Юлия Шолох - Два угла

В любом случае, поздно. Датчики можно вживлять только детенышам и потом еще два года придется ждать до стадии их взросления. Столько времени у Шалье не было. Аелла и другие Старшие не отступятся и поправка к новому закону надолго их не задержит. А Воплощенный непредсказуем, один раз удалось заручится его словом, в следующий раз не факт, что получится.

Несколько часов, пока длилась ночь, Шалье следил за Гууаром. Не зря, тот спал недолго, проснулся и осторожно огляделся по сторонам. Видимо решил, что в темноте его божественный глас не достанет. Шалье следил.

Гууар крался, воровато озираясь, по краю площадки духов. Дошел до странных деревьев, которые пугали его не меньше голоса в голове и вновь испытал приступ ужаса. Отбежал. Отсиделся в кустах и снова ринулся за границу деревьев, очень быстро. Но излучатели срабатывали быстрее.

Шалье смотрел, как Гууар раз за разом пытается вырваться с острова и каждая попытка, казалась, делает ему больно так же, как делает страшно Гууару. Шалье беззвучно просил его успокоится и не мучить себя, почти умолял не сопротивляться, смирится, утихнуть, но тот, конечно же, не слышал. Тоскливо смотрел в экран, зная, что сейчас ничего не сделает и каждое движение Гууара задевало что-то глубоко спрятанное, дергало, прохаживалось по нервам, ставшими необычно чувствительными.

Гууар сдался, только когда туман совсем разошелся. Вернулся к хижине и заполз в траву. Шалье подумал и все-таки решил подстраховаться — активировал спрятанный в хижине медицинский аппарат и сделал инъекцию снотворного. Теперь и у него самого было несколько часов времени.

Шалье вышел из комнаты ранним утром. Почти сутки сидел, воюя с Гууаром и, одновременно, пытаясь с ним подружится. Ему очень захотелось проверить, как там Латиса, но в этот раз Шалье не поддался. С ней все в порядке, а если нет… то что поделать.

Заснуть Шалье не смог. Ругаясь, пошел-таки проверять и только убедившись, что она спит, сотворив из одеяла что-то наподобие гнезда, вернулся к себе и заснул, почти не хмурясь.

К завтраку Шалье не вышел. Латиса постояла у двери его комнаты, уверенная, что теперь он здесь, внутри, но заглядывать не стала. Вдруг закрыто или какая-нибудь система проникновения включена? Будет неприятно, если на пороге чужой комнаты ее застанет предупреждающая сирена.

Вчерашний вечер без Шалье был неудобством, но и только. Сегодняшнее утро уже настораживало. Выпив металлический напиток, Латиса решилась и все-таки позвонила Карасану. Ей не ответили. Разулась и еще несколько минут кружила по шершавому теплому полу гостиной, а после щелкала пультом панели, пока не нашла вариант местного телевидения. И впервые увидела женщину тайтов.

У существа на экране были настолько наивные восторженные глаза, что Латиса просто села на диван и стала ими любоваться. Языка она не понимала, просто слушала и когда начинались заставки, демонстрирующие какие-то пятнистые цветы и, похоже, способы ухода за ними, с нетерпением ждала, когда же вернется девушка.

Минут через пятнадцать, когда передача закончилась, Латиса позволила себе поверить, что существо на экране похоже на то, что она обычно видит в зеркале. Тотчас же нашла зеркало и проверила. Сходство было весьма отдаленным. И все же — было.

Вернувшись через несколько часов, Шалье застал Гууара сидящим перед статуей. Пытаясь понять, как у них обстоят дела, устроился в кресле поудобней и стал ждать. Так они и сидели, каждый думая о своем, пока Гууар не поднялся и не отправился добывать еду. Достать ее было проще простого: прямо за хижиной три колодца, заполненных мягкими моллюсками, кусты сочных стручков и толстые неповоротливые насекомые, живущие в корнях травы.

Самому Шалье приходилось питаться концентратами и энергетиками, но его это вовсе не волновало. Он ел, скорее, чтобы не свалится, чем потому, что хотелось.

Сытый Гууар вернулся на площадку, уселся перед статуей и задрал голову.

— Я Гууар и мой дух остыл!

Шалье выдержал для приличия несколько минут. Гууар терпеливо ждал, всем своим видом показывая, что спешить ему некуда.

Мое имя Раан и я вернулся.

— Говори, Раан. Я готов слушать.

Это было счастье…

Вечером Шалье так и не появился. Латисе стало по-настоящему неуютно. Она просидела полчаса за столом, но так и не смогла решить, что делать. Неизвестно сколько времени простояла у синей двери, прижимаясь к ней лбом. Скорее всего, он там, но как проверить? У двери ни камер, ни связного экрана, стучать не только бесполезно, но и просто глупо.

Вернувшись в гостиную, позвонила Карасану. Он ответил сразу же, сделал вежливое лицо, но разглядывал все же с любопытством.

— Тихого пути, — прошептала Латиса.

— Тихого. Вы неплохо выглядите, Латиса. Здоровой, разве что слегка нервной. Все в порядке?

— Да.

— Я чем-то могу помочь?

Латиса не знала, с чего именно начать.

— Знаете… Шалье дал мне ваш телефон и еще несколько других, чтобы я начинала жить самостоятельно. Он сказал, я могу к вам в случае чего обратится.

— Конечно, можете. Какая помощь вам нужна?

— Я хочу поговорить… но не так.

— Вы хотите, чтобы я приехал в дом Шалье, — виновато потупившись, озвучил ее просьбу Карасан.

— А вы не можете?

Тот опустил голову. Откажет, решила Латиса.

— А где Шалье?

— Я одна.

— Хорошо, — ответил Карасан. — Я приеду завтра. Во сколько?

— К завтраку, если можно, а то мне все время хочется спать.

— Спать? — Карасан, казалось, развеселился. — Я буду обязательно.

Не было ничего, кроме воды. И могучего неумирающего Раана, лежавшего на ее ровной поверхности. Проснулся Раан и стало ему скучно. Пусть будет суша, сказал. И воплотились его слова. Смотрел Раан и где его глаза касались земли, оставалась водяная яма. И где его взгляд только скользил, оставался длинный извилистый ручей. Рассмотрел землю и снова пришла скука. Пусть будет растительность, сказал Раан. И воплотились его слова. Поднялись крепкие деревья и трава растелилась от края до края. А в воде появились водоросли и кораллы. Протянул Раан руку и расцарапал ее о спрятанные в листве шипы. Капли крови упали, ударились о землю и стали первыми ярицами. Посмотрел на них Раан и опять уплыл в бесконечную воду. И спал и сон его прервался от жалобных стонов. Созданные из божественной крови существа голодали. Пусть будут звери, решил Раан. И воплотились его слова. Заплескались в воде, спрятались в норах разные животные. И стали ярицы охотниками, сильными и храбрыми. И не зависели больше от того, что дает земля, сами брали, что им нужно.