Джон Толкин - Властелин колец

Серебро течет в ручьях от Келоса к Эрую В зеленых полях Лебеннина!

Высокая растет здесь трава.

Морской ветер Раскачивает белые лилии, И золотые колокольчики Маллоса и Альфирина звенят На зеленых полях Лебеннина На морском ветру!

– Зеленые поля, о которых поет мой народ, но тогда они были темны – обширные серые пустыни во тьме вокруг нас. И по этим полям, топча цветы и траву, гнали мы врагов днем и ночью, пока не дошли до великой реки.

Тогда я почувствовал в глубине сердца, что мы близко от моря: широка была вода во тьме, и бесчисленные морские птицы кричали на берегах. Увы! Разве не говорила мне госпожа, чтобы я опасался их криков? А теперь я не могу их забыть.

– Что касается меня, то я их не замечал, – вмешался Гимли, – ибо близка была битва. Здесь, у Пелагира, стоял главный флот Умбара – пятьдесят больших кораблей и неисчислимое количество мелких судов. И многие из тех, кого мы преследовали, раньше нас достигли гавани и принесли с собой свой страх; многие из больших кораблей снялись с якоря, ища спасения выше по реке или на дальнем берегу; но харадрим, прижатые к берегу, отчаянно и яростно сопротивлялись. Увидев нас, они рассмеялись: нас было мало, а у них еще сохранялась главная армия.

Тогда Арагорн остановился и громко крикнул:

– Теперь вперед! Призываю вас черным камнем!

И серое войско, как прибой, полетело вперед, заливая все перед собой. Я слышал слабые крики, отдаленные звуки рогов, ропот бесчисленных голосов

– как эхо какой-то давно забытой битвы из темных годов. Сверкали бледные мечи; но я так и не знал, могут ли они еще разить: мертвым не нужно было другое оружие, кроме страха. Никто не смел противостоять им.

Они взобрались на все корабли, прошли по воде и на те, что отчалили: моряки от ужаса впали в безумие и прыгали за борт, кроме рабов прикованных к веслам. Мы безжалостно скакали среди врагов, топча их, как листья, пока не прискакали на берег. И тут на каждый из оставшихся больших кораблей Арагорн послал одного дунаданца; они успокоили пленников на борту, сказали им, что они свободны и не должны бояться.

Еще до того, как кончился темный день, никто уже не сопротивлялся нам: враги бежали или утонули, надеясь добраться до своих южных земель пешком. Я думаю: как странно и удивительно, что эти слуги Мордора побеждены страхом перед Тьмой и смертью. Собственное оружие обратилось против них.

– Действительно странно, – сказал Леголас. – Я посмотрел на Арагорна и подумал, каким ужасным и великим повелителем мог бы он стать, если бы взял Кольцо себе. Не зря Мордор боится его. Но он благородней духом, чем может представить себе Саурон: разве он не из детей Лютиен? Никогда не ослабеет эта линия, хотя и пройдут бесчисленные годы.

– Такие предсказания не в ведении гномов, – сказал Гимли. – Но Арагорн был действительно могуч в тот день. Весь черный флот оказался в его руках; он выбрал для себя самый большой корабль и взошел на него. Потом приказал трубить в трубы, захваченные у врага, и все теневое войско отступило к берегу. Здесь стояло оно молча, едва видимое, лишь в глазах мертвецов отражалось красное пламя горевших кораблей. И Арагорн громко сказал:

– Слушайте слово потомка Исилдура! Ваша клятва выполнена. Возвращайтесь и больше не тревожьте долины! Уходите и успокойтесь!

И тогда король мертвецов, стоящий перед войском, сломал свое копье и отбросил обломки в стороны. Потом низко поклонился и повернулся; и все теневое войско исчезло, как туман, разогнанный неожиданным порывом ветра; и мне показалось, что я проснулся.

В эту ночь мы отдыхали, а все остальные работали. Было освобождено много пленников и рабов – бывших жителей Гондора, захваченных при набегах; собралось и большое количество людей Лебеннина и Этиар; прибыл со своими всадниками Ангбор из Ламедона. Теперь, когда исчез страх перед мертвецами, они пришли помогать нам и взглянуть на потомка Исилдура: слух о нем распространялся повсюду, как огонь в ночи.

Конец нашей истории близок. В течении вечера и ночи было подготовлено много кораблей, и утром флот выступил. Теперь это кажется далеким прошлым, но ведь это было вчера утром, на шестой день после нашего отъезда из Дунхарроу. А Арагорна все подгонял страх опоздать.

– От Пелагира до причалов Харленда сорок две лиги, – сказал он. – Но мы должны прибыть к Харленду завтра или не прибыть совсем.

Веслами гребли теперь свободные люди и работали они ожесточенно, и все же мы медленно плыли по великой реке, так как шли против течения, и хотя на юге течение не быстрое, нам не помогал ветер. На сердце у меня было тяжело, но Леголас внезапно рассмеялся.

– Выше бороду, сын Дьюрина! – сказал он. – Сказано ведь: «часто возникает надежда, когда все кажется потерянным». – Но он не сказал, какую надежду разглядел вдали. И когда пришла ночь, наши сердца разгорелись: далеко на севере мы увидели под облаками красный отблеск, и Арагорн сказал:

– Горит Минас Тирит!

В полночь наши надежды усилились. Опытные моряки из Этира, глядя на юг, говорили об изменении погоды вслед за ветром с моря. На рассвете мы подняли паруса, и скорость наша возросла. И так, как вы уже знаете это, мы прибыли в третьем часу утра развернув большое боевое знамя. Это был великий день и великий час, чтобы нас не ожидало впоследствии.

– Что бы нас ни ждало, великие деяния прошлого не увянут, – сказал Леголас. – Великим делом был проход по тропам смерти, но еще более великие дела ожидают нас. И может, никто в Гондоре не останется, чтобы воспеть их.

– Вполне возможно, – сказал Гимли. – Ибо лица Арагорна и Гэндальфа серьезны. Очень интересно, что обсуждают они в палатке там внизу. Со своей стороны, я, как и Мерри, хотел бы, чтобы с нашей победой война окончилась. Но что бы ни случилось, я надеюсь принять в этом участие и поддержать честь народа одинокой горы.

– А я – честь народа большого леса, – сказал Леголас.

Товарищи замолчали и сидели, занятые каждый своими мыслями, а капитаны в это время обсуждали положение.

Расставшись с Леголасом и Гимли, принц Имрахил немедленно послал за Эомером; они вместе вышли из города и пришли к палатке Арагорна установленной в поле недалеко от места гибели короля Теодена. Здесь они совещались вместе с Гэндальфом, Арагорном и сыновьями Элронда.

– Милорды, – сказал Гэндальф, – слушайте слова наместника Гондора, сказанные им перед смертью: «вы можете праздновать победу на полях Пеленнора, но силу, которая сейчас восстанет, победить невозможно». Я не хочу, чтобы вы отчаялись, как он, но вдумайтесь в правду этих слов.

Видящие камни не лгут, и даже повелитель Барад-Дура не может заставить их сделать это. Он может выбрать, что показать слабому разуму, может показать значение виденного. Но несомненно, что когда Денетор видел огромные силы, собирающиеся в Мордоре, он видел действительность.