Безумные сказки Андрея Ангелова (СИ) - Ангелов Андрей

— Храм «Св. Патрика»! – кивнул на базилику курьер.

— Ты — прелесть! – похвалила за всех Мэри.

Леди вылезли из «Роллса» и заспешили к церковному крыльцу. Храм и дорога — в пятидесяти футах друг от друга. И надо успеть за этот отрезок наговориться за всё то время, что молчали! А молчали леди долго. Очень! Несколько минут – приличный срок для курицы-красавицы.

— Девки, вперёд — к судьбе!

— Будем трезвыми!

— Да, расчёт не повредит, девочки!

— Я не о том, Джоди...

— А что ты имела в виду, Мэри?..

— Иметь себя – это скучно, девоньки! Ха-ха!..

— Девки, Mэлoни права, лучше всего иметь других…

— Я имела в виду осторожность!

— Трезвый расчёт и есть осторожность!

— Митчелл, я тебя обожаю…

«Роллс-ройс» умчался прочь немедленно, после того как четыре пары длинных женских каблуков ступили на землю, возле храма «Св. Патрика»!

***

Леди появились в храме, тиская дорогие сумочки. И пошли вглубь помещения, не обратив никакого внимания на кропильницу со святой водой. Мимо пустых скамеек – к кафедре. Молча. Атмосфера любого храма устроена таким образом, что не располагает к болтовне. Особенно тогда, когда вы забрели сюда не просто так, а пришли по важному делу. Например, вознести хвалу Богу или решить денежный вопрос со священником… Тридцать футов – не очень большое расстояние для высоких каблуков. И вот она – кафедра, здесь двое:

№ 1 – пухлое бесполое существо в парадной рясе священника. На груди массивный золотой крест. Трясущиеся руки — на пюпитре, в наивных глазах – животный страх.

№ 2 — высокий самец в синем костюме без галстука. В глазах – вежливое любопытство, в  руках – папка с тесемками. Обаятельная полуулыбка. На щеке – ямочка.

Леди встали на месте и несколько секунд переводили глаза с одного на другого. Высокий обаяшка хорош для съёма, видно, что всё при нем. Включая наличие солидных денег. Бабло в данном случае не цель, а сопутствующий атрибут. Для леди дать нищеброду – себя не уважить… Фишка в том, что обаяшка – не отец Патрик. Явно. Сейчас цель как раз искомый священник, а атрибут с яйцами погодит или вовсе нах. Толстячок, нам нужен ты! По всей видимости.

— Это ты отец Патрик? – спросила Мэри на всякий случай.

Вопрос конкретен — не схитришь. Только не понятно, что на уме у убийц, и поэтому лучше пусть он и разговаривает. Целее сам будешь! Служитель не посмел ответить и лишь покосился на соседа.

— Да. Это отец Патрик, — немедленно отозвался самец в пиджачной паре.

Четыре пары злых синих глаз начали поедать обаяшку. Слышь, поц! Ты бы убавил громкость или вовсе выключил пластинку. Выцарапаем глаза и сожрем весь твой винил!

— Спрашивают не у тебя, парень! – выпалила жена наркоторговца.

— Верно, дамочка, – не меняя тона, вымолвил самец. — Только именно по моей просьбе отец Патрик вам и звонил. Даже, Патрик?

— Даже, мистер! — Пухлячок поспешно дернул нервной шеей.

— Я уполномоченное лицо ваших законных мужей. Адвокат и нотариус в одном качестве. Как понимаю, вы — миссис Митчелл Мечта?

Адвокат не может быть одновременно нотариусом. Это то же самое, что быть одновременно мужчиной и женщиной. Или Богом и дьяволом – так точней. Наверняка точней! Только горизонты кукол ограничены отдельно взятой сценой и руками кукловода. Поэтому многие противоестественности воспринимаются куклами естественно. Зритель же один — трёхсотфунтовый юноша с наивными глазами. Ему сейчас плевать на всё, кроме собственного бздежа.

— Зови меня просто – миссис Митчелл, — подкорректировала блондинка. Я – сама по себе мечта. Пирламутровая Свизда!

— Не вопрос, миссис Митчелл… А вы… — палец адвоката указал сначала на Мэри. После переместился на Mэлoни и на Джоди. Возникла задумчивая пауза. — Вы все… Вы все жёны грязных ублюдков, которые долгое  время играли в обществе роли джентльменов. Но по сути были именно грязными ублюдками. Вы согласны?

