Гарри Тертлдав - Владыка Севера

Он снял свой кусок запеченного сердца с огня, подул на него и откусил. Мясо оказалось жестким и жилистым. Лишь зубы Джероджа или Тармы могли перемалывать его без всяких усилий, а у него таких не имелось. Лис вздохнул. Безопаснее всего было бы убрать их с пути, как только они попались ему в руки. Тогда он этого не сделал, боясь, что сами боги распоряжаются их судьбой и что только им она подвластна, а совсем не ему. Он и теперь этого опасается, поэтому ничего делать не станет. Остается лишь волноваться, и все.

У Вэна зубы тоже были обычными, человеческими, тем не менее, он быстро расправился со своим куском сердца. Облизал пальцы, вытер их о траву, а затем принялся ковырять ногтем в зубах, вытаскивая застрявшую где-то в глубине жилку.

— То, что нужно, — объявил он. — Теперь мой желудок чувствует себя прекрасно, но это не значит, что, когда придет время ужина, я от него откажусь.

— Глядя на твой аппетит, единственное, что меня удивляет, это то, что ты еще не так же широк, как высок, — заметил Джерин.

Вэн опустил глаза и посмотрел вниз.

— По-моему, у меня вырос живот. Если я еще поправлюсь, то не влезу в латы, и что тогда делать?

— Оставишь их для Кора, — ответил Джерин. — Если только Маева не заберет их себе.

— У тебя тоже мелькнула эта мысль, да? — Вэн засмеялся было, но тут же подавил свое веселье. — Полагаю, это вполне возможно. Ни один парень ее лет не сравнится с ней. К тому же она без ума от оружия. Останется ли все так же, когда у нее вырастут грудь и бедра, я не знаю. Это известно лишь богам. Но могу сказать уже сейчас: она не будет похожа на обычную женщину.

Верно, — согласился Лис и продолжил задумчиво: — Интересно, а существуют ли вообще эти самые «обычные женщины», если вдуматься? Силэтр не подпадает под это определение, Фанд тоже, клянусь богами. — Они с Вэном хихикнули, и оба несколько нервно. — Да и Элис тоже, если вспомнить.

— Ты редко о ней заговариваешь, — сказал Вэн. Он почесал бороду. — Думаю, для пастуха каждая овца особенная, даже если на наш с тобой вкус они всего лишь блеющие комья шерсти.

— Да, я это знаю, — сказал Джерин, оживляясь в предвкушении спора. — Я видел это собственными глазами. Заставляет задуматься, не так ли? Чем лучше ты узнаешь отдельных представителей какого-либо социального слоя, тем менее типичными для него они тебе кажутся. Означает ли это, что такого понятия, как «обычная женщина», действительно не существует?

— Ну, я бы не стал заходить так далеко, — сказал Вэн. — Ты еще скажи, что не существует обычной песчинки или обычного колоса пшеницы, когда каждый дурак знает, что они есть.

— Очень часто то, что видит любой дурак, это то, во что только дурак и поверит, — возразил Джерин. — Если присмотреться, думаю, можно найти различия между каждой песчинкой и каждым колосом в поле.

— Йо, может и так, — допустил Вэн. — Но зачем тебе это?

Подобные вопросы, которые, казалось бы, отметали необходимость дальнейшего обсуждения, часто заставляли Джерина призадуматься еще больше. Так случилось и в этот раз. Он сказал:

— Не знаю, зачем может понадобиться различать песчинки, но если ты мог бы определить, какой колос пшеницы будет плодоносить дважды, разве ты бы не захотел это сделать?

— Твоя взяла, Лис, — ответил его друг. — Если бы это было возможно, я бы хотел. Но на взгляд я не могу это определить, а ты?

— Нет, хотя мне очень бы этого хотелось. — Джерин примолк на какое-то время. — Интересно, можно ли с помощью магии это увидеть? Ну, не пшеницу, так ячмень. Бейверс, бог ячменя, знает, что я никогда не скупился на возлияния в его честь и, возможно, захочет помочь мне. Ради такого волшебства стоит рискнуть, вдруг мне что-то удастся.

Он не был уверен, что знает достаточно или может достаточно узнать здесь, в северных землях, чтобы хотя бы спланировать подобное заклинание. Только он над этим задумался, как зевок Джероджа во всю громадную пасть его отвлек. Чудовище сказало:

— Мне надоело здесь сидеть. Мы можем вернуться обратно в крепость?

— Можем. — Джерин поднялся. — Вообще-то нам лучше поторопиться, чтобы успеть до захода солнца. Олень, конечно, достойное угощение для ночных призраков, но зачем бросаться такими вещами, когда в этом нет необходимости?

Они привязали тушу животного к стволу срубленного молодого деревца и понесли ее по очереди, парами, к колеснице, оставленной на краю леса. Четверым в ней, конечно, приходилось тесновато, особенно когда к ним прибавился еще и выпотрошенный олень, но до Лисьей крепости было недалеко.

Во дворе Лиса ждал незнакомец. Хотя нет, не совсем. Лис вскоре вспомнил его:

— Ты — Отари Сломанный Зуб, верно? Один из вассалов Рыжего Рикольфа?

— У вас хорошая память, лорд принц, — сказал вновь прибывший, кланяясь. — Я действительно Отари. — Когда он говорил, во рту был виден обломок переднего зуба, за что ему и дали такое прозвище. — Но я уже не вассал Рыжего Рикольфа. Я приехал сказать вам, что Рикольф умер.

IV

— Но он не мог так поступить — воскликнул Джерин. Если подумать, ничего глупее он в своей жизни не говорил.

Отари сделал вид, что этого не заметил. Каковым бы этот Отари ни являлся, по сути, в отсутствии вежливости его нельзя было упрекнуть. Джерин привел свои мысли в порядок и продолжил:

— Я у тебя в долгу за то, что ты принес мне эту весть. Надеюсь, ты останешься переночевать и поужинаешь со мной.

— Останусь, лорд принц, благодарю вас, — сказал Отари, снова кланяясь. — Это случилось четыре дня назад. Он пил эль и вдруг пожаловался на головную боль. Кружка выпала у него из рук, и он соскользнул со скамьи. Он так и не пришел в себя, а через полдня его не стало.

— Не самая страшная смерть, — заметил Лис, и Отари кивнул.

Как и большинство мужчин, оба они знали, каким ужасным может быть конец. Но цель визита Отари заключалась не только в обмене приличествующими событию фразами, и Джерин хорошо это понимал.

— Далее, полагаю, речь пойдет о наследовании его поместья…

Отари кашлянул.

— Вот именно, лорд принц, о наследовании его поместья. Несколько вассалов Рикольфа объединились и послали меня сказать вам…

— Сказать мне что? — спросил Джерин обманчиво мягким голосом. — Что ты и твои приятели, вассалы Рикольфа, можете мне сказать? По закону его наследник, безусловно, мой сын Дарен, так как у Рикольфа не осталось собственных живых сыновей.

— Если бы вы до сих пор были женаты на его дочери Элис, лорд принц, никто бы не оспаривал право Дарена на наследование, — ответил Отари.

Лис не поверил ему ни капельки, но ждал, что скажет дальше ему этот мелкий барон. Через мгновение Отари продолжил: