Андрей Уланов - Разведчик

Ничего. Зато спину мою она в бою беречь будет больше, чем свою собственную. Я уже один раз такое видел — двое солдат у нас в роте, что характерно — земляки, не то что видеть, слышать один другого не могли, глотку были готовы перегрызть из-за взгляда косого. А потом одного ранили, причем так, что не видел никто, кроме второго. И этот второй его из-под обстрела выволок. А когда его спрашивают: «Ша…», короче, ты чего, ты ж его больше фрицев ненавидел, он глазами сверкнул и отвечает: «Мой враг — никому его не отдам».

И у рыжей, чувствую, так же. Удовольствия мне глотку перегрызть она никому не уступит.

Ладно. Всю эту лирику — скатать и запихнуть поглубже. О деле предстоящем думать надо.

А что о деле? Автомат бы?

Ну вот, думаю, опять песню завел. А пулемет не хочешь утащить? Или винтовку? Винтовки-то у тебя, Малахов, тоже нет. Рыжей стерве отдал. Ну, у кого просить будешь, у нее или у Трофима? Или так и пойдешь с пистолетиком?

А что? При стрельбе в упор, если уж на то пошло, пистолет куда расторопнее винтовки. А в перестрелку я ввязываться не собираюсь. И потом, у меня еще кое-какие гостинцы заготовлены.

Смотрю — Кара из двери выходит. Оделась во вчерашние сапоги с кожанкой, причем сверкает вся эта галантерея на ней, словно новенькая. Вроде и не перемазалась она вчера так, что сапоги от лица не отличить. Я только приготовился рот открыть, прислушался — не скрипит.

Ладно, думаю, черт с тобой, а то еще опять примется прямо посреди двора раздеваться.

И винтовка за плечом.

Подходит так спокойно и смотрит вопросительно, словно и не было между нами ничего пять минут назад.

Хорошо, думаю, забыли до поры до времени.

— Патроны к винтовке?

— Пять обойм.

— Где?

— В карманах. Показать?

— Не надо. Прикажи лучше этим олухам, чтобы пропустили нас к машине.

— Они меня не послушаются.

— А ты, — говорю, — прикажи так, чтобы послушались.

Снова глазищами сверкнула, развернулась, подошла к этим двум болванам, кротко что-то бросила — шарахнулись, как от змеи. А что, их понять можно. Я, например, их очень хорошо понял.

— Эй, — кричу, — куда рванули-то? А ну назад.

Вернулись. Стоят, с ноги на ногу переминаются.

Очень им тут неуютно и явно не из-за меня с грузовиком.

— А ну, — командую, — снимайте весь ваш металлолом, мечи, кольчуги, все снимайте и становитесь во-он сюда. Будете ящик принимать.

— А что, господин, — один блеет, — с ними делать?

— На землю ставить, — рычу. — Аккуратно. Уронишь — я тебя на том свете достану. Ясно? Вперед.

Черт, еще бы такую же парочку вверх, но уж больно не хочется никого из местных в кузов пускать. Хотя… одного можно.

— Эй, не-рядовая. Арчета сюда, срочно. Трофима тоже можно было бы. Да ну эту бороду. Не успел пару верхних ящиков стащить — рыжая назад вернулась. И Арчет с ней.

— Ну воин, — интересуется, — чего тебе на этот раз ни свет ни заря нужно?

— Пришел? Отлично. Давай, — руку протягиваю, — прыгай ко мне. Тут работы много. И как раз для тебя.

Вдвоем мы до гранат за десять минут добрались. Передали их вниз, спрыгнули, с меня пот ручьем, а Арчету — хоть бы что. Если и устал, то по нему незаметно.

— Ну и что теперь? — спрашивает.

— Теперь, — говорю, — твоя задача, пока меня не будет, все остальные ящики точно так же разгрузить.

— Слушай, Сергей, — усмехается, — а почему ты все это мне приказываешь? Тебе что — именно мной охота покомандовать?

— Да нет, — отвечаю, — просто я тут еще мало освоился и кому, кроме тебя, такое ответственное дело поручить можно — не знаю. Не Иллирию же.

— Можно и Иллирию, — говорит. — Он от ответственных поручений никогда не отказывался.

— Вот когда его увидишь, — говорю, — обязательно передай, что я просил все эти ящики разгрузить. До моего возвращения.

— А ты куда?

— Да приятеля одного навестить собрался, — говорю. — Лысого.

Тут Арчет моментально улыбаться перестал, и глаза его серые сразу стальными сделались.

— К Гор-Амрону?

— Уж не знаю, — говорю, — как его кличут. Сам он мне представиться позабыл, редкостно невежливый тип, а при мне его только Мессером обзывали.

— Мессир — это не имя, это титул. И с его носителем… лучше не шутить.

— Так я и не собираюсь ему глазки строить. А вот узнать бы, что эта личность замышляет — другой вопрос.

— Очень многие, — говорит Арчет, — с радостью дали бы отрезать себе правую руку затем, чтобы узнать, что замыслил Арик Гор-Амрон.

— Ну, руку резать я не собираюсь. А горло кое-кому при случае — не откажусь. Одному уже вторую улыбку нарисовал.

— Кому?

— Мунгору. Слышал про такого?

Арчет от этого имени скривился и в сторону сплюнул.

— Как же. Об этом… можно порассказать много такого, что не выдержит никакая бумага. Так ты говоришь, он мертв?

— Когда я его последний раз видел, — говорю, — выглядел как натуральный мертвец.

— Хотелось бы надеяться, — говорит Арчет. — Очень жаль, что тебе не удалось сжечь тело.

— Ну, извини, — говорю. — Крематория под рукой не оказалось.

— С кем идешь?

— Да вот, — киваю, — с ней.

— Хороший выбор.

— Да уж.

— Я серьезно. Кара — один из лучших бойцов в замке. И она умеет обращаться с оружием из твоего мира. А главное — она может ходить Тайными Тропами.

— Да хоть парашютными стропами, — говорю. — Был бы у меня выбор…

— Между вами пробежала кошка?

— Нет, «тигр» проехал.

— Жаль. Я бы пошел с вами, но меня Арик учует за десять лиг до замка. И большинство остальных тоже. А с Карой… у тебя есть шанс.

— Ну, спасибо. Утешил.

— В утешении, — говорит Арчет, — из вас двоих нуждается она.

— Как же. В плетке она нуждается. Хорошей.

Арчет промолчал.

— Может, возьмешь мой меч?

— Да нет, — говорю, — спасибо, но обойдусь как-нибудь… Хотя дай-ка на секунду.

Поддел мечом крышки и р-раз — вскрыл оба ящика с гранатами.

— Можешь, — спрашиваю, — мешок заплечный организовать? И заодно НЗ, в смысле, съестное чего-нибудь туда кинь.

Я было думал — просто по карманам распихаю, а сейчас решил — нет, неудобно. Да и еду какую-никакую все-таки надо взять. Кто его знает, на сколько идти придется.

— Сейчас принесу.

Пока Арчет за мешком ходил, я гранаты выложил — четыре «лимонки» и две противотанковые. Запалы пока по карманам спрятал — на той стороне, думаю, вставлю.

Тут Арчет прибежал.

— Вот.

Я мешок взял, на руке взвесил, заглянул.

— Э, нет, — говорю, — тут продуктов на неделю. А ну, подставляй руки.