Пэт Макинтош - Крик волка

— Отойди от меня, свиное рыло, — произнес он отчетливо.

— Убери от нее грязные руки, — ответил хриплый бас Аминерца. — Или я сделаю тебя.

— Что тебе за дело, братец? — резко взвизгнула хозяйка. — Кто дал тебе право лезть в мои дела?

— Молчи, женщина, — отрезал Аминерец. — Убери свои руки, городской выродок. Иначе, я сделаю тебя.

Волк уже подходил к ним, готовясь вмешаться в дискуссию, когда мужчина в дверях крикнул:

— Оборотень!

Волк застыл. Мое сердце стало липко биться. Я уже однажды видела, как меняются очертания, но в тот раз Миротворцы прибыли быстро, и кровь не пролилась. Здесь же возможно…

— Где оборотень? — спросил кто-то. — Где?

— Здесь! В черной тунике!

Поверх голов мне были видны обтянутые черным узкие плечи Волка. В этот момент крестьянин рядом с ним положил на него руки. Толпа подалась назад, и я увидела, что Барлач бросился на помощь другу. Кто-то хватил его по голове кружкой с сидром, он упал, а мужчина в дверях крикнул:

— Убейте грязного оборотня!

— Он не оборотень, — запротестовала хозяйка. — Я знаю его, все знают!

— На нем отметины, — сказал мужчина. Хотя у самого на щеке было родимое пятно размером с лошадиную подкову, а взгляд блуждал, дикий и горящий. Послышался треск лопнувшей ткани, кто-то выругался, толпа вновь расступилась, Волк покорно стоял в руках своих захватчиков, его рубашка и туника были порваны на талии. Каждый знает отметины оборотня: густые волосы на спине и отсутствие их на груди, неровные зубы и крупные соски на брюхе, как у волка. Они не стали считать его зубы. Я увидела причину его прозвища, и холодная волна ужаса окатила меня до пят.

— Убейте нечистого зверя! — закричал один, и все подхватили его крик. Мне следовало уйти, но я, дрожа, продолжала стоять там, где стояла. Я оставила мою юную питомицу с оборотнем-соколом в Горах. Но птица есть птица. Волк пожирает людей. О них рассказывали истории, особенно на севере, ближе к родине волков; все, что я слышала, прыгало в моей голове. И я чуть не разделила комнату с таким…

— Повесить скотину! — взвизгнул кто-то. Мужчина, кричавший про оборотня куда-то исчез. Я встала, незаметно пробралась к двери, через нее бегом по коридору, поднялась по лестнице и влетела в комнату. Мать кобылиц, какое спасение! Я могла бы быть разорвана на части, пока спала!

Потом чувства смешались. С одной стороны, с моих глаз спала пелена — быть растерзанной зверем; но, с другой стороны, он приказал мне уйти, когда начиналась драка. Не стараясь найти оправдания своим действиям, я вернулась к двери и открыла ее. Снизу явственно слышался гул напичканных сидром голосов, споривших по поводу того, что с ним делать. Они не могли его повесить потому, что корова Грума съела веревку. Они не могли сжечь его из-за боязни, что загорится соломенная крыша, и огонь перекинется на их дома. Если воспользоваться ножом, то каждый знает, что он должен быть с серебряным клинком.

Наконец, кто-то предложил его утопить, и они все ухватились за это. Надежда вспыхнула во мне. Они должны были прежде открыть ворота, чтобы затем спуститься к реке. В том состоянии, в котором они пребывали, они, наверняка бы забыли их запереть. Громкими возгласами они подтвердили свое решение, и я поспешно втиснула мыльницу и полотняное полотенце в переметную сумку. Тяжелый кожаный плащ Волка, его капюшон и их тюки, было ли это все?

В темноте конюшни Дестер фыркнул на меня и ткнулся теплой мордой в мою ладонь. В любое другое время я разразилась бы проклятиями во Внешнюю тьму в адрес того конюха, который надел на Дестера торбу, даже не разнуздав его. Теперь я только молилась, что на всех четырех конях оказались уздечки, почти плакала от облегчения, что нашла их так. Могло быть чертовски трудно второпях взнуздать чужую лошадь. Я сразу же узнала их коней, вороного, на котором ехал Волк и гнедую, разбитую на ноги лошадку Барлача, которая норовила меня укусить, когда я нахлобучивала седло ей на спину. Дрожавшими пальцами я затянула подпруги; вьючная лошадь, мой подарок от Финиста Сокола, сонно взбрыкнула и попыталась вырваться, но я утихомирила ее ударом под ребра. Собрав в руку четыре повода я вывела коней во двор.

Когда я вошла в арку, толпа селян валила по улице. Они, видно, водили его по домам в поисках веревок, и когда он проходил мимо, я видела в лунном свете грубые узлы и петли на его руках. Я не могу сказать, заметил ли он меня, но это не так важно. Пока они шумно сражались с воротами, я вывела лошадей наружу и привязала их перед гостиницей.

Пивная опустела. Хозяйка всхлипывала на кухне, Барлач лежал на полу в общей комнате среди останков погрома, сидр темнел в его волосах. Я потрясла его, но он не подавал признаков жизни, тогда я схватилась за край оранжевой туники и потащила. Он перекатился на спину безвольно и необыкновенно тяжело. О, мать кобылиц, молила я, пусть только туника выдержит, он нравился мне несмотря на то, что тогда говорил, и к тому же он друг Волка.

Туника держала, пока я тащила его через порог и с горем пополам вниз по ступеням туда, где храпели испуганные кони. Я выбрала для своей цели мою вьючную лошадь; что-то придало мне силы перекинуть его через седло, пока лошадь не шарахнулась в сторону. Потом я привязала его свободными ремнями своих переметных сум, и села на Дестера, сжав в руке четыре повода. Ворота в конце безлюдной улицы стояли широко открытыми. Я рванула поводья животных и коленями направила Дестера между столбами.

Мы перешли на легкий галоп. Внизу с правой стороны группа людей кричала и бултыхалась в освещенной лунным светом реке. Свободной рукой я вытащила меч, издала боевой клич, и мы устремились вниз на гоготавших крестьян, как армия — четыре животных, один полубезумный человек и веселое военное сумасшествие. Большинство Аминерцев пустилось врассыпную, оставив что-то темное в реке. Я выпустила поводья, двое лошадей тут же рванулись прочь, исходя криком, по вороной конь Волка остался и разогнал последних Аминерцев, которые тщетно пытались подняться на ноги. Я остановила Дестера по пояс в воде и спешилась.

Он уже не сопротивлялся, неподвижно лежа в футе под водой. Я добралась до него, пытаясь приноровиться к руке или плечу, когда, к величайшему моему изумлению, вороной конь Волка бросил преследовать крестьян, вошел в реку, изогнул шею, осторожно захватил зубами тунику хозяина и потащил. Я подхватила безвольное тело, когда оно всплыло на поверхность, мокрое в лунном свете, и подтянула концы связывавших его веревок к своему седлу. Не было времени рассматривать его теперь: крестьяне, увидев, что грозная армия состояла из одного человека и трех получивших свободу коней, начали возвращаться. Я крикнула и взмахнула мечом, при этом направила голову Дестера к дороге и, что было сил, ударила его по ребрам. Остальные кони, увидев его бегущим, припустились следом, и мы помчались по дороге, как на Большой Охоте.