Алия Якубова - Война на личном фронте

На самом деле я ни разу не занималась сексом с тех пор, как стала оборотнем (то, что один раз чуть не произошло — не считается, равно как и глюки, посланные мне Триадой). И я не знала, что произойдёт, когда я выпущу всю свою силу теперь, когда я снова одна из Сейши-Кодар. Безопасно ли это будет для Кшати?

Он догадался о моих сомнениях. Притянув меня к себе и продолжая ласкать моё тело, вампир жарко проговорил:

— Не притворяйся! Не сдерживай себя! Прошу, будь такой, какая ты есть!

И я послушалась, во многом потому, что сама хотела этого. Подпитываемый моим желаньем, ветер развернулся во мне, заполнил глаза серебрёным светом. Мой зверь не рвался наружу, он просто смешался с человеком, обострив инстинкты. Две мои сути слились в единое целое из-за моего возбуждения и страсти.

Я пылко отвечала на ласки Кшати, в моих словах проскальзывали рычащие и мурлыкающие нотки. Но я знала, что не перекинусь. К тому же у меня на уме сейчас было совсем иное. Я хотела его, хотела так, что мочи не было. Не замечала я за собой раньше подобной пылкости, но мне уже было все равно.

Он проник в меня. Мы слились в единое целое. Кшати был нежен, страстен и неистов одновременно. В его глазах любовь смешалась с голодом, но он не сделал ни единой попытки пустить мне кровь. В конце-концов мы занимались более интересным делом, чем еда.

Проснулась я ближе к полудню все в той же огромной кровати. Голая. Одна. С наступлением утра Кшати удалился на дневной сон, а я даже не заметила. Видно, в этой спальне было слишком большое окно, чтобы он мог спать спокойно.

Я сладко потянулась. Какие бы последствия не имела эта ночь, я ни о чем не жалела. В конце-концов мне было очень хорошо. Как говорится, что естественно — то не без оргазма. Правда мы не предохранялись… Но я знала, что он не зародил во мне ребёнка. Ещё один мой дар, как Сейши-Кодар. Так как Баст была и богиней любви, мы знали как контролировать её последствия. А что до всяких нехороших болезней, так оборотни просто не могут заболеть или быть их носителями из-за сверхсильного иммунитета. Так что наша беспечность вполне простительна.

Ещё раз потянувшись, я, наконец, оглядела спальню. Она была в нежных бежевых тонах, за исключением штор, полога над кроватью и постельного белья — тут преобладали оранжево-красные и зеленые тона. Что же до мебели, то помимо кровати были лишь тумбочка, комод, кресло и зеркало. И, конечно же, море подушек и мягчайший зелёный ковёр. Будто по весенней траве ходишь.

Ещё напротив кровати весела картина, изображающая спящего тигра. Узнавалась рука старых мастеров. Картине, наверное, пара веков, но изображение сохранило яркость и было как живое.

Полюбовавшись на неё, я прошмыгнула в ванную комнату, дверь в которую находилась прямо в спальне, умылась, потом начала искать раскиданные впопыхах детали своей одежды. Это оказалось не так-то легко, так как она обнаруживалась порой в самых неожиданных местах. Мда… бурная выдалась ночка!

Я как раз застёгивала блузку, когда в дверь робко постучали. В ответ на моё разрешение тихо вошла Амарис. На этот раз она была в шёлковых домашних штанах и шёлковой рубашке с воротником-стойкой. Все нежного лавандового цвета с серебристой вышивкой. От этого наряда её восточные черты становились очевиднее.

Её, казалось, смутило то, что я одеваюсь. А может, дело было в чем-то ещё.

— Привет, Ами.

— Доброе утро, Лео, — вежливо и, похоже, искренне ответила она. — Тебе что-нибудь нужно?

— В смысле?

— Кшати велел мне тебе помогать, пока он отдыхает. Он велел позаботиться, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

«Велел» — мне не понравилась подобная формулировка. Но я промолчала.

— Ты, наверное, голодна, — продолжала Ами. — Хочешь позавтракать?

— Не откажусь.

— Пройдёшь в столовую или принести прямо сюда?

— Да пройду, не вопрос.

Плотный завтрак лишь улучшил моё и без того хорошее настроение. Все было потрясающе вкусным, о чем я не преминула сказать. На что Ами улыбнулась и сказала:

— Рада, что угодила тебе.

— Но мне вовсе не нужно угождать! — возразила я.

— Так распорядился Кшати. Ты очень нравишься ему, — по тому, как она это сказала, я поняла, что Ами знает, чем мы занимались этой ночью, и мне стало как-то не по себе. И это чувство усилилось, когда я заметила на её тонкой шее два аккуратных прокола. Ворот рубашки чуть отошёл, и я смогла их увидеть. Укус вампира. Совсем свежий. Значит, уйдя от меня, он питался от неё. Наверняка, не в первый раз. Что же за отношения между этими двумя?

Желая прояснить ситуацию, я осторожно спросила:

— Ты всегда выполняешь его распоряжения?

— Да, — просто ответила Ами, будто в этом не было ничего такого.

— Но почему? Я думала, вы партнёры… Неужели тебя не обижает такое беспрекословное подчинение ему?

— Нет. Я принадлежу Кшати. Я обязана ему всем, самой жизнью.

— Не понимаю! — она и вправду была довольна своим положением. — Расскажи, как так вышло.

Ами замялась, пряча глаза. Потом пробормотала:

— Я не знаю, надо ли… Но если ты хочешь, я должна.

— Нет, ты ничего мне не должна! — тотчас возразила я. — Если не хочешь — так и скажи, вопрос будет закрыт!

С минуту она смотрела на меня, хлопая глазами, будто я сказала что-то невероятное, словно у неё никогда не спрашивали собственного мнения, потом проговорила:

— Ладно. Я расскажу тебе свою историю. Просто я её ещё никому не рассказывала.

Подобный ответ меня очень заинтересовал. Я перебирала в памяти все, что когда-либо слышала о Амарис, но не могла вспомнить ничего о её личной жизни. Похоже, об этом вообще умалчивалось. Я сказала:

— Я тебя внимательно слушаю, если ты действительно хочешь рассказать о себе.

— Хочу. Правда моя истории не слишком-то радостна, — глаза Ами подёрнулись печальной дымкой, но она продолжила дальше, — Этой весной, в начале мая, мне исполнится двадцать два. Когда именно — я не знаю.

На это я удивлённо подняла брови, но промолчала, продолжая внимательно слушать.

— Я родилась в Таиланде, в деревушке под Бангкоком. Моя мать была тайкой, а отец — европейцем. Одно это наложило на меня вечную печать позора. Проклятая. Это слово преследовало меня всю жизнь. Поэтому моя мать и подкинула меня в приют почти сразу после рождения. Таких как я там было достаточно. Грешные плоды любви.

С детства меня окружали нищета и голод. Никому ненужные дети, само существование которых является позором. Потом выяснилось, что я оборотень. Я была им с рожденья, но моя суть проявилась лишь в тринадцать лет, и это был конец всему. Я была проклятой, а стала отверженной.

— Но неужели тебя не нашли остальные?

— Остальные? — она нервно передёрнула плечами. — Я никому не была нужна. Никому. Я была не более чем вещью, — в глазах Ами стояли слезы. — В четырнадцать меня продали в бордель, где мне предстояло провести всю жизнь. Я множество раз проклинала свой непобедимый иммунитет, залечивающий любые раны. Я уже была готова сама убить себя и покончить со всем этим. Тогда-то я и встретила Кшати.