Татьяна Форш - Выйти замуж за Феникса

— Самая вкусная — наша! — расплылся в фальшивой улыбке наш проводник.

Нет, точно! Приеду, скажу папе, чтобы прекратил весь импорт из Берендеева царства.

— Даже не сомневаюсь, — покивала я, украдкой разглядывая проплывающий под нами город. С высоты птичьего полета он, окруженный стеной, казался странной изогнутой каплей, в которой перемешались почти все цвета, какие только есть на этом свете. — Красиво…

— Да, — польщенно мурлыкнул здоровяк. — А знаете, зачем эта цветовая гамма? Это карта. Например: на темных секторах работают животноводы, на синих — ботаники, на желтых — целители, на красных — экспериментаторы. Серые ровные кружочки в каждом из них — посадочные площадки для облета стражи.

— А зеленые? — Я заметила островки зелени. Они были везде, точно брызги по всему городу.

— А зеленые — жилые сектора. Мы же не только город передовых технологий, но и культурный центр, где любят гостить и жить наши горожане и гости Болотной Гати.

— А почему ваш город так называется? — Ник бросил на него подозрительный взгляд.

— Все дело в том, что когда-то здесь была вековечная гать. И основательница города решила побороться с болотом за право жить здесь. Более того. Она была искусным алхимиком и магом и всего за пару столетий создала из гниющей топи эту жемчужину Берендеева царства.

— И? Город назвали в память болота? — Я усмехнулась. Как трогательно и банально!

— Почти. — Глава стражи бросил на меня снисходительный взгляд. — В память основательницы. Ее звали Гатя.

Тут даже Ник не выдержал:

— Дал же бог имечко!

— А чего? — тут же нахмурился проводник. — В нашем городе много девушек носит это имя. А родители считают за честь называть так дочерей.

Мы с Ником переглянулись и, уже не таясь, в голос заржали. Начальник стражи смерил нас взглядом оскорбленной добродетели, отвернулся и принялся сердито рулить.

Вскоре платок-аэробус пошел на снижение. Мы приземлились в живописном месте, на небольшом круглом возвышении. Выложенная серым камнем посадочная площадка была настолько чуждой среди зеленых садов, пестрых клумб и маленьких разноцветных домиков, что мне захотелось поскорее сбежать с нее на шелковистую травку.

Начальник стражи, все еще обиженный на наше непочтительное отношение к общегородскому имени, молча подождал, пока мы спрыгнем с перелетного «платка», зависшего в метре от посадочной площадки, указал на желтый крошечный домик, стоявший на отшибе, и процедил:

— Цитрона вы найдете там. Даю вам два часа. Если управитесь раньше или у душевнобольного случится приступ — просто вызовите стражу.

— А как нам это сделать? — тут же поинтересовался Ник.

— Каждый жилой дом оборудован быстрым вызовом стражи — в виде изображенной у входной двери пятерни. Приложите к ней руку и можете ждать патруль.

— Учтем. — Ник развернулся и вместе со мной направился к дому.

Пройдя несколько шагов, я обернулась.

На площадке уже никого не было.

— Да-а-а… Как у них в этой… Гати все запутано-о-о! — вдруг фыркнул Ник, вызвав у меня новый приступ смеха.

Сама себя не узнаю! Казалось, что этим смехом я пытаюсь отгородиться от всего того, что мучило меня утром. Вернуть бы все на тот виток развития, когда еще не было мучительно больно осознавать предстоящую разлуку и страх потерять этого мужчину.

— Да уж… — буркнула я, когда истерика внезапно прошла. — А я всю жизнь терпеть не могла имя Василиса. Как оказалось — зря! Бывает и хуже!

— У тебя невозможное, невероятное и самое прекрасное имя из всех имен, что я встречал. — Ник вдруг сжал мою руку, заставляя остановиться и обернуться к нему.

— Как показал опыт — смотря с чем сравнивать. — Я попыталась за шуткой скрыть охватившее меня волнение.

— Вась… Васька… Василек… — Глаза Ника оказались так близко, что я даже задохнулась от волнения.

— Не называй меня так!

— Как? — Его мягкий баритон вдруг сменился тревожащим шепотом.

— Василек… — Я почему-то тоже перешла на шепот. — Меня так называет тетя. А еще меня так называл отец.

— А еще тебя так буду звать я… — Его ладони коснулись моих щек. Он приподнял к себе мое лицо и едва шевельнул губами: — Я разгадал шараду.

Я почувствовала, как самый настоящий пожар охватил мое лицо.

— Какую шараду? — выдохнула я, чувствуя, как невероятное смущение сгорает в огне праведного гнева. — Ты о чем?

Ну Борька! Ну… мечта скотобойни!

И тут же почувствовала себя свободной. Его теплые ладони исчезли, даря и облегчение и досаду. Ник прищурился, словно принимая правила игры.

— Вопрос на миллион. Который вы с Борькой обсуждали.

— И? — Я скрестила руки на груди.

Он развернулся и не спеша направился к желтому домику.

— И все же? — Я догнала его и пошла рядом.

— Я понял, в кого ты влюблена. — Он бросил на меня быстрый взгляд.

— Если думаешь, что в тебя, — ты ошибаешься. — Я победно ему улыбнулась и тут же помрачнела. Так захотелось выговориться, ощутить спокойствие и… его ладони на моих щеках…

Он словно почувствовал мое настроение. Снова взял меня за руку и развернул к себе.

— Ладно, выкладывай все как на духу!

Я покосилась на белую дверь заветного дома и посмотрела в слишком уж серьезные, стремительно темневшие глаза Ника. В них больше не было искорок, что так смущали меня. Зато теперь я могла рассказать ему все. Как отцу или… старшему брату, которого у меня никогда не было.

— Пять шагов.

— Что? — Он удивленно нахмурился.

Я кивнула на дверь.

— У нас осталось пять шагов. Потом ты получишь расчет и уйдешь, а я… Я вернусь к отцу. И может, даже буду счастлива. Буду продолжать жить так, как будто ничего не произошло.

— А разве что-то произошло? — Он чуть наклонил голову, не сводя с меня мудрых, всепонимающих глаз. — Разве произошло что-то, что может помешать тебе быть счастливой?

Сказать?.. Не сказать?..

И я решилась.

— Ник… Я хочу, чтобы ты знал…

И тут дверь распахнулась. На пороге появился полноватый, одетый в белоснежную рубаху и такие же белые льняные штаны невысокий мужчина средних лет. Роскошная светлая грива связана в длинный хвост. Увидев нас перед домом, он замер, по-совиному хлопая глазами.

— Вы ко мне, молодые люди?

Ник скрипнул зубами, а я поспешно высвободила руку и развернулась к хозяину дома.

— К вам, если вы целитель Цитрон.

— Ну… можно сказать и так. Целителем я был когда-то, теперь пишу книги о своей лекарской деятельности. А вы студенты? Не хотите узнать, как сделать вытяжку из белой поганки? Шикарно помогает от геморроя. А за перегонку плесени я даже получил награду от самого Берендея! Кто бы мог подумать, что именно мне доведется получить чудо-порошок от простуды! Или… — Он растерянно оглядел нас. — Вы не студенты? Вы пришли меня лечить?