Маргит Сандему - Скандал

Саша слабо тявкнул. Беспокойно дернулся и вильнул хвостиком, услышав имя «Магдалена».

Хейке повернулся к ожидавшим.

– Самое сложное то, что существуют две Магдалены. Собака скучает по одной и боится другую. Единственное, что мы узнали: Магдалена жива, видимо, содержится в заточении, и ей очень плохо.

– Бедное дитя, – прошептал Молин.

– Нет, погодите! – воскликнула Тула. – Сработало! То, о чем ты попросил собаку! Идет послание. Или как это называется…

Она замолчала и крепче вцепилась в Сашину голову. Он отпрянул, больше из страха. Тула ослабила хватку, и пес успокоился.

– Я даже вижу каких-то существ, – прошептала Тула.

– Ты и вправду способная, – пробормотал Хейке. – Я ничего не чувствую.

Он отстранился, и Тула продолжала одна.

– Вот, – сказала она, и все подались вперед. – Вибрации!

Хейке выжидающе промолчал.

Тула медленно, напряженно и нерешительно произнесла:

– Я снова вижу видения. Яснее. Словно кто-то посылает их мне… – Хейке кивнул, побуждая ее продолжать.

Она озадаченно проговорила:

– Видения… очень много. Мужчина? Они переглянулись.

– Тула никогда не видела доктора, – напомнил Томас.

– И гора? – продолжала она.

– Возможно, это настоящая гора, – сказал Хейке. – Или доктор Берг.[1]

– Доктор Берг, – отрезала она. – Это доктор Берг, потому что я увидела веточку вереска.[2]

– Люнгквист, отлично! Ты общаешься с теми самыми существами. Профессор так и говорил: они посылают информацию в картинах, в символах. Что еще?

– Да. Документ. Я не понимаю. Что-то написано вверху. Круглая метка, вероятно, эмблема.

Она описала, как могла, во всех подробностях.

– Кажется, я это видел! Совсем недавно, – вскричал полицмейстер. – Дайте-ка подумать! Конечно, это он! Послужной список доктора Берга-Люнгквиста. Он у меня есть. Я взял в больнице, в Упсале. Подождите, бумаги у меня с собой.

– У меня тоже, – сказал Молин. – Он вручил их мне, когда стал моим личным врачом.

Старик кликнул слугу, и тот поспешил за бумагами. Хейке и Тула отпустили Сашу, тот спрыгнул на пол и начал радостно носиться вокруг стола, добиваясь поощрения за верную службу. Наконец, он застыл перед Томасом, в обществе которого чувствовал себя в наибольшей безопасности. Добряк Томас, откровенно измотанный путешествием, безропотно взял его на колени. Саша свернулся клубочком и засопел от удовольствия. Кто знает, может быть, он размышлял о разнице между настоящим и недавним прошлым. О тяжелом житье в доме Бакманов, которого он так счастливо избежал.

Молин и полицмейстер совместно штудировали послужной список пресловутого доктора. Остальные заглядывали им из-за плеча.

– Прекрасные рекомендации, – пробормотал Коль. – Но похоже, он был склонен к перемене мест.

– Еще как склонен, – заметил полицмейстер.

– Погоди-ка, – сказал Молин. – Твой список длиннее моего.

– Да, верно, – согласился полицмейстер. – Он не все тебе выложил. Смотри! Вот здесь расхождение. Накануне приезда на курорт Рамлеса он был в маленькой больнице под названием «Милосердие». И вернулся туда по окончании курортной практики. Да, а уже потом объявился в госпитале.

– «Милосердия» в моем списке нет, – сказал Молин. – И санатория Рамлеса тоже.

– Да, так и есть, – вступил в разговор Хейке. – Очевидно, он не хотел, чтобы Ваша милость узнали о них. А как он себя называет в Вашем документе? Берг или Люнгквист?

– Люнгквист, – ответил полицмейстер. – Потому что так лучше. Этот вариант списка существенно приукрашен.

– Ну что ж, это явно «Милосердие», – заключила Тула. – Искать Магдалену нужно там.

– Да, поскольку Берг так тщательно скрывает свое пребывание там, – кивнул полицмейстер. – Во всяком случае, от деда девочки.

– В больнице? – произнес Кристер. – Да, конечно, похоже на то. Все в доме Бакманов твердили ей, что она больна. И дядя Юлиус, и доктор Берг-Люнгквист на курорте. Но она не была больна.

– Где находится это «Милосердие»? – спросила Тула.

– О, в Швеции масса больниц с таким названием, – ответил Молин. – Нет ли адреса в бумагах? Полицмейстер посмотрел.

– Здесь нет… А, вот он! Совсем близко! Между Нуртэлье и Стокгольмом. Я даже вспоминаю это место. Очень дурная репутация!

– В каком смысле? – поинтересовался Томас. – Это ведь не… не лепрозорий для прокаженных?

– Нет-нет. Это приют, куда знатные семьи отправляют своих душевно и телесно увечных родственников, чтобы не стыдиться за них – и хорошо платят при этом.

– Звучит даже очень похвально, – заметил Молин. – Если, конечно, там надлежащий уход за ними! Ведь семье не всегда легко заботиться о таких больных.

– Истинная правда, но что касается «Милосердия», поговаривают, что больных туда помещают только ради собственного удобства и скоро «забывают». Деньги платятся и совесть чиста. Приют не на моем участке. Поэтому не могу с уверенностью подтвердить или опровергнуть эти слухи.

Тула мысленно поблагодарила сашиных «друзей» где-то во Вселенной за их точную подсказку.

А если это не фантазия? Существа, контактирующие с людьми через собак? Только сейчас она в полной мере осознала дикость подобной идеи.

И все же…

Тут вскочил Кристер. В белой сорочке с широким воротником он выглядел необыкновенно юным. На добрую сотню лет моложе остальных. И хотя, возможно, кое-кто не считал его достаточно зрелым для участия в дискуссии, сам он был уверен в своей незаменимости.

– Но если они хотели упрятать Магдалену в такое место… зачем они сперва потащили ее на курорт Рамлеса аж в Сконе?

Молин посмотрел на него острым взглядом старого промышленника.

– Потому что туда собирался консул Юлиус Бакман. Зажравшийся распутник, ему-то как раз было необходимо курортное лечение. И когда Берг получил там временную практику, все превосходно сошлось, и консулу лишь оставалось взять с собой племянницу. Конечно, это только моя теория, но я знал, что консул Бакман туда собирается. И Магдалена тоже. Консул был настолько любезен, что согласился взять с собой бедное болезненное дитя.

– Магдалена не была болезненной, – запротестовал Кристер. – Она, конечно, была худенькой, щуплой, но просто у нее такое телосложение, верно, Ваша милость?

– Разумеется, мальчик мой. А я-то, глупец, был благодарен консулу за заботу… Ну, что вы думаете? Доверимся «рассказу» маленькой собачки?

– Попытка не пытка, – с некоторой неохотой проронил полицмейстер. – Других версий у нас нет, а дело не терпит отлагательств. Если мы прищемим хвост доктору, он может захлопнуться, как устрица, и жизнь девочки, возможно, окажется в опасности. Мы не должны подвергать ее риску. Если, конечно, она еще жива, – смущенно пробормотал он. – А кто обследует это «Милосердие»?