Страшные истории острова Джерси - Эррен Майклз

Они хороши. Я люблю их обнюхивать, но они не остаются, и когда они убегают в кусты или обратно в свои норы в земле, я хочу последовать за ними, но не могу. Я слишком большая.

Тогда мой Хозяин кричит на меня и бьет цепью, потому что я плохая собака.

Я не понимаю, что делать. Я сделала что-то не так. Я не понимаю почему.

Моего Хозяина не было уже несколько дней. Больше нет ни еды, ни воды. Больше нельзя выходить на улицу и делать всякие мелочи.

Я натягиваю цепь, потому что я плохая собака, и шерсть у меня под шеей стерлась, кожа болезненная и влажная, и от нее исходит неприятный запах. Мне нужно вылизать ее получше, но я не могу дотянуться до этого места.

Я все равно продолжаю тянуть за цепь, потому что я голодна и скучаю по своему Хозяину. Я слышу, как он приходит и уходит. Иногда я даже лаю, всего один раз, чтобы он знал, что я здесь. Но он не приходит.

Я плохая собака.

Я так голодна.

Свет за дверью погас, но Хозяин не приходит, чтобы отвести меня к мелочам.

Я хочу лаять, лаять и лаять, пока не придет Хозяин, но если я это сделаю, то буду плохой собакой.

Я так голодна.

Я тяну за цепь, и на стене, где она прикреплена, мокрая древесина начинает раскалываться. Я смотрю на нее, а затем ковыряю в ней. Через некоторое время цепь ослабевает. Я взволнована. Я подхожу к двери, волоча за собой цепь, и толкаю ее. Мне приходится сильно толкнуть ее, потому что к ней что-то прижимается, но она медленно открывается, и я могу протиснуться в образовавшееся пространство.

Мне страшно, потому что я знаю, что веду себя как плохая собака, и я не хочу, чтобы меня били. Я съеживаюсь, когда позади меня звенит цепь. Я должна вести себя тихо, иначе я плохая собака.

Я никогда раньше не была одна на улице. Я не знаю, что делать. Ночь полна запахов, отмечающих тропинки. Запах моего Хозяина сильный и распространяется туда-сюда, в его собственный большой сарай, куда мне не разрешается заходить. Я также чувствую запах других тропинок. Некоторые я нюхала раньше, и они ведут к основанию деревьев, а затем вверх, куда я не могу дотянуться. Есть и другие запахи, которые я не понимаю, но все они хороши. Я чувствую запах тропинок моих любимых зверюшек с их мелькающими белыми хвостиками, и я машу им своим собственным хвостом. Я пойду по этим тропинкам к месту, где они живут под землей.

Я следую за своим чутьем и начинаю бежать, медленно, потому что я устала и голодна, но я снаружи, и я свободна. Ночные ароматы наполняют мой нос и мой разум. Следы мелких вещей повсюду, и я счастлива.

Я бегу, и я свободна. Я хорошая собака.

Я слышу звук чего-то в долине. Я и раньше слышала его издалека из своего сарая. Иногда я даже чувствовала их запах.

Крупные животные.

У них твердые железные лапы, которые стучат по тропинке, ведущей через долину. Они фыркают и запрокидывают головы, когда тянут что-то за собой. Это похоже на маленький сарай, но он движется, и внутри него живут другие люди, такие как Хозяин.

Мне нравится запах больших животных, и я хочу бегать с ними. Возможно, они подумают, что я хорошая собака. Я не вернусь в плохой сарай. Я свободна. Я буду бегать вечно. Я хорошая собака.

Лошади заржали, когда карета врезалась во что-то с такой силой, что Кэролайн вскрикнула.

— Боже милостивый! Что происходит?

Когда они медленно покатились к неровной остановке, съезжая влево, Натаниэль распахнул дверцу кареты и вышел.

— Извините, сэр! — кучер крепко держал поводья, в то время как перепуганные лошади ныряли и взбрыкивали. — Проклятая собака бросилась под колеса.

Натаниэль отцепил фонарь сбоку кареты и подошел к головам лошадей, успокаивая их мягкими словами и твердыми руками, прежде чем вернуться с другой стороны кареты.

Вскоре он нашел собаку. Ее истощенное тело было раздавлено колесами, а цепь на шее каким-то образом обмоталась вокруг одной из осей. С отвращением выругавшись, Натаниэль опустился на колени в грязь, чтобы размотать цепь, на которой висел труп собаки, и бросил его на землю.

Сморщив нос, он медленно пнул труп в канаву, а затем вытер руки о пальто.

— Глупая, грязная дворняжка, — пробормотал он. — Ладно! Поехали. Надеюсь, эта идиотская дворняжка не повредила колеса.

— Я сбила ее. Я знаю, что сбила, она была прямо перед нами. Я не могла этого не заметить.

Лиза вышла из машины и посмотрела на лес, освещенный фарами. Ее руки дрожали.

— Лиза, я ничего не видела, — Рут вышла из машины и обошла капот, чтобы встать рядом с ней.

— Но раздался глухой удар.

— Все, что я слышала, это антиблокировочную систему тормозов, Лиза. Честно говоря, если бы ты во что-то врезалась, мы бы это почувствовали.

— Я видела ее, — настаивала Лиза. Это была черная собака размером с лабрадора. У нее на шее была цепь. Оно смотрело прямо на меня. Где мой телефон…

— Я действительно не думаю, что тебе нужно звонить… — начала Рут, но затем увидела, что Лиза использует телефон как фонарик, чтобы осветить тени, когда она сошла с дороги.

— Хорошая собака, — позвала Лиза. — Хорошая собака. Эй, мальчик! Эй, девочка! Хорошая собачка. Ты там?

Рут достала телефон и подошла к передней части машины, чтобы осмотреть ее, щурясь в свете автомобильных фар.

— Никаких повреждений, Лиза. Ни крови, ни шерсти. Ты знаешь, каково это, когда просто налетаешь на камень на дороге. Если там была собака, то все в порядке. Должно быть, она убежала.

— Но я видела ее так ясно! — крикнула в ответ Лиза. — У нее была цепь. Кто надевает цепь на собаку?

Она стояла, беспомощно уставившись в темноту и пожала плечами, выключила свет на телефоне.

— Хорошая собака, — позвала она тише.

В темноте я виляю хвостом. Они не могут меня видеть, но я хорошая собака. Она сказала это снова. Я хорошая собака.

Я свободна. Я буду бегать вечно.

Я хорошая собака.

СВЕТ В ТУННЕЛЕ

Ему не полагалось приближаться к бункерам. Мальчик знал это. Его предупреждали мать, отец и несколько знаков, каждый из которых был драматично украшен черепами и скрещенными костями. Его даже предупредила тявкающая собака, перебежавшая