Раскол во времени - Келли Армстронг

почти шучу, что я слишком стара для этого, когда вспоминаю, что это не так. Или, по крайней мере, не для моего нынешнего тела.

Это тело может быть и моложе, но я ощущаю, что взяла на прокат нечто неуклюжее. Сила Катрионы не та, к которой я привыкла. Я привыкла быть на ногах целый день, но сейчас эти ноги отказываются двигаться быстрее ходьбы. Мои руки могли поднять полное ведро воды, а эти устают орудуя в течение часа ручкой. Я даже не буду говорить о моей спине. Снимите с меня корсет и я с трудом смогу стоять с ровной спиной.

Я продолжаю думать, что мне нужно включить силовые упражнения в свой распорядок дня перед сном, что напоминает мне о днях, когда я когда я планировала пробежки в пять миль после работы, только чтобы упасть от усталости за порогом дома. Разум готов. Тело говорит: «К черту».

Я поднимаюсь с пола, когда раздается голос Грея. — Катриона? Катриона? Где дьявол, эта девушка?

— Здесь, сэр! — Алиса отвечает раньше, чем я.

Он врывается в комнату, его взгляд скользит по нам и останавливается на чашке в моей руке.

— Я была на перерыве, — быстро говорю я, — я услышала шум и пришла посмотреть, что случилось. Я не хотела приносить сюда горячий напиток.

— Я просто удивлен, что ты держишь эту чашку, как новорожденного котенка. Допей его или возьми с собой. Пришли за телом Эванса, как раз тогда, когда я обнаружил кое-что интересное.

Я собираюсь узнать подробности, когда входная дверь распахивается принося шум голосов и какой-то бурной деятельности. Я слышу, как женщина просит кого-то поставить куда-то багаж.

Глаза Грея расширяются от удивления, и он ругается под нос. Затем он шагает к лестнице.

— Айла, — зовет он, спускаясь вниз, — я думал, что ты вернешься сегодня вечером. Пожалуйста, не говори мне, что я забыл встретить тебя на вокзале.

Женский голос отвечает теплой мелодией:

— Нет, Дункан, ты не забыл. Ты часто поступал так в прошлом, так что я научилась самостоятельно добираться до дома. Однако, если ты чувствуешь себя ужасно виноватым, ты можешь расплатиться с водителем за меня.

Шлеп-шлеп, как будто Грей похлопывает себя по карманам.

Женщина драматично вздыхает:

— Или я сама с ним расплачусь, а ты, братишка, будешь мне должен. Теперь позволь мне тебя обнять.

Небольшая пауза, как будто они обнимаются, а затем тот же голос:

— А теперь можешь бежать назад к тому, что в данный момент завладело твоим вниманием. Рад тебя видеть, Айла. Хорошо доехала? Да, да, мы поговорим позже, дорогая сестра.

Я выглядываю вниз на лестничную клетку. Вижу, как бледная женская ладонь гладит Грея по руке, затем поворачивает его и слегка подталкивает к лестнице.

— Я не хочу сбегать, — оправдывается Грей. — Это просто…

— Что-то ужасно важное. Я понимаю. Прочь, уходи.

Когда Грей отходит, появляется Айла Баллантайн. Как и ее брат, она высокая и крепко сложенная, но на этом сходство заканчивается. У нее искусно сплетенная корона из медных волос со свисающими вниз локонами, молочно-белая кожа с веснушками и ярко-голубые глаза.

Красивая женщина. Это никогда не кажется комплиментом, но я имею в виду именно его. «Красотка» подразумевает мимолетную привлекательность. Катриона очень хорошенькая, и я понятия не имею, сколько в ней настоящей красоты, а сколько просто молодости. В свои шестнадцать лет Айла Баллантайн вполне могла и не быть самой привлекательной девушкой на танцполе, но я не сомневаюсь, что она будет ею в шестьдесят.

Айла одета в великолепное платье из голубовато-серой шерсти и темно-синего шелка. Приталенный корсет облегает талию глубже, чем мой, и на нем достаточно бантиков, чтобы взволновать пятилетнего ребенка, но все это ненавязчивые украшения, которые только обогащают платье. Юбка намного шире моей и идеально расклешена, как у модно одетых женщин, которых я видела в Новом городе. Для этого нужно больше нижних юбок? Думаю, я буду придерживаться своих менее модных нарядов.

Грей бормочет несколько слов, прежде чем Айла снова гладит его по руке и выпроваживает. Затем он почти проносится мимо меня по коридору, прежде чем остановиться столь резко, что его туфли скрипят.

— Мне нужна твоя помощь, — говорит он. — Следуй за мной.

— Тебе нужна Катриона? — спрашивает Айла, она расплатилась с извозчиком, а теперь снимала шелковые перчатки.

— Да, она помогает мне в моей работе. Я потерял Джеймса.

Еще один драматический вздох Айлы. — Я надеюсь, это не буквально, Дункан.

— Конечно, нет. Я имею в виду, что он ушел.

— Я могу осмелиться спросить почему?

— Я попросил его помочь. В конце концов, именно для этого я его нанял. Затем он сбежал, и Катриона временно помогает мне, — он машет мне рукой, чтобы я поторопилась, как будто я ребенок. — Я буду диктовать, а ты будешь делать заметки.

— Дункан? — говорит вслед Айла. — Я не люблю вмешиваться, но я должна заметить, что Катриона не умеет писать. Сейчас нет, но у меня есть надежда научить ее.

— Она и умеет и пишет. Хотя почерк у нее ужасный. Если ты хочешь чему-то ее научить, пожалуйста, пусть это будет каллиграфия.

— Катриона? — она смотрит на меня, одна перчатка все еще наполовину снята. — Ты знаешь буквы?

Я изображаю то, что, я надеюсь, является надлежащим реверансом.

— Да, мэм. Я должна извиниться за то, что скрыла это от вас, но я боялась, что вы подумаете, будто я пытаюсь взлететь выше своего положения.

— Взлететь выше своего…? — она выгибает бровь, глядя на Дункана. — Это Катриона, не так ли?

— Я боюсь, что я несколько изменилась, мэм, — говорю я, — из-за сотрясения мозга, которое я получила во время одного инцидента.

— Сотрясение мозга?

— Ээ, моя голова была… сотрясена. Кажется, это то самое слово. Хотя в последнее время я вытворяю какие-то странные вещи с речью, мэм. Соединяю неправильные слова и придумываю новые.

— Хорошо, — медленно говорит Айла, — это началось после того, как ты упала и ударилась головой?

— Я не уверена, что это было следствие падения. Возможно, перед тем, как душить, меня ударили тупым предметом по голове. Удар был достаточно сильным, чтобы вызвать длительное отсутствие сознания.

Ее взгляд метнулся к брату. — Ты ничего не хочешь сказать мне, Дункан?

— Я отправил телеграмму. Или я…, - он делает паузу и хмурится, а затем резко кивает. — Нет, я уверен, что написал ее и передал миссис Уоллес.

— Я поговорю с миссис Уоллес, — говорит Айла. — Я понимаю, что, возможно, она не хотела омрачать мой отпуск, но я надеюсь, что она не утаила это сообщение.

Взгляд, которым они обмениваются, говорит о