Стивен Дональдсон - Проклятие лорда Фаула

Ознакомительный фрагмент

Внизу сплошной темной массой текла вода, бормоча бесконечную молитву об отпущении грехов в море, и Кавинант смотрел в нее, словно просил мужества. Разве не мог он просто проигнорировать то, что ему угрожало, проигнорировать очевидную невероятность, безумие всей этой ситуации, и вернуться в подкаменье и притвориться с веселым коварством, что он — воскресший Берек Полурукий?

Нет, не мог. Он был прокаженным: не всякая ложь удалась бы ему.

Ощутив острый приступ головокружения, Кавинант обнаружил, что колотит кулаками по парапету. Он судорожно поднес руки к лицу, пытаясь рассмотреть, не поранил ли их, но в тусклом свете звезд ничего не было видно. С искаженным лицом он повернулся и сошел вслед за Леной на западный берег Мифиль.

Вскоре они добрались до цели. Некоторое время Лена вела Кавинанта прямо на запад, потом вверх по крутому холму и вправо, а затем вниз по ущелью и снова к реке.

Они осторожно пробирались по заваленному дну ущелья, словно балансировали на разбитом киле корабля: боковины его «корпуса» вздымались по обе стороны от них, суживая горизонт; несколько деревьев торчали из этих «стенок», словно рангоуты, а возле реки стенки ложились на землю, на косу гладкого песка, переходившую в плоский каменистый мыс, вдававшийся в реку. Мифиль жалобно стонала возле мыса, словно ее тревожило это небольшое сужение русла, и стон ее метался по ущелью как морской ветер, завывающий среди остова разбитого судна, застрявшего на рифах.

Лена остановилась на песчаном дне «судна». Встав на колени, она выкопала в песке неглубокую ямку и высыпала в нее гравий из своего светильника. Камни запылали ярче, осветив своим желтым светом дно ущелья, и вскоре Кавинант почувствовал исходящее от них спокойное тепло. И лишь тогда он осознал, насколько холодна ночь и как приятно такой ночью посидеть у огня. Он опустился на корточки возле гравия, ощутив, как по телу прошла судорога — острый трепет преддверия надвигающейся истерии.

Высыпав гравий на песок, Лена пошла к реке. Она остановилась на мысе, там, куда свет почти не доходил, и фигура ее едва была видна в темноте, но Кавинант все же различил, что ее лицо было обращено к небу.

Проследив глазами направление ее взгляда, Кавинант увидел, что над темным ликом гор всходит луна. Серебристое сияние затуманило свет звезд вдоль гористого хребта и укрыло долину своей тенью, но тень эта вскоре переместилась к ущелью, и лунный свет упал на реку, сделав ее похожей на старинное серебро. И лишь только полная луна взошла над горами, она осветила Лену и, словно лаская, набросила белую дымку ей на голову и на плечи. Стоя по-прежнему возле воды, девушка не отрывала взгляда от луны, и Кавинант смотрел на нее со странной мрачной ревнивостью, словно она балансировала над пропастью, принадлежавшей ему.

Наконец, после того, как лунный свет залил западную часть долины, Лена опустила голову и вернулась к огню. Избегая взгляда Кавинанта, она мягко спросила:

— Мне уйти?

Кавинант ощутил зуд в ладонях, словно он хотел ударить ее за одно лишь предположение, что она могла бы остаться. Но в то же время ночь пугала его, ему не хотелось оставаться с ней один на один. Он неуклюже поднялся, сделал несколько шагов в сторону от огня. Хмуро глядя на ущелье, спросил, пытаясь придать своему голосу нейтральное выражение:

— Смотря чего ты хочешь.

Чего ты хочешь? А чего она может хотеть?

Ее ответ был спокойным и уверенным.

— Я хочу больше узнать о вас.

Он вздрогнул и наклонил голову, словно из воздуха материализовались когти и впились в него. Потом он снова взял себя в руки. — Спрашивай.

— У вас есть супруга?

Он резко повернулся и посмотрел на нее, словно она нанесла ему предательский удар в спину.

Увидев его полные страдания глаза и оскаленные зубы, Лена заволновалась, опустила взгляд и отвернулась. Видя ее нерешительность, Кавинант понял, что лицо снова выдало его. Страшная оскаленная гримаса исказила лицо помимо его воли. Он хотел сдержаться, не дать выхода своим чувствам — во всяком случае, не в присутствии Лены… Тем не менее она усугубила его боль так, как ничто иное, с чем ему приходилось сталкиваться. Прилагая отчаянные усилия, чтобы взять себя в руки, Кавинант резко произнес:

— Да. Нет. Это не имеет значения. Что за вопрос?

Под его пристальным взглядом Лена опустилась на песок, села возле огня, поджав под себя ноги, и искоса посмотрела на него из-под ресниц. Сразу она ничего не ответила, и Кавинант принялся ходить туда-сюда вдоль песчаной косы и при этом крутил и яростно дергал свое обручальное кольцо.

Спустя некоторое время Лена несколько невпопад сказала:

— Один человек хочет жениться на мне. Это Триок, сын Тулера. Хотя я еще не достигла совершеннолетия, он сватается ко мне, чтобы, когда придет время, я не сделала другого выбора. Но если бы сейчас было можно, я бы вышла за него. О, он по-своему хороший человек — умелый пастух, храбрый при защите своих коров. И он выше многих других. Но в мире слишком много чудес, слишком много непознанных сил и красоты, неразделенной или несозданной, — и к тому же я еще не видела ранихинов. Я не могла бы выйти замуж за пастуха, которому в жены довольно всего лишь мастерицы суру-па-маэрль. Я лучше отправилась бы в лосраат, как сделала когда-то Этиаран, моя мать, и училась бы там, и все бы у меня получалось, независимо от того, каким бы испытаниям ни подвергали меня при овладевании Учением, до тех пор, пока не стала бы Лордом. Говорят, что такое может случиться. А как думаете вы?

Кавинант почти не слушал ее. Он продолжал вышагивать по песку, пытаясь справиться со своим волнением, взбешенный и лишенный равновесия вынужденным воспоминанием о Джоан. Рядом с его утраченной любовью Лена и серебристая ночь в Стране потеряли всякое значение. Перед его внутренним взором внезапно предстала вся бессмысленная картина его сна, словно таившаяся за миражом пустыня, новая разновидность одиночества прокаженного. Это не было реальностью — Кавинант мучил себя этой мыслью в бессознательном, невольном сопротивлении своей болезни и своей утрате. Мысленно он стонал:

«Неужели это результат изгнания? Или, может быть, человек всегда испытывает такой шок, когда умирает? К черту! Я больше не желаю!»

Он чувствовал, что сейчас закричит. Пытаясь совладать с собой, он упал на песок спиной к Лене и изо всех сил обхватил колени руками. Не обращая внимания на неровность своего голоса, он спросил:

— А как у вас женятся?

Девушка спокойно ответила:

— Очень просто. Мужчина и женщина сами выбирают друг друга. Став друзьями, они, если хотят пожениться, сообщают об этом кругу старейшин. Старейшины назначают срок, в течение которого смогут убедиться, что дружба этих двоих крепка и лишена примесей тайной ревности или неоправдавшихся надежд, которые в дальнейшем стали бы помехой в их жизни. Затем жители подкаменья собираются в центре селения. Старейшины берут за руки тех, двоих, и спрашивают: «Хотите ли вы делить жизнь в радости и горе, в труде и отдыхе, в мире и войне, ради обновления Страны?» Двое отвечают: «Жизнь с жизнью, мы хотим делить благо Страны и службу ей».