Турнир (СИ) - Пастырь Роман

— Могу взять Каю?

— Бери кого хочешь. Остальных спрячь, я их прикрывать не собираюсь.

Да-да, конечно. Если бы не мой дар заранее замечать дороманцев и не таинства Церена, которыми он нас всё же прикрывал, мы бы таким составом в жизни не дошли. Точнее, не дошли бы те мы, которые вышли в самом начала. А так, что Резано, что Хала быстро прогрессировали и с каждым днём переставали быть заметными клушами. Я их поэтому и взял. Сколько угодно можно тренироваться в удобном лесу, под тенью деревьев, но на вражеской территории развитие идёт куда быстрее.

— Насколько высокопоставленный пленный нужен?

— Любой солдат сойдет.

— Его хватятся.

— Хватятся, — согласился Церен.

— Ясно. — Я повернулся к своим и отдал приказы: — Кая, ты за мной, остальным отдыхать и быть готовыми отступать.

***

Когдам мы с Каей притащили связанного пленного, Церена на месте не обнаружилось.

— Он ушёл сразу за вами, — пояснил Резано.

— Хм… — огляделся я, выискивая его с помощью дара видеть скрытое. — Как обстановка? Спокойно?

— На удивление тихо. Не думал, что получится так легко дойти до дороманского города.

— Реки крови и мясорубка начнётся позже, — уверенно заявила Кая. — Эй, дурная девочка, надеюсь, ты хорошо освоила тот приём, которому тебя учит Эрано.

Я скинул пленного на землю и призадумался.

Что, сурхи его задери, творит Церен? Если вспомнить, как он притащил нас с Каей в самое пекло во время нападения на лагерь, то от него стоит ждать чего угодно.

— Иди в жопу, — ответила Хала.

— Давно по роже не получала? — начала заводиться Кая.

— Так… — сказал я. — Кончайте балаган. Валим отсюда. Живо.

На выполнение задания у нас ушло около получаса. В сам город не заходили и даже не приближались. Нашли двоих патрульных, которые несли службу без особого рвения, оглушили их и в кусты оттащили. Я хотел связать и с кляпом оставить второго, но Кая его в расход пустила.

— А Церен? — удивился Резано.

— Хрен с ним. Найдет нас, если потребуется. Он же не говорил ждать его здесь? Не говорил. Вот и не будем. Что-то мне это не нравится.

— Чутье у тебя что надо, — раздался голос Церена, а следом и он сам появился. — А почтение к учителю хромает.

— Я отвечаю за свой отряд, — спокойно ответил я. — И чувствую, скоро будет та ещё подстава.

— Какого же ты плохого мнения обо мне. Но если и так, то что хотел? Ты мой ученик, и этим всё сказано. А если вдруг не догнал, что сказано, то выбираться из смертельных передряг — твоя прямая обязанность. Если не устраивает, так и вали на все четыре стороны.

— Не дождётесь, — фыркнул я.

Да после того, что он мне показал, я в жизни от него не отстану. Не на того напал.

— Пленный вам ведь не нужен, — догадался я.

— Нет. Хотел проверить, справитесь ли вы.

— Тогда уходим, — кивнул я своим, которые к этому моменту приготовились выступать. — За мной.

— Сейчас утро, и дороманцев вокруг хватает, — напомнил Резано.

— Я помню. Будем прорываться с боем, если потребуется.

— А с пленным что? — спросила Хала.

— Можешь его прикончить, — с вызовом предложила Кая. — Или кишка тонка?

— Работа мясника скорее по твоей части.

— Ты права. Руки у меня не такие нежные, как у тебя.

Кая сформировала темный шип и метнула в пленного. Того пробило насквозь, он захрипел, изогнулся и издох.

— Жестоко, — с непонятной интонацией произнёс Церен, в голосе его улавливалась толика уважения.

— Идемте, — вышел я вперед, чувствуя, как утекает время.

***

Какие-то у меня специфические отношения с учителями складываются в этом мире. Сначала попался Сергиус, что тренировал меня на убийцу. Это последнее, чему бы я хотел обучаться, будучи ловцом знаний. Потом кто ещё был… Кая — переместившаяся в чужое тело темная воительница с неуравновешенной психикой. Кристиан, который показал всего ничего, но в этом ничего была такая глубина, которую я до сих пор не расшифровал. Давид Пустой — меркантильный, трусоватый сноб. Темный Герцог — из которого учитель так себе, а сама его личность стоит особняком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Обласкал так обласкал, — прозвучало в голове. — Ты меня с другими не равняй. И я не твой учитель».

