупают на имперской земле людей, если это официально запрещено? И знает ли об этом князь Нуман?

Ответы на первые два вопроса очень простые. Можно попробовать помочь Юсти, причём разными способами, самый простой из которых — это обратиться к Виллу Фертангу. Но я приехал и уехал. Девушку забрать с собой я не смогу, да и не хочу, потому что она мне никто. А моё вмешательство в жизнь Юсти навлечёт на наложницу неприятности, потому что станет известно — рабыня пожаловалась на свою жизнь кому‑то кроме господина. И после этого её, скорее всего, засекут насмерть. Это дело принципа, так как движимое имущество не должно быть чем‑то недовольно. Значит, если и помогать наложнице, то самому выкупить её близких и дать им свободу, а денег у меня кот наплакал, всего лишь девять иллиров, и тратить их на помощь совершенно чужим для меня людям было бы огромной глупостью. Итог размышлений — я держусь от этого дела в стороне. Всем рабам на огромной территории империи Оствер не поможешь, и не надо лезть со своим уставом и нормами морали в чужой монастырь.

— Печальная история, — я посмотрел на девушку, — но помочь я тебе не смогу. — Она покорно кивнула, и я добавил: — Ты можешь уйти.

Юсти встала, вновь кивнула и, неслышно ступая по коврам, удалилась, а я уже думал над следующими вопросами. Для чего и в каких количествах манкари покупают имперских рабов и знает ли об этом князь? Нуман Седьмой Счастливчик показался мне человеком неглупым, так что наверняка он в курсе всего происходящего, а поскольку дело происходит открыто и вблизи телепорта, то про это знают и истинные правители империи — великие герцоги. Так что открывать глаза на творящиеся здесь безобразия никому не надо. Однако для чего везти людей через океан, мне было не очень понятно, и я этим заинтересовался, да и на самих краснокожих людей хотелось бы посмотреть. А то за девятнадцать дней отдыха кроме мест для развлечений, дворца и центральной городской площади ничего в княжестве не видел, хотя задумок на отпуск имелось много. Поэтому я решил прокатиться по Свальдуну, навестить рынок живого товара, вблизи посмотреть на процесс купли‑продажи людей и на самих покупателей.

Решено — сделано. Продремав в одиночестве несколько часов, утром я покинул спальню и оказался в гостевой. Здесь я позавтракал с однокурсниками, которые лениво ковыряли в своих тарелках, и объявил, что отправляюсь в город. Меня никто не отговаривал. Все собирались на соколиную охоту, и это было гораздо интересней прогулки по Свальдуну. Хотя верный товарищ Виран Альера меня в одиночестве не оставил и после недолгих колебаний тоже решил проехаться по столице княжества Фертанг.

Мы перерыли гардероб и надели самые неприметные костюмы местной знати — лёгкие серые рубашки из шёлка и такие же брюки. Дополнив наряд армейскими беретами и перевязями, на которых висели наши клинки — у меня корт, а у Альеры ирут, — были готовы к выезду в город. На княжеской конюшне мы взяли лошадей и в сопровождении двух слуг, которые держались в пятидесяти метрах позади нас, направились в Свальдун.

Дорога была лёгкая, куда ехать, мы уже знали, так что спокойно спустились с горы и уверенно направились в северо‑восточную часть города. И пока ехали, мы с Альерой разговорились.

— Хорошо отдыхаем, — заметил я.

— Неплохо, — флегматично заметил Виран.

— Мне даже как‑то неловко. Вилл нас кормит и поит, обеспечивает одеждой, развлечениями и женщинами, а мы словно приживалы и нахлебники.

Альера посмотрел на меня и неодобрительно покачал головой:

— Ты чего, дружище, в самом деле не понимаешь, что мы уже оплатили свой отдых?

— Как оплатили?! — удивился я.

— Ну, ты даёшь, граф Уркварт Ройхо. — Альера засмеялся. — Порой ты выглядишь очень умным и события на пару ходов вперёд предугадываешь, а иной раз — словно дитя малое, прописных истин не знаешь и ведёшь себя как идеалист, который только вчера на свет родился.

— Объяснись.

— Запросто. Ты спишь с женщинами, которые могут родить от тебя бастарда с хорошей кровью. А поскольку это ребёнок рабыни, то он обязан будет подчиняться своему господину, пусть не как раб, всё же он наполовину аристократ, но хотя бы как слуга. И когда в нём проснутся способности к общению с дольним миром, даже самые минимальные, есть вариант сделать из него верного себе мага, которого можно использовать в личных интересах, или предложить его одной из магических школ, не бесплатно, разумеется. Поверь, Уркварт, это очень хорошие деньги. У меня отец три года назад всего двоих детишек продал, которых наш дядя в деревне нагулял, и на эти деньги замок отремонтировал.

— Да как же так?! — Я остановил коня и со злобой оглянулся на дворец позади. — Нас что, используют как быков‑производителей?!

— Спокойно, дружище. — Альера перегнулся с седла и хлопнул ладонью меня по плечу. — Не надо суеты. Поехали дальше.

Мы продолжили путь, и я сказал:

— Я не знал, что так всё случится, а иначе не поехал бы в гости. Почему ты мне ничего не сказал?

— Думал, ты всё знаешь. У тебя есть фамильный браслет, — он кивнул на мою левую руку, где висел серебряный оберег с руной «Справедливость», — и он, помимо охраны твоего тела и разума от магических атак, следит за тем, чтобы не было нежелательных детей вне брака, и оберегает тебя от плохих болезней, передаваемых половым путём. Вот я и решил, что ты на него расчёт делаешь.

При этих словах Альеры мне вспомнилось, как девушки во дворце пару раз просили меня снять браслет, но я отказывался, и они отставали.

«Да уж, снова не всё так просто, как оно кажется на первый взгляд», — подумал я и спросил Вирана:

— Не знаешь, как браслет работает на безопасный секс?

— Без понятия. Просто у тебя оберег очень старый, явно староимперская работа, а не новодел. У древних магов и дворян с этим было строго: что ни амулет или талисман, так не только для защиты, но и для здоровья.

— Ясно. А что насчёт тебя и остальных наших сокурсников?

— Мне‑то что? Я соображаю, что делаю, и себя под контролем держу, а с другими на эту тему не разговаривал, но думаю, что они в курсе того, что в нашем отдыхе имеется второе дно.

— Как же Фертанг мог до такого додуматься?

— Нечего тут думать. Это стандартная практика. И если ты не в курсе, то Нуман Седьмой именно так на свет и появился. Он сын рабыни и Нумана Пятого. Ему улыбнулась удача, и когда он к власти шёл, то был неразборчив в средствах и жесток к своим врагам, так что стал князем. А если бы ему не повезло, то сейчас бы этот князь отрабатывал заплаченные за него деньги в одной из магических школ, на потоке заряжая накопители энергии. — Виран посмотрел на меня и улыбнулся. — Не переживай ты так. Ведь всем хорошо. Мы отдохнули. Фертанг показал, какой он гостеприимный хозяин и хороший товарищ, и даже смущался, когда в лицее про женщин разговор шёл. Его отец через девять месяцев получит трёх‑четырёх карапузов с хорошим потенциалом, то есть не зря на нас потратился. А наложницы, которые родят бастардов, будут иметь возможность обрести относительную свободу, и на старости их, уже утративших красоту и здоровье, не сошлют убирать навоз в свинарниках, а скорее всего оставят жить во дворце и прислуживать на кухне. Разницу чуешь?