Александр Шатилов - Любовь и магия

Особенно утомляло то, что помимо стихов Фана в голове постоянно звучали стоны и причитания Гарольда.

Я скакал по полям, я скакал по лугам

Я карабкался ввысь по высоким горам

Понапрасну стоптал пар пятнадцать сапог

Но прекрасную даму встретить не смог —

с завыванием вещал Фан, пытаясь так передать всю глубину своих чувств.

"Бедный я, несчастный дух стихии — монотонно звучало при этом в голове у Ани — Так же как рыцарь в этих стихах иду я полям, лугам и горам, а зачем? Кому это нужно. Феечка бросила меня на произвол судьбы, а Наставники прогнали. Хорошо хоть не успел я стоптать никаких сапог, поскольку их мне одевать не на что. Ног у меня вроде, как и нет. Ну и хорошо. Такая морока с этими ногами. Как только люди умудряются ими так легко управлять. Хотя танцевать на них было так упоительно. Ах, Феечка, встретимся ли мы еще когда-нибудь? Бедный я, несчастный дух стихии…".

Я спросил у ручья на вопрос свой ответ:

"Где же счастье мое? Ты открой мне секрет"

Прожурчал ручеек: "Я помочь-то хочу

Но не знаю, кого для тебя я ищу?"

"Наставники правы. Эмоции делают людей глупыми. Неужели этот рыцарь не понимает, что ручьи не разговаривают? Конечно, это была не вода, а дух стихии. Хорошо, что нам не встретился такой говорливый ручеек. Майти Второй, повелитель водной стихии, конечно не так суров, как Майти Первый, но я успел нарушить столько запретов. Теперь Наставники меня точно сотрут в пыль и развеют. Будут лежать крохотные неподвижные частички меня на траве и любой паучок, пробегая мимо, сможет с презрением пнуть меня своей лапкой. Бедный я несчастный дух стихии…".

"Что же, слушай. Тебе расскажу

Я про ту, что собою затмила зарю

Мое счастье нежнее, чем вкус пастилы

И прекрасней чем лебедь на гребне волны

"Причем здесь пастила? Ее губы пахли земляникой, а дух стихии Дени просто глуп. Смеяться над людьми очень нехорошо. Ведь люди и так глубоко несчастны. Жить с такими эмоциями просто невозможно. То, что люди называют любовью, является бесконечной жестокой пыткой. Сердце бешено колотится и постоянно ноет, душа разрывается пополам, а поступки не управляемы и не логичны. Даже магия не подвластна тебе и творит при этом все, что ей заблагорассудится. Что же ты сделала со мной Феечка. Бедный я несчастный дух стихии…".

Ее речи подобны словам мудреца

Ее скромность развеет наветы лжеца…"

Но ручей вдруг прервал речь мою и сказал:

"В нашем мире такой я нигде не встречал".

"Все верно, эта девочка из другого мира и это я привел ее. А вдруг ей что-нибудь не понравится у нас, и она призовет ПиЭсПи или "мобилу". Вдруг Наставники не смогут справиться с этими чудовищами, и они уничтожат наш мир. Тогда все погибнут, даже этот жухлый клочок травы с трудом пробившейся между камней. А виноват в этом буду только я — бедный и несчастный дух стихии…".

Все услышанное и от Фана и от Гарольда смешалось в голове у Ани и из этой словесной каши сами собой сложились стихи:

Я скакал по полям, танцевал по горам

Как я делал все это, не знаю и сам

Не имея сапог, при отсутствии ног

Я прекрасную даму встретить не смог

Дух стихии поднялся ко мне из ручья

"Где же счастье мое?" — спросил его я

"Твое счастье живущий в пыли злой паук

Только он сможет лапою пнуть тебя, друг"

Как заря покраснел я красиво тогда:

"Пастилой и не пахнет вкус паука!

Можешь бить и пытать, пополам разрубить

Паука не смогу никогда полюбить!".

Дух стихии, хитрец, громко вдруг закричал

И своим ПиЭсПи прямо в лоб мне попал

Взял "мобилу", нырнул и навеки пропал

Больше в мире своем я его не встречал

"Бред какой-то! Все! Конец!" — не выдержала Аня.

"Это еще не конец, прекрасная дама — невозмутимо отозвался Фан — Это я просто очень пить захотел. Сейчас я водички отхлебну и продолжу. В этом сонете я еще двадцать четверостиший спорю с ручьем о красоте своей дамы, а потом называю ее имя".

"Хватит, Фан!" — Аня остановилась и повернулась к мальчику. Ее глаза метали молнии, а от звонкого крика с вершины скалы сорвалось несколько мелких камешков.

"Я очень ценю твое отношение ко мне и стихи у тебя хорошие. Просто замечательно, что это не "Кашу глотаю, о милой рыдаю. Пельмени уминаю и снова рыдаю", но я больше не могу их слушать. Хочешь, я сама наберу тебе репейника, и ты его в меня покидаешь. Только помолчи хоть немного. Я тебя очень прошу. Сколько ты говоришь, Аннетик, у него стихов накопилось? Тысяча один? Фан, мы пока только в конце первой сотни, а я уже с ума схожу. Еще одна твоя рифма и я за себя не отвечаю".

"Ну а ты, влюбленный Ромео? — Аня перевела взгляд на Гарольда — Не удивительно, что от тебя девушка сбежала. Ты же зануда. Постоянно ноешь и ноешь. Хотя бы анекдот рассказал для разнообразия…".

В этот момент Аннет похлопала подругу по плечу.

"Что тебе, Аннетик? Видишь, я разговариваю" — не снижая голоса, поинтересовалась Аня.

"Извини, что прерываю, но мне кажется, тебе надо на это посмотреть" — принцесса указала на светящийся круг в конце ущелья.

Моментально все раздражение Ани как ветром сдуло: "Что это? Похоже, оно вращается. Гарчик, милый, только не говори, что нам надо туда".

"Разве такой зануда, как я может ответить по-другому? Конечно нам туда, прекрасная дама" — ответил Гарольд, и Аня явно уловила в его словах оттенок ехидства.

"Ой, посмотрите на него. Дух стихии, а обижается как пятиклассник. По мне, так лучше будь ехидным, чем занудливым. Аннетик, Фан, идем, посмотрим на это сияние поближе".

— 35 —

Последние дни Николас Файдер проводил в бесконечной суматохе. Наличие в его квартире еще одного маленького ребенка свело его жизнь к блужданию по бермудскому треугольнику, вершинами которого были магазин, кухня и стиральная машина. Старания Николаса не проходили даром. Вася стал немного привыкать к своему новому дому, но иногда мальчик просыпался среди ночи, горько плакал и звал маму. Файдер как мог, успокаивал ребенка, но у него самого в этот момент начинало щемить сердце, и к горлу подкатывал комок.

Галина Юрьевна так и не появилась, словно ее и не существовало никогда на свете. Николас понимал, что необходимо что-то с этим делать, но что именно он никак не мог решить. Он был почти уверен, что пропажа Васиной мамы связана с золотыми монетами, имеющими дурную привычку как-то испаряться. При этом было ясно, что служба безопасности фирмы, на которую работала соседка, к ее исчезновению не причастна, раз тоже разыскивает Галину.