Маргит Сандему - Крылья черного ворона

Мимо этого Хейке не мог пройти, даже если бы все остальное было надуманно.

И, вновь обретя уверенность в себе, он сказал:

— Петер, послушай меня! Ты встретишься с Николой вечером, как вы и договаривались, и мы заберем ее из крепости. Но сначала мы должны обезвредить Феодору. Поэтому ты должен пойти со мной на кладбище и помочь мне найти ее могилу…

— Очень умно с твоей стороны!

— Нет, я серьезно. Мы не сможем увезти Николу, пока ведьма жива. Девушка опутана колдовскими цепями, которые мы не в состоянии порвать.

— Мне показалось, что ты только что сказал, что ведьма уже умерла?

— Будь добр, не издевайся! С этим не шутят. Но я не стану об этом спорить, потому что знаю не больше, чем ты. Видишь этих коней? Они теперь наши, потому что хозяева их пропали, возможно, в лесу. Это было давно. Так что ты и Мира получите каждый своего коня, и ты можешь посадить впереди себя Николу, когда мы поскачем обратно.

Он хотел порадовать этим своего товарища.

— Что ты сказал? Эти лошади наши? Кто же…

Хейке рассказал ему о французах и о том, что у местных жителей нет места в конюшнях и нечем кормить зимой этих лошадей.

— Это просто здорово! Я расскажу об этом Николе.

— Всему свое время. Проблема состоит в том, что они немного одичали. Их трудно будет поймать.

— О, это я устрою. Когда я был ребенком, у моего отца было множество лошадей!

Засунув в рот пальцы, Петер свистнул. Лошади тут же навострили уши.

— Вот это да… — удивленно произнес Хейке.

Эти красивые животные были пугливы. Но Петер знал, как с ними обращаться: осторожно подбираясь к ним и держа в руках угощенье, он смог, в конце концов, потрогать их фыркающие морды.

Он осторожно влез на одну из них, ласково говоря ей что-то, словно маленькому ребенку.

— Вот это да! — вырвалось у Хейке. — У меня бы это не получилось!

— Я в совершенстве знаю душу лошади, — хвастливо произнес Петер. — Но поскольку у нас нет с собой уздечки, пусть они пока погуляют здесь. Потом я оседлаю их. Куда же мы теперь направляемся?

— Сначала на постоялый двор. А потом пойдем на кладбище, разве ты не понял? Если ты этого не понимаешь, мне самому придется отправляться ночью к Николе.

— Это почему еще? — спросил Петер, будучи начеку, когда речь шла о Николе. — Какое отношение ты имеешь к моей девушке?

— Успокойся! Если мы не сможем обезвредить княгиню Феодору, для тебя будет слишком опасно идти в крепость ночью.

— Опять ты за свое, — вздохнул Петер. — Ты уже по меньшей мере пятьдесят раз говорил об этом. Хорошо, я пойду с тобой на кладбище, чтобы доказать тебе, что ты ошибаешься.

— Благодарю! Ничто бы меня так не порадовало, как моя ошибка!

Петер покачал головой.

— Ты странный парень, Хейке! Неужели ничто не может привести тебя в ярость?

— Может, — добродушно ответил Хейке, — сколько угодно такого. Кое-что в этой долине просто выводит меня из себя. Вот почему я и решил покончить со всем этим.

— Желаю тебе удачи, — сухо сказал Петер.

Жители деревни не поверили своим глазам, увидев шагавших по дороге юношей. Все зашептались, заохали, заговорили.

Жено и его супруга просто лишились дара речи, когда те вошли в трактир. Мира, наоборот, радостно устремилась им навстречу.

— Ты нашел Петера, Хейке! О, спасибо, спасибо!

— Тоже мне, нашел, — кисло пробормотал Петер. — Что в этом особенного?

— Вы вернулись обратно ? — изумленно произнес Жено, и вся кухонная прислуга стала в дверях, разинув рты. — Вы что, не были там?

Хейке улыбнулся.

— Если ты имеешь в виду Cetatea de Strega, то мы там были. Просто я сказал, что собираюсь забрать Петера домой.

В трактире воцарилась напряженная тишина, все были в замешательстве.

— Но… но… Никто не…

— Не можешь ли ты принести нам поесть? — перебил его Хейке, — после еды мы собираемся сходить на кладбище.

Глубоко вздохнув, Жено сказал:

— Что ты за человек, собственно говоря? Я вижу, что все это исходит от тебя, а не от твоего симпатичного, но совершенно обычного приятеля!

— Я не знаю! — засмеялся Хейке и покачал головой.

Жено сразу оживился.

— Ребята! Девушки! — воскликнул он. — Чего вы ждете? А ну-ка за дело! Принесите этим двоим лучшую еду, какая только есть в доме!

И пока слуги ставили на стол праздничную еду, Хейке вел переговоры с Жено.

— Мне нужен человек, хорошо знающий старинное кладбище. Может быть, это священник? Или церковный служка? Или кто-то еще?

— Я устрою это, — ответил Жено. — Можешь на меня положиться.

Мира, сидевшая рядом с ними, пожаловалась:

— Петер так изменился! Где тот веселый и разговорчивый человек, каким он был вчера?

— Я остался тем же, кем и был, — прошипел Петер.

— Нет, ты не такой, какой был, — спокойно заметил Хейке, — сейчас ты не в себе.

— Неужели? Какой же я, по-твоему?

— Кислый, — ответила Мира, — недовольный, раздражительный, неприятный, грубый. Ты стал совсем не таким, каким был вчера.

— Он просто нервничает, Мира, — сказал Хейке. — Это так всегда бывает.

Он сам был озабочен этим расщеплением личности своего товарища. Перед ним был совсем не тот Петер, которого он знал и любил. Они наскоро пообедали, времени терять было нельзя. Солнце стояло уже над верхушками холмов, и они не хотели проводить еще одни сутки в Таргул Штрегешти.

Покидая постоялый двор, Хейке взял Миру за руки и тихо сказал:

— Как твои дела?

— Мне было так хорошо и спокойно, Хейке, — зажмурившись, сказала она. — Этот амулет… Скажи мне, он живой? Да, это звучит дико, я понимаю, но мне казалось, что он говорит мне: «Не бойся!»

— Нет, в этом нет ничего странного. Именно для этого я и одолжил тебе его.

— Спасибо, Хейке! Видишь ли, в другом случае я бы в панике отбросила его в сторону, ведь я очень религиозна! Но я верю, что ты человек хороший и приносишь людям только добро.

Хейке был тронут.

— Эти слова радуют меня больше, чем ты думаешь. Ведь я был рожден для зла. Но то, что я пережил в детстве, заставило меня приложить все силы для борьбы со злом — как в окружающем мире, так и в себе самом.

Мира не могла до конца следовать за его мыслью, не зная его происхождения. Она только сказала:

— И тебе удалось это сделать, Хейке!

«Если бы», — подумал он и сказал вслух:

— У меня впереди целая жизнь, и я надеюсь это сделать.

У него мороз пошел по коже при мысли о том, что предстояло ему сделать в ближайшие часы.

— Будьте оба осторожны — прошептала она. — Оберегай Петера, ради меня! Может быть, ты хочешь, чтобы я тоже пошла с вами?

— Нет, тебе не следует ни при каких обстоятельствах выходить из дома! Абсолютно ни при каких! И получше запри дверь, как ты сделала это вчера, что важно!