Варвара Мадоши - Драконье Солнце

— Кусаться будет… — неуверенно произнес чернобородый. Кажется, не слишком-то его убедило разыгранное мною — нами? — представление. Спасибо, что лагарт он не знал. Я мог обратиться к шаманке и, скажем, на игиле — языке Островов. Но в здешние края частенько заплывали островные купцы, и местные, если и не знали игиль, то, уж по крайней мере, сумели бы отличить его на слух.

Веревку они мне все же дали. Чернобородый даже открыл дверь клетки, запертую на сложный засов, и тут же отскочил в сторону. Только тогда я заметил, что он слегка прихрамывал. Это у него давно, или только с поимки «зверушки»?… Шаманка явно сопротивлялась яростно. Как еще не убили…

Сейчас она, однако, не двигалась — валялась кулем на дне клетки. Я легко вытащил ее оттуда. Девушка казалась совсем невесомой: еще бы, неудивительно — кожа да кости, да при таком росточке!

Я, не особенно напрягаясь, смотал ей запястья, так же лодыжки, и примотал руки к туловищу. Возницы наблюдали за мной недоверчиво, еще и переглянулись. Очевидно, такое связывание показалось им недостаточным. Ну и пусть. Плевал я на них.

Оборванцы тоже решили, что это уже проблемы «благородного», как он будет дальше разбираться с дикаркой-зверенышем. А может быть, задумали еще немного последить за мной и поглядеть, не перегрызет ли шаманка мне горло. Тогда можно попробовать забрать «звереныша» обратно, да еще и вдоволь покопаться в моих седельных сумках…

Я перекинул шаманку через седло, сам вскочил сзади. Махнул рукой двоим — и пустил Иллирику вперед. Она и сама уже неловко переступала на месте, косилась на клетку, фыркала — от телеги пахло зверем. Понятное дело, лошади не любят медведей. И скорость она сразу набрала хорошую, несмотря на дополнительный груз.

Отгородившись от неспешно едущей телеги двумя холмами, я свернул в лес. Если верить плану местности, что в надежном кожаном футляре висел сейчас у меня на груди, ручей, возле которого мы распрощались с астрологом, приняв в себя несколько других родников, здесь подходил довольно близко к дороге. По сути, большак шел вдоль этого ручья, постепенно ширящегося и переходящегося в довольно солидную речку.

Я повернул Иллирику с дороги, и она послушно сошла с низкой насыпи в густой березовый подлесок, — к лесу она тоже привыкла, и он ее не пугал. Мягкая под травой и папоротником земля почти не давала шума, встречая лошадиные копыта. Скоро Мы сообща обнаружили тропу — не то звериную к водопою, не то все же человечью. А еще через какое-то время я услышал шум ручья.

Сам ручей, однако, встретился нам еще не очень скоро — в тихом лесу звуки разносились далеко. Я спешился и вел Иллирику в поводу, чтобы не цепляться головой за низко нависшие над тропой ветки. Шаманка все так и лежала поперек лошадиной спины, связанная, не подавая признаков жизни.

Наконец мы подошли к ручью. Он тек в дубраве, и трава по берегам была уже не такая густая — под ногами густым серо-бурым ковром лежали прошлогодние листья, время от времени нога в сапоге натыкалась на желудь. Было здесь и темнее: густые кроны загораживали солнце. Зато прямо в ручей вдавалась небольшой земляной мысок, еще и нависая над водой. Как раз зверю напиться.

Я снял шаманку с Иллирики, прикинул — посадить, положить… Вышло, что сажать: она открыла глаза и посмотрела на меня. Говорить не торопилась.

Я посадил ее на землю, прислонил спиной к ближайшему дубку, и начал развязывать — спасибо моей предусмотрительности, особого труда это не потребовало.

Шаманка все так же молчала. По уму ей полагалось бы спросить что-то типа того «Зачем ты меня спас?», но она не спросила. Либо не видела особого толку, либо понимала, почему. Пришлось первым спрашивать мне — не молчать же!

— Это как же тебя угораздило, Говорящая с Духами? — я спросил у нее на арейском. В этом языке слово «шаман» давно и прочно успело стать ругательным, поэтому пришлось его заменить.

И вдруг девушка досадливо поморщилось. Поистине, это было удивительно! Первый раз нормальная человеческая эмоция. А я уж было решил, что она вроде блаженной.

— Дура была потому что, — сказала она хмуро. — Один на меня напал в лесу — у этого самого ручья, ниже по течению. Я не стала с ним драться, решила, что проще убежать. А он меня, оказалось, гнал на второго.

Потом она спохватилась и добавила:

— Спасибо вам, милорд. Увы, мне нечем отблагодарить за добро.

— Так ты умеешь говорить, как нормальные люди? — восхитился я. — Вчера ты не была такой разговорчивой.

— Вчера я очень испугалась, — призналась девушка. Я уже закончил распутывать ее руки.

Как только руки освободились, она сразу пошла к ручью умываться — ну, женщина, она женщина и есть, какого бы цвета кожа у нее ни была. А потом попробовала расчесать пятерней волосы, но получилось плохо: этого добра у нее хватало, хотя, скажем, моя сестра ни за что не стала бы стричься по-мужски, выше плеч. Большинство мужчин, конечно, стригутся еще короче. Рыцари вообще предпочитают оставлять на голове едва щетинку — под шлем. Я, конечно, не рыцарь, но и я не люблю, когда волосы отрастают до такой степени, что их приходится подвязывать веревочками. Неудобно, в конце-то концов. А может быть, это она не сама так, а другой кто обкорнал?

— У вас есть гребень, милорд? — спросила она.

— И даже зеркальце, — улыбнулся я. — И я их, так и быть, тебе одолжу.

— Зеркало?… — она чуть поморгала глазами, и посмотрела на меня как будто даже слегка подозрительно. Ну еще бы. Зеркала — штука дорогая, не у всякой модницы они есть. А чтобы нашлось у мужчины, да еще чтобы он таскал его всюду с собой…

— Память, — коротко сказал я.

И полез во вьючную суму.

На самом деле, зеркальце в черепаховой оправе было никакой не памятью. Оно, действительно, принадлежало не мне — его дала мне миледи Аннабель. А для каких целей — расскажу в другой раз. Пока оно еще в назначенном качестве ни разу мне не пригодилось. А вот просто как зеркало — было дело, да…

Я бросил ей деревянный гребешок, и она принялась с шипением расчесываться, зло дергая черные пряди. Закончила довольно быстро, достала откуда-то из складок гармаша бечевку, и перевязала волосы по лбу. Более сложных причесок, хотя бы «конский хвост» она делать явно не собиралась.

— Почему вы не убили их? — спросила она, подняв на меня глаза.

— А что, должен был? — усмехнулся я.

— Вы должны были либо вообще проехать мимо, либо… но уж никак не давать им деньги. На благородного сеньора это не похоже. Тем более, что вы могли. У вас оружие, у вас навык, а они что?…

— Ну, не так уж я могуч, чтобы из-за своей прихоти рубить двоих. До этого мне ни замков, ни сокровищ не хватает. А полтора серебряных — невелика цена. Да и времени потерял меньше. Деньги добываются просто.