Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

— Вы надолго запомните этот день, — процедил он и потянулся за очередной стрелой. И тут волна ужаса окатила его. Рука нашарила лишь пустоту. — Эй, дай мне стрелы! — Он быстро повернулся к светловолосому юноше.

— У меня уже ни одной, — дрожащим голосом отозвался тот.

Заметив роковую заминку, из желтеющего подлеска гурьбой вывалили венды и с яростными криками начали обстреливать всадников из охотничьих луков. Стрелков было куда меньше, чем вначале, но они, не помня себя, рвались поквитаться за убитых сородичей. Несколько всадников упали наземь.

— Змеево дерьмо! — рявкнул полусотник. — Эй, все за мной! Накрошим их в труху!

Он выхватил из ножен меч и ударил пятками коня, направляя его в сторону опушки, туда, откуда раздавались яростные вопли дривов. Те, завидев приближающихся всадников, тут же кинулись обратно, под защиту зарослей.

— Не уйдете! — орал предводитель, вламываясь в подлесок.

Веревка, внезапно натянувшаяся между стволов деревьев, выбила его из седла. Невзирая на ослепляющую боль, он попытался вскочить, но тычок в грудь снова опрокинул его навзничь. Он увидел над собой жуткого вида старуху, которая замахивалась отточенным колом, и двух мальчишек-подростков. Они тащили к нему шипастую колоду. Полусотник взвыл, дернулся. Кол воткнулся совсем рядом с его горлом. Через миг тяжелая колода рухнула на его голову. Последнее, что он успел заметить перед смертью, — как рядом падает наземь юный арий с раскроенной топором головой.

— Илень! — послышался из чащи хриплый голос. — Пересчитай их. Было пять десятков. Никто не должен уйти!

— Здесь все, батюшка.

— Сочти еще раз. Не перетрудишься, пальцы загибавши. Да вели прибрать чучела. Они нам еще пригодятся.

— Сделаю, владарь, — добродушно отозвался торговец медом, одну за другой выдергивая арьяльские стрелы из обряженного в ветхую рубаху соломенного чучела.

— Вот это верно, — одобрительно послышалось из леса. — Стрел тут остаться не должно. Собери оружие, доспехи, одежу — все сгодится. А тела — в трясину. То-то Ячуру будет угощение.

— И нам славная добыча, — добавил Илень. — Правду ты говорил — и от изорянского задохлика есть польза!

— Ты, Илень, хоть кулаком силен, да умишком слабоват….

Хозяин здешних мест, припадая на ногу и опираясь на суковатую клюку, вышел из-за деревьев. Жутко опаленное безгубое лицо вызывало ужас даже у тех, кто привык жить рядом с ним. Но Илень смотрел на него с почтением и любовью.

— Без придумок того мальчишки, — сказал Муравьиный владарь, — без его смекалки мы бы давно уже головы лишились. Или так и сидели бы, забившись по лесным норам, зимы ждали…

— Да ведь это все увертки да укусы исподтишка, — проворчал торговец. — А кто и когда того Учая в честном бою видал?

— Люди говорят, он лучшего арьяльского бойца в бегство обратил…

— Да видал я, как он дерется! Не по-честному, не по-мужски!

— Так всякий битый говорит, — хмыкнул владарь. Лицо его исказила жуткая усмешка. — Честно или нет — дело второе. А вот обещал он, что мы в своем доме зимовать будем…

— В доме-то нашем еще арьяльский наместник с войском сидит, — заметил Илень.

— Так еще и снега не легли. Когда Яндар про нас не забудет, то арьяльцы к вешним водам все сгинут! Их и так сейчас куда поменьше стало… Все изорянин правильно сказал, как в воду глядел! Давай собирай стрелы да сзывай народ. Незачем нам тут рассиживаться.

* * *

Дверь приоткрылась, со двора пахнуло ледяной промозглой сыростью. Учай, пригнувшись, вошел в избу и бросил мокрый плащ на руки тут же вскочившей с лавки Мине:

— Просуши!

Та вопросительно глянула на сидевшего за накрытым столом Джериша. Тот кивнул. Мина недовольно фыркнула и удалилась выполнять приказ мужа.

— Опять льет с самого утра, — сказал властитель ингри.

— Я заметил, — буркнул Джериш. — Святое Солнце, как можно жить в подобных местах?! Когда это прекратится? После полудня уже темно! Вчера подморозило, так сегодня опять все растаяло… Давно надо было идти в столицу!

— Люди говорят: кто быстро бегает, тот часто падает! Сам посуди, учитель. Когда мы сюда пришли, у нас было полторы сотни воинов, сейчас уже три.

— А у меня всего пара десятков всадников!

— Но ведь ты сам отобрал наилучших воинов из купеческой охраны, — напомнил Учай. — Если бы ты забрал у торговцев всю их стражу, в следующей раз они бы не приехали сюда. А если они не приедут — нечем будет кормить войско и снаряжать его…

— Тоже верно, — скривившись, кивнул Джериш.

— Как только землю прихватит морозец и ляжет снег, мы сразу и выступим. В зимнем лесу тяжелее спрятаться, — стало быть, дривы будут искать деревни для зимовки. Вот там-то мы их и возьмем.

Джериш усмехнулся:

— Ты хороший ученик.

— Я стараюсь быть достойным твоего доверия! Все готово к походу. Не хватает лишь одного.

— Чего же?

— Послания. Надо отправить послание арьяльскому наместнику болотного края, что мы — ты и я — с войском идем ему на помощь.

— Фарейну? — спросил Джериш, почесывая в затылке. — Помню я его еще по государеву дворцу, сын бывшего постельничего… По мне, не такому, как он, вести дела с дикарями. Когда Ардван назначил его сюда, Фарейн заявил, что, видите ли, готов нести вендам свет знаний и благость Исвархи! Свет и благость! Государев суд и порядок на остриях клинков — вот что им нужно!

Учай молча слушал.

— Я узнал, — заговорил он, когда Джериш закончил возмущаться и принялся отрезать себе кусок копченого мяса, — что наместник сделал столицей сильную крепость под названием Мравец. Будет глупо, если он примет нас за подмогу, спешащую к дривскому владарю.

— Твоя правда.

— Отпиши ему, а я пошлю гонца. Кого-нибудь из побратимов.

— Хорошо. Я займусь этим после обеда.

— Лучше прямо сейчас. Вот, я принес бересту…

Джериш нахмурился:

— Я арий и не пишу на древесной коре!

— На чем ты желаешь писать? — кротко спросил Учай.

— На лучшей выделанной коже, разумеется!

— Ты, как всегда, прав, учитель. Сейчас я распоряжусь принести с торжища все, что нужно…

Мина, развесив сушиться мужнин плащ, куда-то ушла. Но вскоре после того, как Учай отправился на поиски выделанной кожи, она вернулась в избу, неся в руках корец с пивом.

— Это ты хорошо сообразила, — обрадовался Джериш, ища глазами берестяные кружки.

Первое время он никак не мог свыкнуться с этакой посудой. Казалось, чуть надави, легкая плетенка распадется у него в руках и пиво выльется на стол. Однако ингри были мастера своего дела. Кружки нашлись под столом, — должно быть, вчера их смахнули не глядя. Мина