На риторические вопросы можно не отвечать. За оскорбительные риторические вопросы можно ответно оскорбить. А можно не оскорблять. Ведь полили говном не нас, а всего лишь этих наших… козлищ. Так, девочки! Пожалуйста, заткните рты. Мэри возьмет инициативу в свои разумные ручки.

— Мистер…

— …Фэйс.

— Мистер Фэйс, хватит фарса! Объясни-ка, зачем ты нас вызвал сюда?

Мэри права! Стопроцентно! Во всём виноват паяц в пиджачной паре!.. Он всё устроил! И где же наши козлы нашли такое бесподобие?!.. Впрочем, какая, насрать, разница — ближе к делу... Блондинки, не откладывая, залезли в сумочки и достали оттуда конверты.

— Ты нам прислал одинаковые письма!

— В письмах изложена радостная новость о том, что наши козлы одномоментно сдохли!

— Ха-ха!.. Да уж…

— Горестная новость, девоньки. Печальнее некуда…

— Я сразу же заплакала… помните…

— А ещё в письмах сказано, что в денежных интересах нам необходимо явиться сюда!

Мэри промокнула нарисованные своим воображением слезы. Требовательно вздернула носик. И восклицательно заключила:

— Итак, мистер Фэйс, что желаешь нам сообщить!

Вам желают показать, леди. Не будем ныне растекаться мыслью по древу, а воссоединим пары. Без лишних слов. Кукловод убрал с лица проблески иронии, церемонно наклонил голову. Сделал два приглашающих жеста. Учтивый тон, ровный взгляд.

— Отец Патрик, прошу. Ваши владения.

Когда просит убийца – это подразумевает, что у тебя нет права выбора. Патрик вздрогнул и быстро-быстро засеменил в сторону правого придела.

— Дамочки, прошу!

Блондинка – мстительная вещь. Будем надеяться, что паяц это знает и помнит. Леди нестройной гурьбой заспешили следом за диаконом.

Мистер Фэйс разводит куриц. Звучит? Ни хрена не красиво звучит. Но тут не до эстетики… Театрал, непринужденно помахивая папкой, направился за всеми — на свою личную ферму.

***

В правом приделе, прямо на полу – стояли четыре дорогих гроба. С открытыми крышками. В гробах лежали господа: Доу-Джонс, Мечта, Папа, Спирт. Раны не скрыты, пулевые отверстия так, как есть. Трупы Игроков бросили в деревянные ящики, не тратясь на бальзамировщика. Не видя в нём нужды… Режиссёр вышагивал у гробов со скорбным видом и бормотал:

— Ну, вот они… Ваши почившие супруги… Они не могли более жить под тяжестью греха и ушли из жизни. Так вот… 

Леди и диакон находились у порога:

Патрик с ужасом смотрел на обезображенные тела. Сесть надо, а лучше лечь… ноги налились слабостью и не держат! Только вот сидеть в присутствии покойных неприлично, когда рядом безутешные вдовы…

Блондинкам хватило одного взгляда на гробы, чтобы понять: письма были честны с ними. Козлы – мертвы, ещё как мертвы! Похоже, их как дичь – расстреливали из крупнокалиберного ружья. И кто же изъявил желание поохотиться на животных вида «городской козел»? Поднять руку на них!.. Кто, кроме козла, пахнет по-козлячьи? Правильный ответ: другие козлы. Козлов в округе всего четверо, значит, они… охотились друг на друга!..

— А ещё говорят, что блондинки глупые, девоньки… Ха-ха.

— Our Father, who art in heaven hallowed, be thy Name, thy kingdom come, thy will be done, on earth as it is in heaven...* – страждущим голосом, громко и немного нараспев, декларировал кукловод. Насколько нараспев можно произносить молитву на американском языке.

Куклы, брезгливо кривя губки, наблюдали за паяцем. Хватит уже изображать горе, адвокат и нотариус в одном качестве! Шут гороховый, твою маму. Изобрази-ка лучше последнюю волю усопших! Иначе ещё немножко и мы сами на тебя устроим охоту. Трахнем в зад и прямо тут. Вместе с твоей мамой и твоим дерьмом… Как говорится на Гламур-стрит...

— Эй, парень, оглашай завещания! Какого дьявола ты тянешь!? – не выдержала вдова наркоторговца.

— У мистера Фэйса склонность к театральным эффектам... – предположила вдова порнодельца и конгрессмена.

— Здесь слишком душно и воняет воском! – пожаловалась вдова банкира.