Генри Каттнер - Темный мир

Останови механизмы, и ты убьешь Ллура. И тогда уменьшится число мутаций до естественных размеров, запрограммированных природой. Роковая тень, нависшая над этой планетой, исчезнет навсегда.

— Так скажи мне, каким образом можно убить Ллура? — воскликнул я.

— Ты знаешь: мечом, называемым Ллур. Жизнь его связана с этим мечом также, как и части создающих радиацию механизмов. Ллур — неподдающийся разуму симбиоз из механизмов, чистой энергии и чего-то вообще невообразимого. Да, он не создавал своего талисмана, но как и все рожденные во плоти, должен поддерживать контакт с Темным Миром. Либо умереть. Его «пуповина» — меч Ллур.

— Где этот меч?

— В Кэр Ллуре, — не задумываясь, ответил Гэст Райми. — Спеши туда. У алтаря, за хрустальным стеклом. Ты помнишь?

— Помню.

— Разбей стекло, там ты и обнаружишь меч.

Старец беспомощно откинулся на спинку кресла. Глаза его закрылись, и, казалось, вот-вот порвется последняя нить, соединяющая его с этим миром. Я поспешно встал перед ним на колени, и его иссохшая рука простерлась над моей головой в благословляющем жесте.

— Странно, — прошептал он бесцветными губами, — я вновь посылаю на битву человека так же, как делал это много-много лет тому назад.

Белая голова наклонилась вперед, льняные волосы легли на белоснежный плащ.

— Ради того ветерка, который овевал меня в Ирландии, — прошептал старик. Я открыл окно настежь, и струи свежего воздуха всколыхнули завитки волос. Ветры Темного Мира прошлись по безмолвной комнате, затаились и исчезли!

На этот раз я действительно остался один.

Я покинул комнату Гэста Райми и, сбежав по ступенькам, вышел во двор.

Битва приближалась к концу. Лишь немногие из защитников замка остались в живых. Плотным кольцом окружили их воины Ллорина, исходя истошными криками. Спина к спине, в угрюмом молчании, с бездумным выражением мертвых глаз стражники отбивались красными от крови мечами от наседавших на них повстанцев.

Выискав взглядом в толпе Ллорина, я протиснулся к нему, расталкивая разгоряченные тела. Предводитель повстанцев оскалил зубы в победной улыбке.

— Наша взяла, Бонд!

— И потеряли на это слишком много времени. Этих собак следует уничтожать безжалостно и быстро! — С этими словами я выхватил меч из рук ближайшего воина. Неведомая сила стала вливаться в этот меч извне, а через рукоятку меча и в мои мышцы. Не мешкая, я врезался в гущу битвы, повстанцы поспешно уступали мне дорогу, а Ллорин громко смеялся за моей спиной до тех пор, пока я не столкнулся лицом к лицу с первым стражником. Его клинок взлетел вверх, чтобы обрушиться на мое темя, но я резким движением отстранился в сторону, и смертоносное железо скользнуло в дюйме от моего плеча. Жалом змеи метнулся мой меч к горлу стражника, и удар, словно от поражения электрическим током, пришелся по моей кисти. Крутнув для верности, я извлек меч из горла и встретился взглядом со все еще улыбающимся Ллорином, только что разделавшимся с другим стражником.

— Убивайте их! — вскричал я. — Убивайте!

Не дожидаясь ответа, я вновь окунулся в кровавое побоище, принялся колоть и рубить солдат Медеи, как будто они были членами Совета. Лютая ненависть вскипала во мне от отсутствующего выражения бездумных глаз. Красные волны отнимающей разум злобы поглотили меня, и я ничего не замечал вокруг, не соображал, что делаю, опьяненный жаждой убийств.

— Бонд! Бонд!

Туман рассеялся. Я огляделся вокруг. Ни одного стражника не осталось в живых. Истекающие кровью изрубленные трупы на серых камнях двора. Повстанцы, тяжело дыша, вытирали клинки своих мечей.

— Ускользнул ли кто-нибудь, чтобы предупредить Матолча? — бросил я в толпу. Все еще улыбающийся Ллорин выглядел абсолютно спокойным.

— Не могу сказать ни да, ни нет, ведь в этом замке наверняка тысяча потаенных входов и выходов.

— Это плохо. — Я не стал скрывать своего раздражения. — У нас недостаточно людей, чтобы поставить часовых вокруг всего замка.

— Предупреждены они или нет, нас все равно много больше! — На этот раз улыбка Ллорина была той, которую принято называть презрительной. — Мы точно также уложим членов Совета, как уложили их стражников.

— Мы отправляемся в Кэр Ллур! — произнес я тоном, не допускающим возражений. И тут я увидел, как обесцветились от страха холодные серые глаза Ллорина. Ом заворчал, запустив руку в густую бороду.

— Я не понимаю, зачем это надо. Лучше здесь устроить им засаду.

— Необходимо убить Ллура!

Изумление и атавистический суеверный ужас сделали его лицо белым, как полотно.

— Убить — это?

— Я говорил с Гэстом Райми, и он научил меня, как действовать дальше.

Повстанцы теснились вокруг нас, прислушиваясь к нашему разговору и наблюдая за нами. И Ллорин дрогнул, осознав, что ему грозит потеря авторитета среди этих бесхитростных и готовых ради свободы на все людей.

— Но ведь ты ни слова не говорил об этом раньше! Клянусь богами, убить Ллура?!

И тут же приподнялся на носки, набрал в легкие воздух и принялся громким голосом отдавать приказания. Повстанцы попрятали оружие и покинули замок в поисках своих стреноженных лошадей. Через несколько минут мы уже все восседали в седлах, двигаясь в направлении Кэр Ллура.

Я поднялся на стременах и оглянулся на черную громаду замка, в одной из башен которого восседал в кресле мертвый Гэст Райми, первый из членов Совета, умерший от моей руки. Я стал его убийцей, разве что только не пронзил мечом его сердце.

Я вновь опустился в седло, дав шпоры своему скакуну. Не желая отставать, Ллорин также пришпорил своего коня. Неровной растянутой линией следовали за нами лесные жители. Преодолевая холмы и овраги, двигался наш отряд в направлении далеких гор. Следовало достичь стен Кэр Ллура до наступления рассвета, и поэтому нам надо было спешить изо всех сил…

Медея! Эдейри! Матолч! Эти три имени звучали в моих ушах так, что были готовы лопнуть барабанные перепонки. Предатели, и Медея повинна не менее остальных. Разве смогли бы Эдейри и Матолч уговорить ее, если б она сама не вознамерилась принести меня в жертву?! И Эдейри, и оборотень должны умереть, и они умрут, а что касается Медеи, то я смогу пощадить ее, если она согласится стать моей рабыней.

Со смертью Гэста Райми я стал предводителем Совета! В башне, где хранились сокровища и обитал землянин, меня чуть-чуть не подвела постыдная сентиментальная слабость. Я не сомневался: в этом проявилось влияние чуждого мне Эдварда Бонда. Это его воспоминания ослабили на время мою волю, размягчили в разгаре решающих событий.