Восстание безумных богов. Магия крови - Ник Перумов

Молодой маг поднял руки к небу, извергая из пальцев фонтаны пылающей силы, и восторженно закричал.

– Вон даже как, – пробормотал Скьёльд не то с изумлением, не то с уважением.

Публий успел заметить еще пару подобных слияний – орденцы поняли, как можно получить еще больше силы без особых потерь, – а потом он увидел Шаарту.

Так вот кто призвал ее, вот куда она так спешила… Очевидно, какие-то чары в глубине каверны подчинили ее, ведь у этих огненных подземелий был свой хозяин. Если, конечно, Ворон верно интерпретировал орочьи предания, о которых в пути поведала Шаарта.

Быть может, «искуснейшая иллюзия», наведенная Северной Ведьмой, имеет к нему какое-то отношение?

Орка билась – умело, расчетливо, не выпуская рукоятей Проклятых мечей, которые ничуть не изменились внешне, лишь клинки на вид сделались золотыми. Она не пользовалась силой – лишь заклятой, проклятой сталью, которая сама разрубала и отражала чужую волшбу и сама извергала молнии, огненные сети или сонмы призрачных кусачих созданий.

Публий дернулся к ней – но Ливий Астурций ухватил его за локоть.

– Ты им сейчас ничем не поможешь. – Как видно, он решил, что Публий увидел кого-то дорогого ему среди орденцев. – Ничем не поможешь, только сам сгоришь.

И это было верно.

Тут Публия дружески хлопнули по плечу.

– Благодарение Спасителю, ты жив!

Публий обернулся на знакомый голос.

– Ты? Рико-некромастер?

Парень, как обычно, радостно улыбался, у ног его прилег черный пес, такой же лохматый, как и его хозяин; еще двое – молодой, смутно знакомый маг с совой на фибуле и поразительной красоты женщина в глухом платке, закрывающем даже лоб по обычаю северных варварийских королевств – беседовали с Кором Двейном, но Публий из-за шума не мог разобрать ни слова.

– Как ты здесь очутился? Ты же хотел идти на юг!

– Моя судьба была против, – ухмыльнулся парень. – Но ведь и ты хотел в Элмириус!

Публий Маррон невольно улыбнулся: невозможно было сердиться на Рико, несмотря на его явное лукавство под маской простодушия, несмотря на его пугающую магию и работу на Северную Ведьму. Есть на свете люди, которые не умеют творить злое, и это видно сразу. «Вот был бы у меня такой младший брат…»

– Но в конце концов мы оба не попали, куда хотели, и оказались тут, – заключил Публий, не отвечая прямо на заданный вопрос. – А как ты…

Он хотел спросить «Как ты повстречал мага из Совы?», но земля под ногами подпрыгнула, и Публий едва не упал.

Дрожь, сотрясавшая равнину, перешла в судороги; земля забилась, будто живое существо в агонии, тщетно пытающееся удержать ускользающую жизнь. Громыхание сражения превратилось в оглушительный грохот и визг, каменную поверхность рассекли внезапно раскрывшиеся трещины, будто раны, из которых призрачными ало-голубыми языками выплескивалась сила.

Поднялась пыль, от земли повалил пар – это таял снег, соприкоснувшийся с огневеющей магией.

Публий огляделся: нет, бежать бессмысленно, горы слишком далеко, да и разве там не менее опасно?

Двейн, очевидно, пришел к тому же выводу.

– Сдвигаемся теснее! – закричал он; похоже, еще и заклятие применил, потому что его голос легко пробивался сквозь неумолкающий гром. – Ближе, ближе вставайте, друзья! Держитесь за плечи, объединяйте силу, как можете, замыкайте на меня: я попробую прикрыть нас щитом!

Сражение, однако, и не думало униматься: противники, словно почувствовав, что поле боя прекращает существовать, схватились еще яростнее; в ход пошла уже чистая сила, огненный шторм забушевал над осколками скал, плавя камень и сжигая воздух. Фигуры магов одна за другой окутывались мутными защитными коконами, божки и духи, напротив, сбрасывали плоть, у кого она была, оставляя лишь свою магическую сущность. Сражение рассыпалось по равнине, раздалось в стороны, поединщиков разделяли раскрывающиеся с оглушительным звуком трещины, но они взлетали над ними и продолжали биться в воздухе.

Публий вцепился в плечо Рико, Рико – магу из Совы, другую руку Публия перехватил Скьёльд. Лицо его исказилось от страшного напряжения.

– Дружище, ты опытный маг, – прохрипел Скьёльд. – Собирай силу с остальных, помогай нам, сейчас тут будет очень, очень жарко…

Из раскрывшихся трещин вырывались уже не языки, а целые столпы сжатой, перенасыщенной силы; иные орденские маги или божки бросали сражение, припадая к ним, точно дорвавшиеся до вина пьяницы, стараясь напитаться дармовой магией, – но тут-то на них налетали противники, и вот уже по камням катилась голова неудачливого чародея или божок трепетал, пригвожденный заклятием, растворяясь в бешено ревущих потоках силы.

Вокруг Публия и остальных тоже стал формироваться полупрозрачный кокон – незнакомые чары, а может, и знакомые, только непонятно измененные; в этой свистопляске невозможно было ничего толком разобрать. Он чувствовал, как сила течет сквозь него и уходит к Скьёльду, а через него – к Двейну, видел, с каким усилием тому удается держать заклятие, не позволяя ему сбиться и рассыпаться; однако все равно кокон формировался медленно, слишком медленно!

Край сражения придвинулся уже совсем близко; в нескольких футах, рукой подать, крутился черно-сизый вихрь, пронизанный алыми молниями; молнии время от времени выстреливали в чародея в изодранном плаще, который силился охватить вихрь подобием голубовато-белой извивающейся ленты, оставлявшей на камнях явственные проплавленные борозды.

– Еще, еще! – хрипел Двейн, лицо его блестело от пота. – Берите всю силу, какую только можете!

Но могли они, увы, не так уж много: сам защитный кокон ограничивал возможности магов, да и сила здесь окончательно взбесилась; чтобы пользоваться ею, нужно было бы пройти через трансформу.

– Глядите! – вдруг взвизгнул Рико, выдернул руку из руки Публия и ткнул куда-то ему за спину. – Там!

Публий обернулся: бело-голубое зарево, закрывавшее горизонт в стороне Твердыни, сменилось оранжево-алым огненным валом. И этот вал стремительно надвигался на сражение и на сбившихся в кучку людей.

Огненная стена катилась по черной каменной равнине, окутанная серовато-белым паром от мгновенно тающего снега; Публию показалось на миг, что он различает в огне какие-то кривящиеся лица, уродливые, искаженные мукой, морды невиданных чудовищ с раззявленными пастями, бесплотные глаза, полные белого огня… все это тут же исчезало, менялось, перетекало одно в другое и обращалось в бушующее пламя.

Кор Двейн выругался на каком-то чужом языке и рявкнул:

– Скьёльд! Рассекатель, как в Эарнуме, на пять вверх и вниз! По команде!..

Всепожирающее пламя одолело уже, наверное, половину расстояния от Твердыни до магов.

Темный исполин-аватар наконец шевельнулся, поднял мощную руку, в которой был зажат громадный, свитый, подобно раковине, рог. Звук его легко перекрыл грохот сражения, укатился куда-то в горы, заставив вибрировать кости и внутренности,