Древнего старика я проигнорировал. Пусть ворчит, сколько хочет, а пока мы бежим, меня о жизни философствовать тянет.

Последний в списке странных учителей — Церен Скрытный. К нему меньше всего вопросов в плане передачи знаний. Рассказал он реально много. Но вот методы… Обучение у него и спокойная жизнь — диаметрально противоположные вещи. От того, что я понимал его логику: ученик должен страдать и преодолевать трудности, — легче не становилось.

Интуиция не подвела. Минут через десять я засек отряды дороманцев, что разошлись в разные стороны. Как именно они расходились не видел, но, если успел изучить горы и понимаешь, что все эти люди не просто так вышли из города, становится понятно, что тревогу всё же подняли и что сейчас начинается стандартная облава.

Пока шли сюда, я подмечал тропы, укромные места и пути отхода. Проблема в том, что дороманцы и сами знали особенности территории вокруг города. Знали куда лучше меня. Через пару минут после того, как я заметил первых преследователей — те бежали в другую сторону от нас, а значит, дороманцы пока не знали, где мы находимся, — поднялся сигнальный столб дыма. Вскоре сюда начнут сбегаться все солдаты с округи.

Большой проблемой это не являлось. Основная концентрация войск находилась возле крепости. Здесь же было куда меньше патрулей. Да и по пути сюда тоже. В основном небольшие башни-крепости в удобных точках, чтобы обозревать округу.

Мы бежали минут пять, пока за нами не показался вражеский отряд. Я то уходил вперед, высматривая опасность, то отодвигался назад, чтобы иметь возможность быстро среагировать. Так вышло и в этот раз. На одном из перевалов я задержался и увидел, как дороманцы бегут прямо по нашему следу. Именно по следу или так совпало, но двигались они прямо на нас и, когда перемахнут через скалу, где я засел, увидят и остальной отряд.

Знаками показал, чтобы Кая вернулась ко мне, а остальные продолжили путь.

— Опять вся грязная работа на нас? — спросила она, подбежав. — Сколько их?

— Семеро.

— Не десяток?

Я промолчал, потому что вопрос был риторическим. Дороманцы не бежали строем. В одну шеренгу тоже не выстроились. Они двигались широкой дугой. От одного края до другого — под полсотни шагов. То один дороманец замирал и оглядывался, то другой. Так и бежали, прочёсывая скалы и все места, где можно спрятаться. Нам ещё повезло с рельефом. Здесь полно выступов, что затрудняют обзор. Дальше есть места, где хватает открытых пространств, и вот там скрыться будет куда сложнее.

— Сначала убиваем крайних. Главное, чтобы они своих не предупредили.

За что ценю Каю, так это за боевую слаженность. Пусть мы какое-то время не виделись, но та никуда не делась. Мне не надо было объяснять логику устранения отряда. Если ошибиться, они соберутся в строй, и победить их будет куда сложнее. А ещё подадут сигнал своим. Им ведь не надо нас убить любой ценой. Требуется всего лишь задержать и определить место, где находимся. После чего здесь в течение пяти минут сотня человек соберется.

Отряд приближался стремительно. По тому, как они двигались, с какой скоростью, было видно, что это солдаты на уровне ветеранов, кто-то из стражи города, а не горцы, что бегают по скалам каждый день. Скорость движения, то, куда они целят, как оступаются — внимательному взгляду это говорило о многом. Поэтому я и не боялся напасть вдвоем с Каей на семерых солдат.

Девушка начала первой. Дождалась, когда дороманец, бегущий с правой стороны отряда, вскочит на камень и… вспорола его от паха и до горла здоровенным темным лезвием, демонстрируя свой подавляющий талант. Убив его, прыгнула наверх, давая себя разглядеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Любит она пафосные жесты.

Воспользовавшись тем, что она отвлекла внимание дороманцев, я выскочил с другой стороны. Метнул темное лезвие в одного солдата и сделал выпад копьем в другого. Лезвие попало, дороманец споткнулся, но покров его защитил. А тот, что принял удар копьем, осел с мертвыми глазами на землю. Против внешнего таинства ему противопоставить было нечего.