Татьяна Туринская - Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I

Однако прошло еще некоторое время, а Утицкий все не объявлялся. А Альбине так хотелось его увидеть! Теперь она понимала, отчего так дрожали некоторые клиенты, стягивая с нее трусики. О, как она их понимала! И день, и ночь она только и вспоминала, только и мечтала о том, как бы снова оказаться вдвоем с Утицким, и желательно в постели. Хотя она согласна и в гостиной, и на кухне, даже на полу в прихожей, лишь бы только он вспомнил о ее существовании, только бы позвал. А он, подлец, все не звал, все не звонил… Альбина набралась наглости и заявилась сама, когда Ритка укатила на репетицию. Правда, в доме оставалась прислуга, да ладно, это такие мелочи…

Удивлению Утицкого, казалось, не было предела. Дааа, играл в забывчивость он профессионально! Не обращая внимания на возмущенную физиономию домработницы, Альбина нагло затащила хозяина в спальню. Оглянувшись на пороге, зыркнула на прислугу:

— Брысь! — и захлопнула за собой дверь.

Несмотря на отсутствие в спальне посторонних, Утицкий продолжать играться в непонимание. Правда, с момента появления Альбины на пороге он не издал ни звука, только пялился на нее весьма красноречиво, мол, что ж ты делаешь? Однако Альбине так хотелось вновь почувствовать его ласки, что она забыла о стеснении и, толкнув его на кровать, бросилась сама туда же и впилась голодным поцелуем в его губы. Утицкий было начал сопротивляться, но Альбина быстро подавила сопротивление, нагло влезши в его штаны. Александр поколебался было несколько мгновений, но устоять против Альбининого напора не смог…

Альбина лежала на спине, раскинув руки в стороны, и улыбалась, счастливо глядя в потолок. Утицкий брезгливо снял с себя ее руку:

— Дааа, не ожидал от тебя такого. Ты что, белены объелась?

Альбина звонко рассмеялась:

— Наоборот — дико проголодалась!

— С чего вдруг? Варенник давно субботников не организовывал?

— Ой, Саш, перестань, — недовольно поморщилась Альбина. — Только ревности не хватало. Ритка твоя вон, практически открыто с Муравичем трахается, не говоря уж о субботниках. Или ты ей тоже дома сцены ревности устраиваешь?

— То жена, а то ты. Это раз. Ревновать тебя? Бред. Это два. Кто ты есть такая, чтобы я тебя ревновал? Это пусть Варенник бесится твоим несанкционированным заходам. А в-третьих, почему я должен болезненно переносить Риткины субботники? И Муравич твой — не более чем тот же субботник. Это ее работа. Не могу сказать, что я от этого в восторге, но каждый должен заниматься тем, что он хорошо умеет делать.

— Да, железная логика! Могу сказать, что ты в постели — редкий умелец. Сомневаюсь, что что-то ты умеешь делать лучше, чем это. Так по твоей логике выходит, что тебе — самое место на панели. За тебя бабы знаешь, какие деньги будут отваливать? Слушай, — Альбина приподнялась, облокотившись на локоть, и кокетливо улыбнулась. — А давай, я буду твоим панельным продюсером?

— Что ты мелешь?! — возмутился Утицкий и встал с кровати, стыдливо прикрываясь одеялом.

Альбина подскочила и сорвала с него одеяло:

— Это ты кого стесняться вздумал? Меня? Да я тебя…

Она вновь повалила его на постель и стала осыпать его грудь поцелуями. Однако Утицкий резко сбросил ее с себя и вновь встал. Правда, на сей раз не стал прикрывать голый зад одеялом, но быстро натянул трусы. Альбина все также лежала на спине и весело хохотала. По всему было видно, что вставать она не собирается.

Утицкий весьма негостеприимно бросил на гостью охапку одежды:

— Оденься. Ритка в любой момент может вернуться.

