Питтакус Лор - Я - четвертый

— Избавься от сельдерея. Я подожду в пикапе, — говорит Генри. — И пора ехать.

Я вхожу в рощу справа от пикапа. Три флоридских оленя уже ждут. Я высыпаю к их ногам сельдерей, нагибаюсь и ласкаю по очереди каждого из них. Они уже давно перестали меня пугаться. Один из них поднимает голову и смотрит на меня. Темные пустые глаза. Я почти ощущаю, как он что-то мне говорит. У меня по спине бегут мурашки. Он опускает голову и продолжает есть.

«Счастливо оставаться, мои маленькие друзья», — говорю я, иду к пикапу и забираюсь на пассажирское сиденье.

Мы видим в боковые зеркала, как дом становится все меньше, пока Генри не сворачивает на шоссе и дом совсем не пропадает из виду. Сегодня суббота. Я думаю о том, что делается без меня на вечеринке. Что они там говорят о том, как я ушел, и что будут говорить в понедельник, когда я не приду в школу. Если бы я мог с ними попрощаться. Я никогда больше не увижу никого из тех, кого я здесь знал. Я никогда не буду говорить ни с кем из них. И они никогда не узнают, кто я или почему я исчез. Пройдет несколько месяцев, может быть, даже несколько недель, и никто из них, наверное, уже и не вспомнит обо мне.

Перед тем как выехать на шоссе, Генри останавливается заправиться. Пока он орудует шлангом, я начинаю просматривать атлас, который Генри держит между сиденьями. Этот атлас у нас с тех самых пор, когда мы прибыли на эту планету. На нем отмечены линиями маршруты во все места и из всех мест, где мы когда-либо жили. Сейчас он весь исчерчен вдоль и поперек. Мы знаем, что должны от него избавиться, но это единственное свидетельство нашей совместной жизни. У нормальных людей есть фотографии, видео и дневники, а у нас — только этот атлас. Взяв и просмотрев его, я вижу, что Генри провел новую линию — из Флориды в Огайо. Когда я думаю об Огайо, я представляю себе коров, кукурузу и хороших людей. Я знаю, что на номерных знаках штата Огайо сказано: «СЕРДЦЕ ВСЕГО ЭТОГО». Я не знаю, что здесь значит «ЭТО», но думаю, что выясню.

Генри возвращается в пикап. Он купил пару бутылок содовой и пакет чипсов. Мы трогаемся и едем к магистральному шоссе «США № 1», которое поведет нас на север. Генри тянется за атласом.

— Думаешь, в Огайо есть люди? — шучу я.

Он усмехается.

— Я так думаю, что немного есть. А если нам повезет, то мы там найдем даже автомобили и телевизоры.

Я киваю. Может, это будет и не так уж плохо, как я думаю.

— Что ты думаешь об имени Джон Смит? — спрашиваю я.

— Это то, на чем ты остановился?

— Думаю, да, — говорю я. Никогда раньше я не был ни Джоном, ни Смитом.

— Не бывает имени более распространенного. Пожалуй, я рад с вами познакомиться, мистер Смит.

Я улыбаюсь.

— Да, кажется, Джон Смит мне нравится.

— Я сделаю тебе документы, когда мы остановимся.

Через милю мы покидаем остров и едем по мосту. Под нами вода. Она спокойна, и лунный свет искрится на гребешках маленьких волн. Справа — океан, слева — залив. По сути, это одни и те же воды, только с разными названиями. Мне хочется заплакать, но я не плачу. Не то чтобы мне очень грустно покидать Флориду, но мне надоело все время бежать. Мне надоело каждые шесть месяцев придумывать себе новое имя. Я устал от новых домов, новых школ. Интересно, сможем ли мы когда-нибудь остановиться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мы съезжаем с дороги, чтобы поесть, заправиться и купить новые телефоны. Идем на стоянку грузовиков, где едим запеченный батон с фаршем и макароны с сыром. Это одна из немногих вещей, которая, как признает Генри, лучше того, что у нас было на Лориен. Пока мы едим, он изготавливает на своем лэптопе новые документы с нашими новыми именами. Когда мы доберемся, он их отпечатает, и для всех мы будем теми, за кого будем себя выдавать.

— Так ты уверен насчет Джона Смита?

— Да.

— Ты родился в Тускалузе, штат Алабама.

Я смеюсь.

— Как ты это придумал?

Он улыбается и кивает в сторону двух женщин, сидящих через несколько столиков от нас. У обеих очень задорный вид, а на одной надета футболка с надписью: «В ТУСКАЛУЗЕ МЫ ЭТО ДЕЛАЕМ ЛУЧШЕ».

— И это будет следующее место, куда мы поедем, — говорит он.

— Это, конечно, глупо, но я надеюсь, что мы останемся в Огайо надолго.

— Конечно. Тебе нравится мысль отправиться в Огайо?

— Мне нравится мысль о том, чтобы завести друзей, ходить в одну и ту же школу дольше, чем несколько месяцев, и, может быть, вести нормальную жизнь. Я начал ее во Флориде. Это было здорово, и в первый раз с тех пор, как мы оказались на Земле, я почувствовал себя почти нормальным. Я хочу найти подходящее место и остаться там надолго.

Генри выглядит задумчивым.

— Ты сегодня смотрел на свои шрамы?

— Нет, а что?

— А то, что речь идет не о тебе. Речь идет о выживании нашей расы, которая была почти полностью уничтожена, и о том, чтобы сохранить тебе жизнь. С каждым разом, когда один из нас умирает, — с каждым разом, когда умирает один из вас, Гвардейцев, — наши шансы уменьшаются. Ты — Четвертый, ты — следующий на очереди. За тобой охотится целая раса злобных убийц. Мы уедем при первых же признаках угрозы, и я даже не буду это с тобой обсуждать.

За рулем все время Генри. Если не считать остановок и изготовления новых документов, дорога занимает примерно тридцать часов. Я в основном дремлю или играю в видеоигры. Из-за своих рефлексов с большинством игр я справляюсь быстро. На самую трудную ушло около дня. Больше всего мне нравятся войны с пришельцами и космические игры. Я притворяюсь, что вернулся на Лориен, сражаюсь с могадорцами, рублю их и обращаю в прах. Генри считает это глупостью и пытается отговаривать меня от этого. Он утверждает, что мы должны жить в настоящем мире, где война и смерть — это реальность, а не притворство. Закончив с последней игрой, я поднимаю взгляд. Я устал сидеть в пикапе. Часы на панели показывают 7:58. Я зеваю и тру глаза.

— Еще далеко?

— Почти приехали, — говорит Генри.

Вокруг темно, но на западе небо тускло подсвечено. Мы проезжаем фермы с лошадьми и скотом, потом пустые поля, а за ними деревья, тянущиеся так далеко, насколько хватает глаз. Это как раз то, чего хотел Генри: спокойное место, где можно оставаться незамеченными. Раз в неделю он по шесть, семь, восемь часов обшаривает Интернет, чтобы обновить список выставленных на продажу или в аренду домов по всей стране, которые отвечают его требованиям: изолированные, сельские, доступные немедленно. Он сказал мне, что только с четвертой попытки — сначала он звонил в Южную Дакоту, в Нью-Мексико и в Арканзас — он нашел дом, который сдается в аренду и в котором мы теперь будем жить.