Михаил Бабкин - Гонец

Ознакомительный фрагмент

Игорь выдернул руку из ослабевших пальцев, в растерянности огляделся – разговоры за столиками утихли, все смотрели на него. И на бездвижное тело.

– С человеком плохо, – сдавленным голосом произнёс Игорь. – Здесь есть врач? – больше сказать он ничего не смог, горло вдруг перехватило, словно вместе с судорожным рукопожатием он заполучил и серебряную дрянь, убившую Эрона, по паспорту Кашина Виктора Иннокентиевича, проживающего по адресу… откуда-то он сейчас знал, как звали погибшего. И адрес его знал. И ещё точно знал, что тот мёртв – окончательно, бесповоротно; знание это не радовало. Потому как теперь его, Игоря, жизнь должна была круто измениться – что-то подсказывало ему это; рой непонятных образов и мыслей вихрем пронёсся в сознании, оглушив и ослепив парня. Впрочем, неприятные ощущения почти сразу исчезли, оставив в голове лёгкий звон, точно Игорь крепко затылком ударился.

– Я типа врач, – из-за одного из столиков, поставив кружку на газету с чищенной рыбой, поднялся давно нестриженый здоровяк, пузатый, бородатый, в синей линялой футболке и грязных тёртых джинсах, более похожий на байкера, чем на представителя медицины, – чего там у вас случилось? – На ходу вытирая руки об футболку, здоровяк подошёл к Игорю; остальные посетители с нескрываемым интересом наблюдали за происходящем.

– Вот, – Игорь встал, указал на соседа, – сидел, сидел, а потом пена изо рта и вообще… Упал, короче, и не дышит. – Говорить о серебряной игле Игорь не собирался, не место и не время. Нельзя было о ней здесь говорить… Почему-то он это чувствовал.

– Сейчас посмотрим, – пообещал бородач, легко приподнял тело и усадил его на стуле: голова Эрона откинулась назад, кровавые глаза незряче уставились в брезентовый потолок.

– Кранты, – без тени сомнения сказал здоровяк, мельком глянув в белое лицо и пощупав пульс на руке, – тут и реанимация не поможет. Разрыв мозгов, натурально! Инсульт называется, ежели по-умному, во как, – здоровяк с подозрением глянул на Игоря. – Родственник твой, что ли? Или кореш?

– Нет, – Игорь пожал плечами. – Понятия не имею, кто такой. Я всего лишь пивка хотел выпить…

– Ну тогда и не бери в голову, – настоятельно посоветовал бородач, – допивай своё пивко, если охота не пропала, и дуй отсюда… Вот-вот скорая приедет и милиция, – здоровяк кивнул в сторону продавщицы: та негромко говорила по сотовому телефону, с испугом поглядывая на труп. – Затаскают как свидетеля, – громко добавил врач-байкер. Сказанное им как будто послужило сигналом: народ за столиками принялся спешно допивать и дожёвывывать, а после потянулся к выходу.

Трогать оставшееся на столике пиво Игорь не стал, какое там! Глянул ещё раз на покойника, сглотнул судорожно и пошёл прочь. Ноги сами понесли его в магазин, сработала заданная накануне программа, хотя и не до покупок было сейчас Игорю, ох не до покупок…

Взяв полкило вареной колбасы и буханку хлеба, Игорь пошёл домой. Хотел было вернуться кружным путём, чтобы не видеть злосчастного места, но не получилось: дорогу, вёдшую в обход, как раз асфальтировали – видать, не успели к празднику и теперь навёрстывали. Пришлось идти мимо павильона-тента.

У павильона стояла легковая милицейская машина с выключенной мигалкой; усатый гражданский водитель, открыв дверцу, читал газету, не обращая ни на кого внимания.

В самом павильоне больше пиво не пили, там вообще никого из посетителей не было: у стойки молоденький лейтенант внимательно слушал продавщицу, та болтала без умолку, размахивая зажатым в руке сотовиком; лейтенантик с утомлённым видом пытался всю эту болтовню зафиксировать в блокноте, но получалось у него плохо, он то и дело останавливал продавщицу, задавая ей уточняющие вопросы – та, коротко ответив, начинала свой рассказ по новой, с самого начала. Вид у лейтенантика был горестный и замученный.

Убитого Эрона не было, увезли уже – Игорь поначалу удивился оперативности медслужбы, но тут же сообразил, что сегодня праздник. А в праздник трупам не положено валяться где попало, тем более в местах народного увеселения! В пивной, то есть.

Игорь пошёл дальше, размышляя о судьбе человека, убитого у него на глазах. И о его неуместном предсмертном рукопожатии… и о своих непонятных ощущениях, и… Тут Игорь чуть не споткнулся, увидев впереди знакомого врача-здоровяка – высунувшись из-за угла ближней многоэтажки, здоровяк разглядывал павильон в театральный бинокль, что-то шепча себе в бороду. Или не шепча, а жуя резинку: борода у него ходила ходуном. Заметив Игоря, бородач поспешно сунул бинокль в карман джинсов, испуганно округлил глаза и нырнул за дом. Когда Игорь поравнялся с углом многоэтажки, то никого там не обнаружил, пустой был двор… Игорь эти места знал хорошо, рядом ведь живёт: проходной двор упирался в домишки частного сектора с узкими улочками-переулочками, где по незнанию запросто можно было заблудиться. Искать в том лабиринте подозрительного врача Игорь не собирался… Да и врача ли?

С неприятным осадком на душе Игорь вернулся домой: первым делом запер дверь на ключ, хотя раньше обходился только щеколдой, а после, разгрузив кулёк, поставил на плиту чайник – пиво покупать он не стал, спасибо, напился уже… Спрятав колбасу в холодильник и сунув туда же по рассеянности хлеб, Игорь пошёл в комнату.

Квартирка у Игоря и Маши была однокомнатная и располагалась на шестом, продуваемом всеми ветрами, этаже давно не ремонтированного здания – стандартная квартира-гостинка с малой площадью. Но Игорю она нравилась, здесь было уютно и как-то очень по-домашнему: вдоль одной из стен располагалась мебель, доставшаяся от покойной бабушки – неказистая с виду, но крепкая, сделанная на совесть; на полу лежал ковёр, старый, местами вытертый, тоже от бабушки; широкую тахту возле другой стены Игорь с Машей купили первым делом, ещё до свадьбы – святое дело! – когда в квартирке было шаром покати, ни той мебели, ни ковра. На стенах, где только можно, висели картины Игоря, что придавало комнате особый вид – то ли музея, то ли выставочного зала.

В углу, между балконной дверью и тахтой, стоял журнальный столик со стопкой газет и бабушкиным телефоном. Телефон не работал: подключение стоило дорого, денег на него вечно не хватало, и аппарат уже год безмолвствовал. Лишь иногда тихо брякал, когда по столику дверью цепляли.

Игорь взял этюдник, хранившийся под столиком, и вернулся на кухню.

Пока закипал чайник, пока готовилась крутая заварка, Игорь установил этюдник у окна, неторопливо подготовил кисти и вонючий разбавитель для красок, а сами краски выдавил из тюбиков на заботливо очищенную палитру; потом установил загрунтованный картон и сделал первый мазок. Писать Игорь решил без подмалёвка, чернового эскиза, – как получится, так и получится!