Альбина села, обиженно надула губки и прямо на голое тело начала натягивать блузку:

— Смотрите, какие мы верные! Что-то в прошлый раз я такой верности не обнаружила. Кто-то, по-моему, очень злился, когда я напоминала о существовании жены. И больше всего, помнится, тебя злил факт, что женой твоей являюсь не я, а Ритка. И одним разом ты тогда не ограничивался…

— Ты о чем? — удивленно уставился на наглую бабу Утицкий.

— Что значит о чем? Слушай, тебе бы в артисты пойти, у тебя для этого все данные: и играешь великолепно, и в постели силен. Тебя бы там быстро оценили…

— Ну, насчет постели спорить не стану — силен, да. Только не тебе это утверждать. Один раз — не показатель. А то, что ты принимаешь за актерскую игру — всего лишь искреннее недоумение, так что на актерскую панель мне еще рановато.

— Один раз? А, это ты про сегодня. Ну да, так я же пыталась соблазнить тебя еще разок, а ты, как мальчик-девственник стесняешься. Только кого — не меня же? Или боишься, что прислужка твоя Ритке доложится? Ну так и хрен с ней, с твоей Риткой! Ты же сам слушать о ней не желал, больше того, все обижался, что я о ней напоминала. А теперь играешься в невинность, как прожженная шлюха в первую брачную ночь. Хватит, Саша! Что ты из меня идиотку делаешь? Сначала держал меня взаперти пять дней, трахал круглосуточно, невзирая на мое нежелание, убеждал, что именно ты — мой муж, а никакой не Муравич, обещал, что скоро станешь моим продюсером, когда Иоанн переквалифицируется в управдомы…

— В кого? — удивление Утицкого выглядело настолько реальным, что у Альбины закружилась голова. Что это, неужели она все придумала? Быть того не может. Она же очень четко помнит все пять дней, проведенных в том жутком доме. И очень хорошо помнит, как нежен с ней был Сашка, как он любил ее, как ласкал…

— В управдомы, — уже не так уверенно ответила она. — Ну помнишь, ты же сам говорил, что Иоанн меняет профессию, переквалифицируется в управдомы, а ты берешь бразды правления в собственные руки, и теперь я буду твоей женой. Я, а не Ритка. И что ты ее не любишь и никогда не любил, что знать ее не желаешь, а любишь только меня…

— Альбин, тебя случайно в детстве с высоты не роняли? — спросил Утицкий, застегивая ширинку. — Ты же несешь полную ахинею! С какой стати я должен тебя любить, если я женат на Ритке? Да, мне обидно, что ей приходится бесплатно обслуживать твоего Муравича, но это — работа. И пусть деньги она получает только с субботников, ведь за ее записи публика пока еще отказывается платить, а концерты у нас всю жизнь были бесплатными, но ведь и концерты, и субботники для нее организовывает именно Иоанн, значит, она обязана его обслуживать. С голосом у нее проблемы, не всем ведь повезло, как тебе. А значит, ей приходится пахать гораздо больше, чем тебе. Я ее жалеть должен, а не ревновать! И я жалею. А тут приходишь ты, фактически насилуешь меня на глазах у прислуги. Ты представляешь, как Ритка расстроится? Что я ей скажу? Как докажу, что ты сама пришла, что не было с моей стороны никаких намеков на близость?

— Никаких намеков?!! Это точно, намеков не было! Ты просто трахал меня круглосуточно, ни на что не намекая! Сукин сын! Теперь ты скажешь, что не обещал забрать меня у Варенника, когда Иоанн сдаст тебе свои дела? Ах ты, ублюдок! Ты нагло воспользовался моим телом в собственных целях, а теперь кричишь, что я тебя изнасиловала? Да, я тебя изнасиловала, но только сегодня, потому что хочу тебя с утра до вечера, думать ни о чем не могу, только и жду, когда ты вспомнишь обо мне. Потому что только ты показал мне, что такое настоящий мужик! А теперь…