Стивен Кинг - Глаза дракона

Ознакомительный фрагмент

Большие пиры в дворцовом зале не отличались изяществом манер, и большинство воспитателей даже не думали учить мальчика, как вести себя за столом. «Он же будет королем! — сказали бы они, если бы им вдруг предложили заняться этим. — Кто скажет хоть слово, если он опрокинет соусник или вытрет руки о платье? Разве в прежние времена король Алан не блевал в свою тарелку и не велел своему шуту подойти и отведать этого „горячего супа“? Разве король Джон не откусывал головы живым форелям и не засовывал потом их еще трепещущие тела в вырез платья фрейлинам? Разве до сих пор каждый пир не заканчивается тем, что гости бросают друг в друга остатками пищи?»

Так оно и было, но Сашу это не успокаивало. Она считала, что «кто скажет хоть слово» — самая вредная идея, какую может усвоить мальчик, собирающийся стать королем. Поэтому она терпеливо учила его манерам и внимательно следила за его поведением на пиру. И после, когда он уже ложился спать, она пришла к нему.

Она была хорошей матерью и сначала похвалила его поведение — и действительно, оно было почти образцовым. Но она знала, что никто, кроме нее, не поправит его, когда он еще боготворит ее. Поэтому она сказала:

«Ты делал одну вещь неправильно, Питер, и я не хочу, чтобы ты вел себя так».

Питер лежал в постели и внимательно смотрел на нее своими синими глазами.

«Что это, мама?»

«Ты не пользовался салфеткой, — сказала она. — Она лежала сложенной возле твоей тарелки, и мне это не понравилось. Ты ел цыпленка руками, и это правильно, потому что так делают все мужчины. Но потом ты вытер руки о рубашку, и это было уже неправильно».

«Но папа… и Флегг… и все лорды…»

«Оставь в покое Флегга и всех лордов! — крикнула она так, что Питер даже подпрыгнул в кровати. Он испугался, увидев сердитые розы, мгновенно расцветшие на ее щеках. — Твой отец делает все правильно, потому что он король, и ты, когда будешь королем, тоже будешь во всем прав. Но Флегг не король, как бы он ни хотел им быть, и ты еще не король, а только маленький мальчик, который не следит за собой».

Она увидела его испуг и улыбнулась. Потом погладила его по голове.

«Успокойся, Питер, — сказала она. — Это мелочь, но и мелочи важны, если ты собираешься стать королем. А сейчас принеси свою грифельную доску».

«Но спать…»

«Подожди немного. Сначала принеси доску».

Питер сбегал за доской. Саша взяла мел и тщательно вывела три буквы.

«Можешь прочитать это?»

Питер кивнул. Он уже знал многие буквы, но мог прочитать всего несколько слов. И это было как раз одно из них.

«БОГ».

«Да, правильно. А теперь напиши его наоборот».

«Наоборот?»

«Вот именно».

Питер своим детским почерком выписал три буквы под четкой надписью матери и очень удивился, увидев еще одно знакомое слово.

«ПЕС![1] Мама, тут написано „пес“!»

«Да, — ее голос был грустен, и это сразу погасило возбуждение Питера. Мать указала на два написанных рядом слова. — В человеке две природы. Никогда не забывай об этом, потому что ты будешь королем, а, король вырастает большим, как дракон после девятой линьки».

«Но отец вовсе не такой большой», — заметил Питер. Роланд действительно был невысоким, да еще и кривоногим. К тому же перед собой он нес солидный живот, налитый пивом и медом.

Саша улыбнулась.

«Король растет невидимо, Питер, как только ему на голову возложат корону на Площади Иглы».

«Да?» — глаза Питера стали большими и круглыми. Он не очень-то понимал, как это связано с салфеткой, но не жалел, что они уклонились от довольно неприятной темы к такой интересной. К тому же он уже решил для себя, что теперь всегда будет пользоваться салфеткой, раз это так важно для его мамы.

«Да. Короли вырастают ужасно большими, поэтому они должны особенно заботиться о том, чтобы не задеть тех, кто меньше их, просто прогуливаясь или усевшись не в том месте. Плохие короли часто делают такое, и, я думаю, даже с хорошими это иногда случается».

«Мама, я не по…»

«Тогда послушай еще. Божьи люди говорят, что наша природа частью от Бога, а частью от Старика с копытами. Знаешь кто такой Старик с копытами?»

«Это дьявол».

«Да. Но большинство плохих людей скорее похожи на псов, чем на дьяволов. Псы добрые, но глупые, как и люди, когда они напьются. Когда псы возбуждены или напуганы, они кусаются; так и люди, когда они возбуждены или напуганы, дерутся. Псы — ручные животные, они слушаются хозяев, но если человек только слушается, это плохой человек. Псы могут быть отважными, но могут и выть от страха в темноте и убегать, поджав хвост. Пес так же лижет руку плохого хозяина, как и хорошего, потому что не знает разницы между хорошим и плохим. Пса тошнит, когда он ест отбросы, но он все равно продолжает их есть».

Она на минуту замолчала, быть может, вспоминая пир — как мужчины и женщины, заливаясь пьяным смехом, кидали друг в друга объедками, иногда отворачиваясь, чтобы стошнить на пол. Роланд делал то же самое, но она знала, что его ей не изменить — даже если он пообещает ей вести себя иначе, он все равно не станет другим человеком.

«Ты понимаешь меня, Питер?»

Мальчик кивнул.

«Тогда скажи, пользуются ли псы салфетками?»

Питер потупился и покачал головой. Разговор оказался не таким приятным, как он подумал сначала. Время было позднее, он устал, и, должно быть, от этого к глазам его подступили слезы. Он изо всех сил старался не дать им прорваться, и ему это удалось. Саша заметила это и порадовалась за него.

«Не плачь об этой салфетке, любовь моя, — сказала Саша. Она встала, с трудом поднимая свой располневший живот — до рождения Томаса оставалось совсем немного. — Твое поведение почти безупречно. Любая мать королевства гордилась бы своим сыном, будь он вполовину так же хорош, как ты. И я горжусь тобой. И говорю тебе все это только потому, что когда-нибудь ты станешь королем, и человеческие жизни будут зависеть от каждого твоего шага и даже от снов, которые тебе приснятся. Они могут не зависеть от того, пользуешься ли ты за столом салфеткой… но могут и зависеть. Иногда они зависят и от меньшего. Поэтому я и прошу: что бы ты ни делал, помни о доброй части своей природы. Это Божья часть. Обещаешь мне помнить о ней?»

«Обещаю, мама».

«Вот и хорошо, — она поцеловала его. — К счастью, я молода и ты молод. Нам еще о многом предстоит поговорить, когда ты подрастешь».

Они так больше ни о чем не поговорили, но Питер не забыл урок: с тех пор он всегда и везде пользовался за едой салфеткой.

Глава 7

И вот Саша умерла.

Но прежде чем она исчезнет из этой истории, необходимо сказать о ней еще кое-что: у нее был кукольный дом. Очень большой и красивый, целый маленький замок. Когда подошло время замужества, Саша старалась выглядеть веселой, но, конечно, ей было жаль покидать свой дом в Западном баронате, где она всех знала, — и еще она немного боялась. Она сказала матери: «Я никогда раньше не выходила замуж и не знаю, понравится ли мне это».