Месть полукровки - Раиса Николаева

ты поклялся, что никогда не скажешь ребенку, кто его мать. — Дэвир без возражений, снова полоснул себя по руке.

— Клянусь, что никогда, даже если мне или ребенку будет грозить смерть, и от моего признания будет зависеть жизнь моя или ребенка, не расскажу, кто является матерью. Не упомяну об этом ни словами, ни письменно, ни жестами, ни мысленно. — И снова свечение охватило руку и место разреза. Магическая клятва была принята. — Трия бездумно смотрела на стену, но ее мысли неслись вперед с бешеной скоростью.

— Я ничего не знаю о родах, — тихо сказала она.

— Я помогу! — горячо и с готовностью закричал Дэвир.

— Нет. Я буду одна. Ты будешь продолжать учиться, и никто не должен даже случайно связать мое и твое отсутствие.

— Ты найдешь надежных людей-лекарей, которые будут тебе помогать? — догадался Дэвир. Но Трия только невесело усмехнулась в ответ на его слова.

— И попасть в зависимость от этих людей? — ответила она вопросом на вопрос. — Нет, Дэвир. Я должна быть одна. Только в этом случае тайна будет сохранена.

— Но как же ты будешь одна без помощи? — со страхом спросил Дэвир.

— Ничего. Я сильная. Я справлюсь, — тихо, твердо, делая небольшие паузы после каждой фразы, сказала Трия. Попрошусь на экскурсию в какую-нибудь лечебницу. Скажу, хочу посмотреть, что меня может ждать в будущем. Потом поговорю с лекарем, с его помощницами… Когда ты сможешь сделать амулет для ребенка? — меняя тему спросила она.

— Примерно два дня. Амулет должен быть очень маленький, но символы должны поместиться все. Я буду делать несколько пробных заготовок, поэтому так долго, — словно извиняясь, сказал он, быстро просчитав в уме время.

— Через два дня бал. Отдашь мне этот амулет на балу, — попросила Трия. Дэвир кивнул. — Все, Дэвир. Мы больше не увидимся. — С этими словами Трия встала с кровати и начала быстро одеваться, стараясь не смотреть на Дэвира. У нее было ощущение, что за несколько минут, что прошли с того момента, когда она узнала о ребенке, ее душа словно выгорела дотла. Она не хотела ничего обсуждать, не хотела ни о чем говорить. Спрятаться ото всех и подумать — это было единственное, что ей хотелось сделать. Обычно такие важные моменты жизни у двух любящих людей являются критичными. После таких стрессов люди либо сближаются еще больше, либо расходятся, отталкивая друг друга. У Трии был именно второй вариант. Она вдруг ощутила себя бесконечно одинокой. Не на кого было опереться, не с кем посоветоваться, не на кого надеяться… только на себя.

Дэвир, видя состояние Трии, стал поспешно натягивать свои вещи, ничего не говоря, ничего не прося, ничего не спрашивая. Он активировал артефакт, и все следы, которые могли остаться после них вспыхнули голубоватым свечением и исчезли. Потом Трия и Дэвир покинули отель, и, разделившись, направились в разные стороны.

Часть 1. Глава 14

Если бы у Дэвира не было такой цели, как создание артефакта для новорожденного ребенка — он, наверное, сошел бы с ума. То, что у него было такое важное задание в этот тяжелый момент, по сути, спасло ему жизнь. В самые черные часы после расставания, когда его захлестнуло бы непереносимое чувство вины (что все случилось из-за него, из-за того, что он не озаботился тем, чтобы защитить Трию от возможной беременности и теперь ее жизнь полетела из-за него кувырком) — он не смог позволить себе думать об этом ни секунды. И это было хорошо, поскольку Дэвир был, что называется, самоед. Он мог извести себя сам, если был в чем-то виноват. А в этом случае, он был виноват во всем целиком и полностью. Он потерял свою любимую, он создал ей столько проблем! Такие мысли могли бы его сожрать, если бы у него была хотя бы мгновение, чтобы предаться самобичеванию. А так, у него была цель: он должен создать артефакт для крошечного ребенка, чтобы никто не заметил в его ауре драконью составляющую. Но как это сделать? Дэвир пообещал Трие, что создаст такой артефакт, и вот теперь ломал голову, не понимая, как этого добиться. На ум ничего не приходило. Как он мог заблокировать кровь дракона у человечка, который еще и не родился? И вдруг его осенило! Надо найти обычного ребенка, сделать слепок его ауры и поместить этот слепок в артефакт (как в случае с Трией, только у нее была записана собственная аура Трии, а у ребенка будет чужая).

Осталось только создать артефакт, который мог не только копировать, но и сохранять бесконечное время, слепок чужой ауры. Потом в парке найти няню с коляской, и чтобы ребенок был маленьким, и чтобы был здоровым и веселым, и чтобы… не спал. Потом надо было артефактом вогнать няню в сон и почти полчаса держать у висков ребенка две деревянные пластинки. Надо было, чтобы ребенок не плакал, не боялся, иначе все это было бы отражено в его ауре.

Дэвир, к счастью, догадался взять несколько запасных пластин. У него получилось все сделать, только с третьим ребенком. Потом он лихорадочно переносил слепки на три крошечных деревянных пластинки, он испугался, что вдруг что-то случится и придется восстанавливать артефакт. Две пластинки он отдал вечером Трие, одну оставил себе. Встреча на балу была… никакой. Он появился в дверях зала, где разворачивалось все торжество. Дождался, пока Трия его заметит и быстро прошел в боковой коридор, дожидаясь ее прихода. Он услышал быстрые шаги, Трия почти бежала. Не глядя на Дэвира протянула руку, он положил ей на ладонь две крошечные пластинки.

— Их две, на всякий случай, — только и сказал он. Трия кивнула, развернулась и убежала. Дэвир по стенке сполз на пол и так просидел до утра. В его душе была пустота. Он прошел в свою комнату, лег на кровать лицом к стене, желая лишь одного, больше никогда не проснуться. Он лежал в полном оцепенении, не понимая спит он или бодрствует, и вдруг пространство вокруг него стало наполняться голосами. Сначала он услышал чуть шелестящий голос мамы-дриады.

— Ребенок может пробыть у нас до осени, потом ты же знаешь, я впадаю в спящее состояние, и папа не сможет один ухаживать за малышом, но к этому времени я думаю, ты сможешь подыскать и няню, и кормилицу, и снять для них дом, недалеко от Академии… — Дэвир подскочил на кровати, как ошпаренный.

— Чего я, как дурак развалился на кровати? — обругал он сам себя. — Мне же надо готовиться к появлению ребенка! Что там