Маргит Сандему - Дом в Эльдафьорде

Сёльве. После всех этих лет — Сёльве! Единственный человек на земле, которого он действительно ненавидел. И его пугало то, что ненависть его была настолько велика, что он готов был убить человека, просто похожего на него. Значит, все-таки злое наследство оставило свой отпечаток в его душе! А не только на его внешности! Да, конечно, он всегда знал об этом, у него всегда было желание расправиться с теми, кто вызвал его гнев — но не до такой степени, как сейчас!

Сёльве! Все зло, которое он подавлял в себе столько лет, снова всколыхнулось в нем. Он жил счастливой жизнью, думая, что это компенсирует его горькое детство.

Но нет! Все вернулось к нему назад. Самое плохое было в том, что он по-прежнему жаждал отомстить Сёльве.

«Да поможет нам Бог, — подумал Хейке. — Я не должен злиться на него, не должен, не должен!»

— Теперь уже не так тепло, — произнес слабенький голосок.

Очнувшись от своих мыслей, Хейке быстро убрал руки. И, взглянув на это жалкое, маленькое создание, он почувствовал, что волна горечи, ненависти и мстительности отхлынула.

— Сейчас увидишь, как будет тепло! — сказал он с победоносной уверенностью в собственных силах. — Держись покрепче!

Маленький Йолин понял его буквально и изо всех силенок вцепился в край постели. Но в этом не было необходимости, потому что теперь Хейке чувствовал себя сильнее, чем когда-либо. Силы зла превращались в нем теперь в силы добра и мощным потоком устремились через его руки к ребенку. Любовь, сострадание, желание помочь другому — все это настолько согрело его руки, что он сам чувствовал исходящий от них жар, а мальчик от удовольствия засмеялся.

— Ой, как чудесно! Как приятно покалывает в голове!

— Это хороший признак, — с улыбкой сказал Хейке, и его желтые глаза засветились таким теплом, что у мальчика на глазах выступили слезы.

Не так уж много добрых людей встречал он в своей жизни. Его отец, Мадс Йолинсон, считал его жалким нытиком, постоянно страдающим головной болью. А Терье он боялся больше смерти.

Эскиль явился светочем в его жизни. Он был почти таким же добрым, как и его мать. Отец же Эскиля, этот огромный мужчина с чудесными, светящимися глазами… В целом мире не было более прекрасного и доброго человека, чем он.

— Ты думаешь, я смогу выздороветь? — спросил мальчик.

— Мы сделаем все возможное для этого, — успокоил его Хейке. Немного помолчав, мальчик застенчиво произнес:

— Я не хочу здесь жить.

«На этот счет я ничего не могу тебе сказать», — подумал Хейке.

А Йолин продолжал:

— Эскиль — мой друг. Он сказал, что заберет отсюда меня и маму.

— И будет совершенно прав, — ответил Хейке. Мальчик сделал глубокий, медленный вздох, словно почувствовав огромное облегчение.

9

Эскиль был благодарен маме Винге за то, что она отправилась с ним в дом Ингер-Лизе.

Он представил свою мать семейству, которое было в восторге. Винга выглядела как настоящая дама, к тому же она умела располагать к себе людей. Этому искусству она научилась с годами, и Хейке неоднократно с немым восхищением наблюдал, как она поворачивает все в свою пользу. Или, вернее, в пользу своих близких. Винга была по-прежнему заманчиво красива. Несмотря на то, что ей исполнилось сорок, выглядела она на двадцать девять (она приложила к этому определенные усилия, и ей это удалось). И в то же время, она, при желании, могла показать весь шарм, присущий зрелой женщине. В данный же момент, в обществе своего длинноногого сына, ей не нужно было выглядеть на двадцать девять, поэтому она держалась как женщина в летах. И Эскиль с удивлением наблюдал ее в этой новой роли.

Тем не менее, он был почти напуган тем, что крестьянин, поддавшись ее искусству обольщения, растаял, как воск: чтобы прочитать историю Эльдафьорда, она пустила в ход все свои способности.

Винга, в свою очередь, была в недоумении. Девушка, Ингер-Лизе, была на редкость хороша собой, но ей никак не удавалось привлечь внимание Эскиля, как она ни старалась. Что происходило с парнем?

Но как только девушка заговорила, Винга все поняла: эдакая самодовольная, жеманная дурочка!

Видя, что ее сын попал в трудную ситуацию, она тут же сказала:

— Эскиль, будет лучше, если ты сейчас отправишься наверх и поможешь отцу. А мы тут сами все прочитаем.

Мы, это означало: она и хозяин!

Эскиль с облегчением встал, и Винга проводила его до двери. Там она сжала его руку и сказала:

— Это хорошо, Эскиль, что ты не попался в ее сети. У тебя еще много времени впереди, ты встретишь еще красивых девушек.

— Тише… — попросил ее Эскиль, и Винга с удивлением посмотрела на него. И она увидела на его лице горечь, причину которой не понимала.

Эскиль возвращался обратно в состоянии отупения, будучи не в силах ни на чем сосредоточиться. Он забыл даже про Йолинсборг с его привидениями, стоящий на вершине холма, он даже ни разу не взглянул в ту сторону.

На кухне он увидел Сольвейг. Он кивнул ей, стараясь не смотреть на нее.

— Твой отец у Йолина, — взволнованно произнесла она. — Он находится там уже долго.

Эскиль снова кивнул, чувствуя себя совершенно ни на что не способным. Пугливо и растерянно взглянув на него, она сказала:

— Эскиль… Ты ведь не собираешься снова идти наверх, в Йолинсборг?

— Куда идти? Ах, да… Нет… Я не знаю, во всяком случае, один я туда не пойду. Но если отец пойдет туда, я пойду с ним.

— Я не хочу, чтобы ты ходил туда, Эскиль, не хочу!

И тут он взорвался. Взявшись за спинку стула, он стукнул им об пол.

— Я хожу туда, куда мне хочется! — раздраженно произнес он и направился к выходу.

Но в дверях он остановился, подумал и вернулся назад.

— Прости меня, — с сожалением произнес он, видя ее окаменевшее лицо. — Я не хотел обидеть себя, Сольвейг. Я просто… раздражен. У меня плохое настроение.

— Ничего, — ответила она, и тут вошел Терье и сердито спросил, почему в кухне такой беспорядок. Он не терпел в своем доме никакой небрежности.

Эскиль отправился в свою маленькую комнату.

Вечером все собрались в гостиной Терье. К этой комнате у Терье было особое отношение: целый год она бывала заперта, и гости могли любоваться ею, лишь стоя в дверях. Но Винга, вернувшись из дома Ингер-Лизе, всплеснула руками и воскликнула: «Ах, какая у них внизу чудесная гостиная!» Ее слова задели Терье за живое. И он впустил их в свою гостиную: пусть полюбуются творением его рук!

В самом деле, в комнате был идеальный порядок, все было настолько превосходным, что становилось не по себе. «Бедняга…» — подумала Винга, которой Эскиль рассказал по дороге кое-что о нем. У Терье были просто навязчивые идеи.

— Кстати, — сказала она. — Мне там, в деревне, сказали, что есть одна дама, которая более чем охотно согласилась бы стать вашей домоправительницей, господин Йолинсон. Вами интересуется столько женщин!