Галина Ли - Точка невозврата. Волчья кровь

— А у них любовь, Вер Ванна, — пропел ехидный голос Сайловой с задней парты.

Я смущенно отпрянула, перехватила смеющийся взгляд Валгуса и на всякий случай уткнулась взором в парту. Странно было после всего пережитого снова чувствовать себя человеком, обычной девчонкой, которую готовы отчитать все кому не лень.

— Та-ак! — шлепнула журналом о стол учительница. — Останетесь после урока. Вдвоем.

Вокруг оживленно зашептались и захихикали. Я сама с трудом удержала смешок — все знали, о чем пойдет речь и каков будет этот разговор. Наша классная жила прошлым веком. Девичья честь, загубленная жизнь и все такое. Не мы первые, не мы последние кто попался с поличным и был оставлен для "приведения в чувство", так Вер Ванна говорила. Как будто это кому то помогло. Как будто это вообще могло помочь. Как будто Валгус и я в этом нуждались!

Сразу после школы мы решили завернуть в Лялькин детский садик — выполнить обещание Валгуса, пока есть такая возможность. Медленно брели по улице пока не уткнулись в железные прутья забора практичного зеленого цвета. Их украшал несложный узор из ромбов и кружков и большая вывеска с золотым тиснением под стеклом — Детский сад номер тридцать девять "Золотое зернышко". По мне, так эти детсадовцы больше походили не на зернышки, а на репьи: детей вывели на прогулку, и они изо всех сил проверяли на прочность игровую площадку, цепляясь гроздьями за ее выступающие детали. Я подошла поближе, пытаясь разглядеть в крутящейся вокруг беседки малышне сестру. Девочка обнаружилась в самом центре веселой толчеи. Она всегда оказывалась в центре.

— Ляля! — окликнула сестренку.

Она не услышала, зато тут же нашлись более внимательные уши. Ляльку потянули за рукав и ткнули в мою сторону пальцем:

— Смотри! К тебе пришли!

Сестренка взвизгнула:

— Саша!

И метнулась к забору.

— Как и обещал, — серьезно сказал Валгус моей малявке, и та просияла улыбкой, а потом торжественно кивнула в ответ.

— Ты за мной пришла? — с надеждой спросила сестренка и поджала губы, увидев, как я отрицательно качнула головой. — Почему?

Почему? Ну как тут объяснить?

Я вздохнула и уложилась в одно предложение: — Ляль, я больше не вернусь домой. — Лялька растерянно моргнула, скривилась, готовясь зареветь, и я торопливо зашептала: — Ты не бойся, далеко не уйду пока!

Она схватила мою ладонь, уставилась своими глазищами, пытаясь понять, насколько серьезны слова.

Я потупила взгляд, пряча набежавшие слезы, вздохнула, справляясь с эмоциями, и поправила завернувшийся воротник Лялькиной кофточки:

— Так надо, Ляль. Мне больше нельзя жить с вами. Иначе всем нам будет очень плохо!

Сестра имеет право на часть правды. Оставлять ее одну, без присмотра было очень трудно. Я привыкла оберегать Ляльку от всяких неприятностей, также как она — меня. Мы нуждались друг в друге. Раньше. Мы и сейчас друг другу необходимы, только на роль защитника я больше не гожусь. И не могу позволить сестре заботиться о ворующем ее энергию и здоровье существе.

Лялька открыла глаза еще шире — слишком редко она видела мои слезы, чтобы спокойно их принять.

Протянула руку, погладила по щеке:

— Саша, не плачь!

Прищурилась и сердито посмотрела на Валгуса, словно ждала от него чего то. Юноша в ответ на этот требовательный взгляд сказал:

— Я позабочусь о ней. А ты, Ляля, пока родителям ничего не говори, ладно? Саша хочет сама. Попозже.

И Лялька — словно это она была старшей сестрой, а не я — по-взрослому кивнула в ответ.

— Я буду недалеко! — пообещала я, больше самой себе, выпрямилась и быстро пошла прочь, не оглядываясь. Вытирая ладонями мокрое лицо. Чувствуя спиной, как сестренка смотрит вслед.

Дорога до дома прошла в тишине. На душе было муторно. Я словно часть себя потеряла. Навсегда. А ведь еще предстоит прощание с мамой! От этой мысли стало совсем нехорошо. Я не представляла с какого конца подступить к этому разговору! Зайти в бывший дом, как в гости? Написать письмо? Позвонить? А что сказать?

На мгновение мелькнула малодушная мысль обратиться за помощью Валгусу, чтобы тот внушил, что нам надо, но тут же пропала: вина за такой поступок будет давить всю оставшуюся жизнь. Мама должна знать, что ее дочь жива здорова. Да и шила в мешке не утаишь: живу-то в соседнем подъезде. Это, конечно, не деревня, чтобы помнить всех соседей. Я сама знаю только тех, кто держит собак или живет на моей площадке. Но это я… А вот жадные до сплетен бабульки, точно обратят внимание, что я выхожу из другого подъезда, да еще не одна. И полезут расспросами к маме или… к отчиму. Представляю его ответ.

Нет. Без разговора с мамой не обойтись! Но только не сегодня. Сегодня уже не смогу, просто не вынесу, закачу истерику. Да и не знаю пока, что можно сказать, а что нельзя. Ляпну в расстройстве лишнее и подведу под монастырь и маму, и себя и… Валгуса.

Вдруг на меня опять откроют охоту? Хорошо если чужаки: они станут искать именно меня, а не моих родных. А если "свои"?! Дорожка уже протоптана, и адрес известен. Обнаружат в пять минут. Одна надежда, Ярослав говорил — вольна уйти. Вот только насколько широки границы этой вольности? Вполне вероятно, что стая следит за теми, кому с ней не по пути. Я бы на их месте… приглядывала. Особенно первые несколько лет. Так, на всякий случай.

— Саша, это ты?

Удивленный, полный надежды голос прозвучал прямо над ухом, заставив мгновенно открыть глаза. Некоторое время я не решалась даже шевельнуться. Сердце колотилось так, словно я промчалась пару километров стремительным аллюром.

— Ты чего? — поднял голову Валгус, моментально почувствовав напряжение. Он еще не успел заснуть и сразу отреагировал на мое закаменевшее тело.

Я молчала, вслушиваясь в ночь, пытаясь отыскать в ее звуках, то что заставило минуту тому назад сбежать дрему. Нет, ничего необычного: все те же шорох шин по асфальту, шелест деревьев, громкое тиканье за стенкой, писк кодового замка в соседнем подъезде. Да еще шаркающие шаги под окном — кто-то навеселе возвращается с ночной прогулки. Я же искала другое: едва различимый шорох под мягкой волчьей лапой, легкое нетерпеливое поскуливание или наряженный рык перед последним прыжком. Тщетно… Ни звуков…. - вдохнула поглубже — … ни запахов. Но я ведь слышала! Только что! Меня звали! Точнее звал. Ярослав. Уж что-что, а хрипловатый голос наставника ни с чьим другим не перепутать!

Валгус все еще ждал моего ответа. Я поежилась:

— Ты ничего не слышал?

Юноша приподнялся на локте, насторожившись:

— Нет. Ничего.