Маргит Сандему - Странствие во тьме

Ничего такого не произошло. Чудовище тяжело протопало вниз по лестнице, ведущей к склепу и громко стало принюхиваться. Ветле вынужден был выкручиваться собственными силами.

Он рукой зажал рот девочке, как бы предупреждая ее.

«Только не крикни!» — подумал Ветле.

Нюханье послышалось в щели двери, как он и ожидал. Нос двигался, как у охотничьей собаки, вверх и вниз вдоль щели.

Духи, во имя неба, что мне делать, что сейчас предпринять?

Нюханье прекратилось. Вместо этого они увидели глаз, пытавшийся заглянуть в темноту.

9

Предоставлен самому себе, без поддержки предков. Почему они отказались от него?

Если это так, то…

Что-то смутно промелькнуло в его памяти. Ему показалось, что он видел какой-то предмет, когда в прошлый раз заглядывал в склеп.

Ветле лихорадочно стал шарить рукой по полу и нашел то, что искал. Сломанный железный прут, который видимо оторвался от одного из гробов, или же от какой-то части склепа.

Не теряя ни минуты и не раздумывая (иначе он никогда бы этого не сделал), Ветле мгновенно воткнул прут в щель приоткрывшейся двери.

В тишине леса раздался вопль, вызванный яростью и болью.

Колосс бросился на дверь и разбил ее вдребезги.

— Бежим! Быстро! — крикнул Ветле. Они почти перепрыгнули через упавшее чудовище, ослепшее от боли. Чудовище плюхнулось навзничь вслед за упавшей дверью. Они проскочили мимо его рук, которые шарили вокруг, выбежали на дорогу и помчались к деревне, к людям. Они слышали, что человек в панцире все еще лежал в склепе, и по полуприглушенному звуку поняли, что тот закрывал свое пораненное лицо руками.

— Я бы с удовольствием не стал делать этого, — огорченно сказал Ветле.

— Почему? Он же был опасен для нас, не так ли?

— Да, но моя совесть восстает против этого. Мне его с самого начала было жаль, но это не улучшает дела. Я чувствую себя отвратительно! Хочется заплакать.

— Большие мальчики не плачут. А он к тому же был ужасен!

Ветле вышел из себя.

— Ты ничего не понимаешь. Эгоистичная, бессердечная, высокомерная, проклятая девчонка! В первой же приличной деревне я отдал тебя людям.

— Презренным крестьянам? Ты не можешь так поступить, скверный мальчишка, я должна находиться среди людей своего сословия, а ты князь.

— О, черт тебя возьми, — произнес тихо Ветле сквозь стиснутые зубы.

На этом бурный диалог закончился. Быстрый бег не давал им возможности разговаривать. Изодранная и грязная ночная рубашка Эсмеральды закручивалась вокруг ее ног, черные растрепанные волосы танцевали у нее на спине, но она не забыла свое высокое происхождение.

«Дрянь девка», — зло подумал Ветле.

Однако испытал и некое чувство сострадания по отношению к ней. Только бы человек в панцире не догнал их снова!

* * *

«Говорил я тебе, неуклюжий идиот, что нужно беречь глаза!»

«Я думаю, что сам глаз не поврежден, я кое-что вижу, как в тумане. Но больно, больно, очень больно».

«Ты никогда не знал, что такое боль, лентяй! Тебе ничего о ней неведомо, так как ты не был у источников жизни и не пил воду зла. Никакая боль на свете не сравнится с той. Поэтому кончай возиться с самим собой и отправляйся дальше!»

«Зрение у меня нечеткое, ничего не вижу».

«У тебя же два глаза, — холодно прозвучал в мыслях Эрлинга Скогсруда голос его великого господина и мастера. — Кончай отлеживаться, отправляйся сейчас же в погоню, иначе я накажу тебя и уничтожу!»

«Я убью его за это!»

«Убьешь, убьешь, но сначала достань ноты, это важнее. Побеспокойся сначала о своей безопасности, а уж потом отправишь этого негодяя на тот свет. Ну, отправляйся в путь!»

«С огромным удовольствием, великий мастер! С огромным удовольствием я откручу башку этому цыпленку!»

«Побеспокойся о том, чтобы он с тобой не сделал этого».

Человек в панцире болезненно рассмеялся. Такая смешная мысль.

* * *

Молодые люди страшно устали, но не смели останавливаться и отдыхать. Ветле, безмерно возмущенный наглостью девчонки и насмерть испуганный тем, что Панциреносец догонит их, тащил девчонку за собой, злясь на то, что вынужден возложить на себя эту дополнительную обязанность, хотя у него и без этого есть, о чем подумать. Они далеко продвинулись по основной дороге.

Что будет, если им придется свернуть в болото…?

Он вздрогнул, взглянув на эту вонючую, чуть поблескивающую пучину с обеих сторон дороги. Здесь не было ни одного дерева, только отдельные кусты высокой травы между засасывающими местами трясины, и луна освещала все это так, что создавалась необыкновенно жуткая картина иного, потустороннего мира.

Оказаться в нем!

Только птицы и ползучие гады могли выжить там.

Но вот дорога уже начинает подыматься в горы, и Ветле вздыхает с облегчением. Никогда, никогда больше он не пойдет в замок с мертвой деревней!

И пока никаких признаков человека в панцире. Ветле осмелился оглянуться назад. Дорога пуста.

Грудь болела, а девчонка дышала со свистом и огромным напряжением. Как только он отпускал ее, она тут же готова была упасть. Им нужен отдых!

Но есть ли у них для этого возможности? Разве что усесться на дороге и ожидать смерти от ужасного человека в панцире!

Они были настолько измотаны, что в глазах темнело. Ветле думал о своем родственнике Эрлинге Скогсруде. Если бы он смог спокойно побеседовать с этим несчастным с глазу на глаз! Посочувствовать ему, попытаться наставить его на путь истинный, пожелать ему счастливого возвращения в клан Людей льда. Может быть, это смягчило бы жестокий характер этого существа?

Но Ветле инстинктивно чувствовал, что Эрлинг Скогсруд был сделан из того же теста, что и Ульвар. Трудновоспитуемый. Слишком глубоко погрязший в своем проклятии и запутавшийся в сетях Тенгеля Злого, он едва ли способен измениться.

Благожелательность и товарищеские отношения полностью чужды этому человеку. Это Ветле понимал прекрасно.

А жаль. Мальчик знал, как много значит мнение других людей для человека, попавшего в тяжелое положение. Только Эрлинг Скогсруд и не представляет себе, что он оказался в сложной ситуации. Ветле понял это уже в тот раз, когда заглянул в глаза чудовища. Для этого существа существует лишь одна радость: делать людям зло.

Деревня! Он увидел первые дома деревни, в которой расспрашивал о дороге в замок.

— Эсмеральда! Мы спасены!

В ответ она лишь всхлипнула со стоном, слишком устала, чтобы издать разумный звук.

Ветле направился к ближайшему дому и постучал. Ночь кончилась, вот-вот должно было наступить утро, он слышал в деревне звуки, свидетельствовавшие о том, что те, кто имел обыкновение вставать в самую рань, готовятся к встрече нового дня.