Олег Шелонин - Операция У Лукоморья

Ознакомительный фрагмент

Захочу, покорю всю вселенную,

Стоит знак подать слугам верным мне.

— Тьфу! — Отражение Кощея заколебалось, пошло волнами и, покрывшись голубым туманом, исчезло. — Расхвастался, старый хрыч! Мало того, что я каждый день твой скелет отражать обязано, так еще и концерты кошачьи терпеть должно? Не буду! В бадейку с водой любуйся на мощи свои облезлые.

— А договор? — возмутился Кощей. В руках у него материализовалась пачка бумаг, из которой он торопливо выдернул нужный лист и потряс им перед потухшим стеклом. В глубине темной поверхности стоящего у стены на манер трюмо зеркала мелькнул чей-то сердитый глаз.

— А чихать я на него хотело.

— Это как? — опешил от такой наглости Кощей.

— А вот так! — отрезало зеркало. — И убери от меня подальше эту филькину грамоту. Тоже мне договор! — фыркнуло малиновым всполохом стекло. — Одни обязанности… а права где? На все государство ни одного юриста. Так что ты сначала законы издай, референдум проведи, конституцию прими… в чтениях там разных. — Из стекла вспучились вдруг гигантские губы. — И только когда мой адвокат проверит эту туфту на соответствие с основными положениями конституции, я, возможно, соизволю рассмотреть все претензии Вашего Бессмертия в рамках данного договора!!! — проорал зеркальный рот и с хрустальным звоном захлопнулся.

Кощей испуганно отпрыгнул от взбесившегося трюмо, споткнулся о маленького, толстенького человечка с огромным животом и щеками и покатился по ковру по направлению к трону. Сразу стало понятно, почему местные дизайнеры положили такой толстый и пушистый ковер. Благодаря его прекрасным амортизирующим свойствам стук костей был почти не слышен.

Торопливо взобравшись на трон, выточенный из цельного куска черного мрамора, Кощей рискнул огрызнуться:

— Скажи спасибо, что я такой отходчивый, а то бы как дал в глаз!

— Сам дурак. — Этой репликой зеркало свернуло дебаты и заткнулось окончательно.

— Потакаете вы им, Ваше Бессмертие, распустили слуг нерадивых, избаловали.

— Истину глаголешь, Соловушка. Пользуются моей добротой все кому не лень. И поносят, ироды, оскорбляют всячески, — закручинился Кощей. Василиса мне три года мозги пудрит. Все по увальню сохнет — Иванушке. Вот скажи мне, варнак, почему самые красивые девки в дураков непутевых влюбляются? Чем я ей не хорош? И силен, и богат, а она от меня все воротится. Ведь силком мог взять…

— Ну и взял бы давно, не пойму я тебя что-то, Кощеюшко, — в недоумении развел руками Соловей-разбойник.

— Темнота. А чувства, чувства-то как же? Порывы светлые? Она полюбить меня должна за нрав мой кроткий да терпение ангельское…

Монолог влюбленного Кощея утонул в гомерическом хохоте. Зеркальная поверхность трюмо ходила ходуном, корчась от смеха.

— Расколочу! — взревел взбешенный Кощей. Зеркало продолжало корчиться, но уже беззвучно.

— Не утруждайте себя, Ваше Бессмертие, — засуетился Соловей-разбойник, — я щас свистну, и от этой вредины только осколочки останутся. — Соловей со всхлипом втянул в себя воздух. Щеки его раздулись, глаза выпучились…

— Не сметь! — взвизгнул Кощей. — Экземпляр уникальный. Где другой такой найдем?

С тихим свистом проколотой шины грудь разбойника медленно опала.

— Уникальный… Я, может, тоже уникальный, — набычился Соловей, — а кто ценит? Все косятся… детишек малых мной пугают… А я, может, только снаружи такой страшный, а внутри желтенький и пушистый… Уйду я от тебя, Кощей, в тридевятое царство.

— И чем заниматься там будешь? — ехидно осведомился Кощей.

— В ансамблею поступлю.

— Куда-куда?

— В ансамблею… Свистом художественным заниматься буду.

— Твоя работа? — подпрыгнул на троне Кощей, стремительно повернувшись к зеркалу. — Знаешь, как это называется? — Острый костлявый палец Кощея Бессмертного выстрелил вверх, будто вознамерился пронзить потолок. Несанкционированный допуск посторонних лиц к секретной информации!

— Ух ты, — завистливо протянул Соловей-разбойник, почесывая затылок, мне бы так…

Зеркало, подавленное эрудицией шефа, пришибленно молчало. Воодушевленный моральной победой Кощей поспешил развить успех.

— Терем ненаглядной моей, — бросил он короткий приказ.

— Как представить изволите? Вид сверху, сбоку, спереди аль в разрезе? — не удержавшись, опять съязвило зеркало.

— Не умничай!

Зеркало замерцало. По темной поверхности вновь покатились голубые волны.

— Ну, скоро ты там? — нетерпеливо заерзал на троне Кощей.

— Отстань. Видишь, настраиваюсь? Координатную сетку на местность накладываю. В данный момент идет поиск объекта. Не мешай работать.

Похоже, зеркало решило показать, что и оно не лыком шито. Кощей недовольно крякнул, но промолчал. Тем временем волны успокоились, и на поверхности зеркала установился штиль. Голубизна становилась все прозрачней и прозрачней, и вот уже сквозь нее проступили контуры посада Василисы Премудрой. Изображение стремительно наливалось красками, наполнялось жизнью. У резного терема хозяйки посада царила предпраздничная суета. Как угорелые сновали взад и вперед сенные девки. На огромное блюдо, покрытое затейливо расшитым рушником, два дюжих пекаря водружали гигантский каравай, украшенный сверху внушительного размера солонкой. Сама Василиса дирижировала хором мальчиков: разучивалась кантата по случаю возвращения Ивана вдовьего сына в терем суженой.

— Готовятся, — прошипел Кощей, — каждый денек считала, змея подколодная.

— Чего это они? — полюбопытствовал Соловей-разбойник.

— Ваньке, увальню деревенскому, неграмотному да неотесанному, встречу готовят, — мрачно ответил Кощей. — Ну ничего, ужо вы у меня попляшете, вот только последнюю зарубку сделаете.

В этот момент к Василисе подошел старый седоусый воин. Сняв шелом, почтительно поклонился и протянул ей кинжал с изящной рукояткой в виде золотой змейки, держащей во рту кроваво-красный рубин. Радостно вспыхнув, Василиса схватила кинжал и подбежала к частоколу из сорока столбов, испещренному многочисленными зарубками. Последний сороковой столб имел всего лишь две отметины.

— Вот оно… — Кощей Бессмертный аж привстал от нетерпения, нервно потирая руки. — Ну, милая, давай, — азартно прошептал он. Внезапно Василиса Премудрая повернула голову и, взглянув в упор на Кощея Бессмертного, шаловливо высунула язычок и рассмеялась.

— Не нукай, не запряг, — озорно пропело ее изображение. И Василиса смело погрузила нож в мягкую древесину. В безоблачном небе яростно полыхнула молния. Грянул гром, и вот уж не Василиса Прекрасная, а страшный лесной зверь — огромная бурая медведица, оскалив жуткую пасть с острыми желтыми клыками, ревет Кощею в лицо: