Джон Толкин - Властелин колец

Теоден увидел это и не дожидаясь нападения, поскакал ему навстречу. Громкий звон сопровождал их встречу. Но ярость северянина была горячей, а рыцари короля были искусней во владении длинными копьями. Их было меньше, но они разбили южан, как молния жжет лес. Прямо через толпу скакал Теоден, сын Тенгела, меч его сверкал и обрушился на врага. Потом меч короля разрубил древко знамени и знаменосца – и черный полумесяц закатился. Тогда все уцелевшие всадники южан повернули и побежали.

Но смотрите! Неожиданно в расцвете славы золотой королевский щит померк. Новое утро исчезло с неба. Тьма опустилась на поле. Лошади заржали. Люди падали с седел и десятками лежали на земле.

– Ко мне! Ко мне! – кричал Теоден. – Вставайте, Эорлинги! Не бойтесь Тьмы.

Но Снежная Грива в ужасе поднялась на дыбы, забила ногами в воздухе и затем с громким ржанием упала на бок: ее пронзила черная стрела. Король оказался под лошадью.

Огромная тень опускалась, как падающее облако. И смотрите! Это было крылатое существо – птица, но больше всех других птиц, – и оно было голое, без перьев и пуха; его обширные крылья напоминали паутину между роговыми пальцами; от него исходило зловоние. Может, это было существо из древнего мира, чьи родители, скрываясь где-то в забытых горах, дожили до этих дней и вывели в отвратительном гнезде своего птенца, склонного ко злу. А Повелитель Тьмы взял его и кормил падалью, пока он не стал больше всех летающих существ; и дал его своему слуге в качестве крылатого коня. Вниз, вниз спускалась гигантская птица и затем, сложив крылья с пальцами, испустила хриплый крик и села у тела снежной гривы, выпуская когти и вытягивая голую шею.

На птице сидела фигура в черном, огромная и зловещая. На голове у нее была корона, но между краем короны и одеждой не было ничего видно, кроме тусклого блеска глаз, – это был глава назгулов. Он снова вернулся, вызвав своего крылатого коня, когда Тьма подалась; и вот он снова явился, неся с собой уничтожение, превращая в отчаяние надежду и победу в смерть. И он размахивал большой черной булавой.

Однако Теоден еще не был обречен. Рыцари его лежали вокруг мертвые, другие, не сумев справиться с безумством своих лошадей, были унесены ими прочь. Но один из рыцарей оставался здесь – юный Дернхелм, чья преданность была сильнее страха; он плакал, потому что любил своего повелителя, как отца. Мерри, невредимый, прошел рядом с ним через всю атаку, но когда пришла тень, Виндфола в ужасе сбросила Мерри и теперь дико скакала по равнине. Мерри полз на четвереньках, как оглушенное животное, и такой ужас охватил его, что он ослеп и оглох.

– Человек короля! Человек короля! – кричало его сердце. – Ты должен остаться с ним. Ты сказал, что он будет тебе, как отец.

Но воля его не отвечала, а тело дрожало. Он не осмеливался открыть глаза и взглянуть.

Потом сквозь тьму, охватившую мозг, ему послышался голос Дернхелма, но голос это теперь казался странным и напоминал другой, женский, некогда слышанный голос.

– Убирайся, гнусная тварь, повелитель падальщиков! Дай мир мертвым!

Холодный голос ответил.

– Не становись между назгулом и его добычей! Или он не убьет тебя просто так. Он унесет тебя в Дома Плача, за пределы всякой тьмы, где плоть твоя будет сожрана, а дрожащий разум предстанет обнаженным перед безвекими глазами.

Послышался звон меча, извлекаемого из ножен.

– Делай, что хочешь. Но я помешаю, если смогу.

– Помешаешь мне? Ты дурак. Ни один живой муж не может помешать мне.

И тогда Мерри услышал звук, совершенно необычный для того часа. Дернхелм смеялся, и его ясный голос был подобен звону стали.

– Но я не муж! Ты видишь женщину. Я Эовин, дочь Эомунда. Ты стоишь между мной и моим королем и родственником. Убирайся, если ты не бессмертен! Я убью тебя, если ты притронешься к нему.

Крылатое существо зарычало на нее, но Дух Кольца не ответил, как бы охваченный внезапным сомнением. Крайнее изумление победило страх Мерри. Он открыл глаза, и тьма покинула его. В нескольких шагах от него находилась огромная птица, и все вокруг нее было во тьме: на ней сидел глава назгулов, как тень отчаяния. Немного левее, лицом к ним, стояла она, та, кого он называл дернхелмом. Шлем упал с ее головы, и светлые волосы бледным золотом сверкали на ее плечах. Серые, как море, глаза смотрели твердо и жестоко; на щеках блестели слезы. В руке она держала меч и прикрывалась щитом от ужасных глаз врага.

Это была Эовин. В мозгу Мерри вспыхнуло воспоминание о лице, которое он видел, когда уезжал из Дунхарроу, – лицо того, кто лишился надежды и ждет смерти. Жалость заполнила его сердце, и неожиданно проснулась медленно разгоравшаяся храбрость. Он сжал кулаки. Она не должна умереть, такая прекрасная, такая отчаянная! Не должна умереть одна, без помощи!

Лицо врага было обращено не к нему, но Мерри по-прежнему не осмеливался двигаться, боясь, что на него упадет взгляд свирепых глаз. Мерри медленно пополз, но черный капитан обратил на него не больше внимания, чем на червя в грязи.

Неожиданно крылатое существо взмахнуло крыльями, и поднялся зловонный ветер. Оно поднялось в воздух и с криком упало на Эовин, угрожая клювом и когтями.

Она не отступила, девушка из Рохана, дочь королей, хрупкая, но прочная, как сталь, прекрасная, но и ужасная. Она нанесла сильный быстрый удар, искусный и смертоносный. Она ударила по вытянутой шее, и отрубленная голова упала, как камень. Огромное существо упало, раскинув крылья; Эовин отпрыгнула, и на нее упал луч света, волосы ее заблестели в лучах восхода.

Высокий и злобный, поднялся черный капитан, возвышаясь над нею. С криком ненависти, оглушившим всех, поднял он свою булаву и ударил. Щит Эовин был разбит, рука сломана, она упала на колени. Он наклонился над ней, как туча, глаза его сверкнули; он поднял булаву, чтобы добить ее.

Но неожиданно он тоже пошатнулся с криком боли, булава пролетела мимо Эовин и вонзилась в землю. Это Мерри ударил его мечом сзади, пробил черный плащ и под кольчугой перерезал мышцы могучей ноги.

– Эовин, Эовин! – кричал Мерри. Шатаясь, борясь с беспамятством, напрягая последние силы, она подняла меч и ударила под корону, когда широкие черные плечи наклонились к ней. Полетели искры, меч разбился на много осколков. Корона со звоном откатилась в сторону. Эовин упала на своего врага. Но что это? Плащ и кольчуга пусты! Они, съежившись, бесформенно лежали на земле, разорванные и разбитые; и в задрожавшем воздухе послышался крик, перешедший в резкий вой, унесенный ветром, бестелесный крик; этот крик улетел, и больше никто никогда не слышал его в этом мире.