Дети Безымянного - Брендон Сандерсон

убрала руку от щеки Виллии. Лучшим способом помочь ей — единственным способом — было пойти с этим человеком. — Мы пришли посмотреть на Зеленштайн, — объяснила она, догоняя его. — Как ты думаешь, не может ли он чем-нибудь нам помочь?

— Когда я проверял в последний раз, — ответил Давриел, — он был всего лишь красивым куском камня, на который наложены простые заглушающие чары. Твои песни на несколько порядков сильнее его.

— Это могущественная реликвия! — воскликнула она, ощутив необъяснимое желание вступиться за камень. — Дарованная нам самим Безымянным Ангелом!

— Ангелом, которого десятилетиями не видела ни одна живая душа, — парировал он, шмыгнув носом. — Эти старые россказни — полнейшая чепуха. Я не знаю, откуда взялся этот камень, но сильно сомневаюсь, что его действительно принёс ангел. Зачем ему давать такой могущественный предмет незначительной кучке мелких деревень? Он принёс бы гораздо больше пользы в густонаселённых центрах.

— Не всё решают голые цифры.

— Ну разумеется, — ответил Давриел, подходя к лестнице. — Гораздо важнее, как эти цифры суммируются друг с другом.

Он начал подниматься по лестнице. Почему он вдруг стал таким нетерпеливым? Ведь поначалу ей пришлось буквально шантажировать его, чтобы он вообще взялся за это дело.

Тасенда поотстала и поравнялась с Ромом, который поднимался медленной, размеренной походкой, крепко держась за перила.

— Он не прав, — сказал Ром. — Может, магия Зеленштайна не так сильна, но это и не обязательно. Он здесь для того, чтобы оберегать души верующих, а простота чар вовсе не означает, что они не могут быть важными. То же самое и с верой. Не хотелось бы говорить плохо о его светлости, но в этом-то и состоит главная беда умных людей вроде него. Ты привыкаешь находить объяснение всему у себя в голове, а если реальный мир ни в какую не желает ему соответствовать, ты придумываешь оправдания.

На вершине лестницы она заметила, что в глубине коридора строгие белые стены были испещрены жуткими чёрными символами, от одного вида которых у неё заболели глаза. Он что, действительно вызывал демонов прямо посреди приората?

Они дошли до выхода. — Благодарю тебя, Ром, — сказал Давриел, — за твою верную службу. Если когда-нибудь обстоятельства вынудят меня истребить всё население приората, тебя я убью последним. Мисс Ферласен, нам пора.

Он вышел на свет. Ром поспешно поднял фонарь. — Мой лорд, если вам угодно...

Давриел поднял руку и выпустил струю яркого пламени, освещая себе путь через двор приората.

Увидев это, Ром сокрушённо вздохнул. — Пожалуй, я лучше проверю, как там приоресса, — сказал он Тасенде. — Берегите себя этой ночью, юная мисс. Опасная тьма следит за всеми нами. Истинно вам говорю.

Тасенда благодарно кивнула ему и побежала вдогонку за Давриелом. Хотя сам он словно не замечал жара от пламени в его руке, у неё мгновенно вспотело лицо.

— С чего вдруг такая спешка? — спросила она. — Ты узнал что-нибудь полезное?

— Откровенно говоря, нет.

— Тогда почему ты в таком нетерпении?

Демоны заметили их издалека, и Злобогрыз повёл карету по тёмной дороге им навстречу.

— Я, — торжественно провозгласил Давриел, — решил, что мне пора вздремнуть.

ГЛАВА XIII. ТАСЕНДА

Он не шутил.

Прямо посреди важнейшей миссии по спасению целой деревни — в то время как ночь неумолимо утекала, и каждый миг приближал Тасенду к потере зрения — лорд Давриел Кейн решил вздремнуть.

Когда они отъехали от приората на несколько миль, Давриел выставил Тасенду и демонов из кареты, задвинул все занавески и свернулся калачиком, закутавшись в плащ. Мисс Хайуотер со щелчком заперла дверь, качая головой и улыбаясь.

— Просто поверить не могу, — сказала Тасенда.

— Сейчас полтретьего утра, — ответила ей мисс Хайуотер. — Он может быть очень сильным человеком, если захочет. Но он всё ещё смертен. Ему необходимо спать, а сегодня его приготовления ко сну были прерваны появлением ребёнка с импровизированным кинжалом.

Внутри экипажа Давриел начал тихонько похрапывать.

Злобогрыз и мисс Хайуотер направились к ложбине у обочины дороги, где кто-то сложил из камней походный очаг. Должно быть, люди часто делали здесь привал на пути к Топи. Возможно, ей и самой доводилось останавливаться в этом месте, но её путешествия в этом направлении всегда происходили днём — когда она была слепа.

Демоны натаскали дров, а затем Злобогрыз коснулся своего лба, и на кончике его пальца вспыхнул маленький огонёк. Вскоре в яме разгорелся приветливо потрескивающий костёр. Мисс Хайуотер чопорно уселась на камень, поставила фонарь за спину и принялась листать гроссбух, время от времени делая в нём какие-то пометки.

Подсев поближе к огню, Тасенда поняла, что её тоже неумолимо клонит в сон. Она привыкла не спать ночами, но... эта ночь была слишком долгой. Изнурительной для чувств и ума. Однако она не могла позволить себе уснуть здесь — только не наедине с демонами, в особенности со Злобогрызом.

И всё же, несмотря на уродливое лицо, большие рога и кроваво-красные глаза, даже он выглядел… по-человечески, сидя на корточках перед костром и пытаясь согреться. — Никогда не любил внешний мир, — пробубнил он. — Слишком холодно. Не пойму, как вы, люди, умудряетесь так жить? Промерзая до костей каждую ночь?

Тасенда пожала плечами. — Выбор у нас небольшой. Хотя, думаю, если бы мы действительно захотели найти местечко потеплее, вы бы нам охотно его показали...

Злобогрыз осклабился. — Сомневаюсь, что тебе пришлись бы по нраву огни преисподней, девочка. Знаешь, низшие демоны вроде меня обычно вынуждены отдавать добычу нашим владыкам. За своё существование я сумел завладеть душами восьмерых человек, но мне самому достался лишь крохотный кусочек каждой из них.

— Ты когда-нибудь испытывал жалость к тем душам, которые забирал? Вину за то, что ты сделал?

— Я был создан для этого. Таково моё место в мире. Почему я должен испытывать за это вину?

— Ты мог бы стать кем-то другим. Лучшим.

— Я не могу противиться своей природе, как и ты, девочка, — Злобогрыз кивнул в сторону экипажа. — Он любит делать вид, что каждый волен выбирать свой путь, но рано или поздно даже ему придётся платить по счетам. И вся его «свобода» окажется столь же долговечной, как искра, вылетевшая из костра.

Тасенда поёрзала на своём камне. От этих слов ей стало слегка не по себе — очень уж